вынести не могу, ладонями в зеркало бьюсь, выбраться через него хочу, чтобы это остановилось.
Слышу его голос и слов не разбираю, сама двигаюсь вплотную к нему, умолять готова, почему он медлит, в его глазах, его взгляде брожу, как по лесу.
ОН
Я сам себя калечу, отдаю в рабство. Самому себе вру, потому, что правда муторна, паршива.
Пью бурбон, на кровати рядом с ней сижу, смотрю. У нее глаза слипаются, мутно-голубые, она моргает, потягивается на постели.
- Почему ты никогда не слушаешь? Я же сказал. Надо выпить чаю и лечь спать.
Сказал. И сам помешал.
- Я не хочу чай, - привычно повторяет она. Трогает мокрые спутанные волосы. - Я хочу тебя. А ты меня. Чай тут третий лишний.
Всматриваюсь в ее лицо. И подозреваю, что она меня не может узнать. Кого-то другого на моем месте представляет. Хотя бы того хорошего парня, с которым ее подруга познакомить обещала.
Она ведь по имени меня ни разу не назвала.
Что у нее сейчас в голове происходит, я бы влез, если бы мог.
- Спи, Аня, - выше натягиваю покрывало.
- Ложись со мной.
У меня дергается щека.
Там, в ванной, у нее был такой взгляд. Потемневший, затянутый страстью, но безумный, одержимый.
И я безумец. Она девочка совсем, домашняя, неискушенная. Не соображает, что делает, а я завез ее в гостиницу под надуманным предлогом.
Не чтобы позаботиться, не дать в клубе найти приключений, о которых она пожалеет на утро - нет.
Разглядываю очертания голого тела под покрывалом и уверяюсь - да, подсознательно я этого и хотел, когда ехал сюда с ней, сексом заняться.
Лучше со мной, чем с каким-то левым засранцем.
За нее решил.
И вот моя кара.
- Как меня зовут, Аня? - наклоняюсь к ее лицу.
- Странный вопрос.
- Скажи.
Она улыбается, тонкими руками обвивает мою шею, тянет к себе.
- Это не игра, - выворачиваюсь.
- Я знаю, - она не отстает, пальцами скользит по моей руке, вдоль вен.
Сажусь вполоборота. И отбрасываю в сторону покрывало.
Она лежит возле меня, голая. Жадно смотрю на небольшую, аккуратную грудь с темными сосками, плоский живот, узкие бедра и стройные ноги, на гладкий лобок и светлый пушок волос в промежности.
Рычать хочется, ладонью втискиваюсь между ее ног, накрываю складки. К ней наклоняюсь и втягиваю в рот измученные мной губы. Она отвечает стоном, шире разводит ноги. Пальцами цепляется в мои плечи, пытается опрокинуть меня на себя, а я малодушно поддаюсь, накрываю своим телом.
Член твердый, как кол, упирается в нее, по смазке скользит, мне мозг раздирает на части.
- Еще хочу, - говорит она шепотом и поднимает бедра. - Скорее.
- А что было в ванной ты помнишь? - обхватываю член у основания, прижимаю к складкам. В ушах шумит, так хочу внутрь, но медлю, ответа жду.
Она не слышала вопроса, самозабвенно целует мое плечо, шею, сжимает меня ногами, торопит, дрожит подо мной, требует...
- Аня, как меня зовут?
Долгая пауза. И я стряхиваю с себя ее руки. Отжимаюсь, падаю рядом. Смотрю в потолок на размытые фиолетовые пятна светильника. Так и бывает, внезапно, кто-то свыше берет и пускает титры.
Так и со мной. Я встрял, влип, увяз по уши, у нас есть лишь часы до рассвета, а дальше как, она решит утром, что я ее трахнуть хотел, и будет права.
Только я так и не трахнул.
И не смогу.
Усмехаюсь такой подставе от собственного сердца, которое, я думал, кровь качает, живым меня делает, всё, я никогда не влюблялся, уверен.
Никогда до неё.
ОНА
Просыпаюсь от солнца, что прямо в лицо бьет, верчусь в постели и с головой накрываюсь одеялом.
У соседей ремонт, аж в висках трещит, лезу под подушку, чтобы уши прикрыть, сглатываю, и чувствую, что умру, если воды не выпью, в горле будто наждачка.
Опираюсь на руки, зеваю и щурюсь. Покачиваясь, сажусь в кровати и медленно моргаю.
Тру ресницы.
Оглядываюсь.
Кровать огромная и комната чужая, как супружеская спальня, но нежилая, только на тумбочке стоит стакан воды и лежит упаковка таблеток.
Радостно тянусь туда, большими глотками расправляюсь с водой. И морщусь от резкой музыки звонка, телефон орет, разрывается в рюкзаке. Подхватываю его, вижу номер мамы на экране и машинально кручу перстень, в волнении принимаю вызов.
- Да? - неуверенно отзываюсь.
- Где ты, - не здороваясь, сухо бросает мама. Не давая ответить продолжает. - Отец водителя за тобой прислал, Гоша ждет у подъезда. Поторопиться советую.
- А что случилось? - сползаю с кровати, ерошу спутанные волосы. Смотрю на часы на тумбочке и ахаю - полдень. - Подожди, - прошу в трубку, заметив рядом со стаканом магнитный ключ.
Я в гостинице?
- Некогда ждать, Аня, - рявкает мама. - Ты бы слышала, как он орал на меня!
- Кто? - глупо переспрашиваю. Останавливаюсь перед зеркалом.
Я голая.
- Папаша твой, кто еще! - бросает она. - Что я за тобой не уследила, стоило на один день тебя отпустить - и ты уже по клубам шляешься, позоришь честь пансиона, семьи, да все, - она словно рукой машет. - В общем, забирает тебя обратно. Я с ним разговаривать не могу, ты знаешь, сразу начинаю сердечное пить.
- С чего он взял? - в недоумении изгибаю брови и натягиваю белье. - Что я по клубам шляюсь и...
Осекаюсь и оглядываюсь, я ведь в гостинице, голая, морщу лоб и вспоминаю, как сюда попала.
- Подруга твоя позвонила, нажаловалась, - неодобрительно хмыкает мама.
- Кристина? - поражаюсь.
- А что у тебя десять подруг? - в ее голосе столько яда, она просто в бешенстве. - Аня, чтобы через полчаса была здесь.
Она бросает трубку.
Влезаю в кардиган и приглаживаю волосы. Выскакиваю из номера и на ходу набираю Кристине. Слушаю механический голос про недоступного абонента, и изумлению моему нет предела.
С чего вдруг Кристине про меня такое говорить? Еще и папе? Да мы с детства дружим, и даже когда меня в пансион запихнули дружить не перестали, я ей как себе доверяю, она бы не стала.
В холле мнусь, смотрю на свои босые ноги. Подхожу к стойке и прошу администратора вызвать такси. Неловко присаживаюсь на краешек дивана и напрягаю мозг.
Что, черт его подери, случилось.
Я приехала, поругалась с Марком, потом с
