«банкротчиков» действительно считали стервятниками, слетающимися на падаль — практически умершее предприятие в целях раздербанить его тушку-активы, насколько это возможно.
— Почему бы и нет? Мы — последний шанс для некоторых кредиторов получить свои миллионы. И за это они готовы щедро платить.
— Ты стала увереннее в себе, — он внезапно перешёл на «ты», но недовольства от этого я не испытала. — Повзрослела, заматерела, создала себе определённую репутацию… — в его словах было неподдельное уважение, тешащее моё тщеславие и самолюбие. — Интересно посмотреть на тебя в деле.
— Сегодня вам предоставится такой шанс, — хмыкнула. — О, вы уже наслышаны о «цепных сучках» Горбылёва? — на губах появилась улыбка.
Я действительно заматерела именно в деле «Трубтеха» — отрастила когти и клыки профессионализма, чем заслужила не очень лестные эпитеты в свой адрес. Действуя от имени «Тяжмаша», мы с Маргаритой совали нос во все обособленные спора этого дела, уверенно продвигая свою позицию и не позволяя руководителям «Трубтеха» кинуть практически градообразующее предприятие на три сотни миллионов.
Мы разрушили их планы в труху: не позволили ни одному фиктивному кредитору включить свои требования в реестр; будучи мажоритарным кредитором «поставили» своего управляющего, фактически управляя процедурой банкротства; с остервенением дербанили их сделки, возвращая имущество, кропотливо выводимое на левые конторы, в распоряжение «Трубтеха». Мы действовали жёстко и бескомпромиссно — наступали танком, ударяя в самые больные места, не оставляя юристам должника шанса на ошибку.
Впервые я услышала мнение о себе зимой — совершенно случайно фраза «Опять эти твари идут» донеслась до наших с Маргаритой ушей, когда мы выходили из лифта. И это было только началом. Весной мы заслужили «повышение», став цепными суками Горбылёва. Все они думали, что он давал отмашку — и мы выполняли. Они ошибались. Мы действовали вместе, продумывая каждый шаг, и в этом была наша сила — когда думает сплочённая команда, это куда страшнее и монументальнее, чем решения одного.
— Наслышан, — Евгений Александрович не сдержал смешок. — В моих кругах общения есть и знакомые с бенифициарами «Трубтеха». Так что до меня периодически доходят всякие… слухи.
— А, так значит благодаря этим кругам общения вы заполучили этот контракт? — шпилька вырвалась сама собой.
— Не без этого, — спокойно отреагировал Градов. — Мы все заинтересованы в получении прибыли. Будь вы на моём месте, вы бы отказались от предложения?
— Вопрос цены, — честно ответила я.
— Я не делаю из этого тайны. Пятьсот тысяч в месяц — вполне адекватный размер вознаграждения моих усилий.
— И сколько остаётся лично вам? — сказала и прикусила язык. Вот уж точно Градов не будет распространяться о суммах «откатов» за возможность заполучить столь лакомый кусочек.
— Достаточно.
Нам повезло — в «Вильяме» оказался свободный столик, который нам тут же вежливо предложили занять. Я ограничила себя стандартным бизнес-ланчем, в то время как Градов, даже не глядя в меню, продиктовал официанту свой заказ. Судя по всему, он местный завсегдатай.
Забавно, насколько непредсказуема жизнь. В девятнадцать я даже не могла допустить мысль о том, что разделю с Градовым обед, но прошли годы — и вуаля, мы на равных беседуем в «Вильяме», пока на кухне готовятся наши блюда.
— Я рад, что ты последовала моему совету.
Я с удивлением посмотрела на Евгения Александровича, выдавшего фразу, никак не вписывающуюся в контекст нашего оживлённого диалога про судей, практику и интересные дела. Впрочем, осознание причины его слов пришло мгновением позже.
— А я нет, — хмыкнула. — Вы меня недооценили, а я сдуру прислушалась. Иногда я жалею, что дожидалась окончания учёбы прежде чем устроиться по профессии. Будь у меня ещё несколько лет практики, я бы достигла большего.
— У тебя всё впереди, — только и сказал он. — Ты не знаешь, как бы всё сложилось, пойди ты другим путём. В истории нет сослагательного наклонения.
Официант выставил на столик глубокие суповые тарелки и удалился. Градов освободил приборы из плена коричневой тканевой салфетки, и я невольно проследила за движениями его рук.
— Вы перестали носить кольцо? — насмешливо сорвалось с губ само собой.
Мой интерес будто бы пришёлся Евгению Александровичу по вкусу — он скрыл насмешку и, выдержав интригующую паузу, ответил:
— Я развёлся, Кристина.
— Вот как, — моё удивление было искренним и я даже не попыталась его обуздать. — Даже не думала, что такое возможно.
— Ты тоже времени зря не теряешь, — констатировал он, явно намекая про нашу случайную встречу в «Панораме».
Разговор замялся сам собой, предоставив место размеренному обеду. Мне не понравилось то, к чему мы пришли, хотя я сама подняла тему личной жизни своим неуместным вопросом про кольцо, за что и поплатилась.
— Я оплачу, — Градов пресёк мои действия, едва я потянулась к книжице со вложенным счётом.
Если честно, я не ожидала другого — привыкла к тому, что в круге моего общения в большинстве случаев оплата осталась за мужчиной. У них был такой образ мышления — отказ и попытка «самостоятельности» удостоились бы саркастичной усмешки и обиды за неуважение. Таким был мир моих коллег и клиентов.
В первые разы я чувствовала себя дико неуютно — почти также, как тогда с Андреем. Горбылёв периодически приглашал нас в один уютный паб, где мы отмечали то его день рождения, то удачно заключённый контракт, то просто выигранное дело, и все расходы брал на себя. Деловые встречи с обеспеченными клиентами или коллегами также способствовали привыканию. Постепенно я приучила себя к тому, что это абсолютно нормально, и дискомфорт ушёл.
С чего начинали, к тому и пришли — именно так я могла охарактеризовать вновь зависшее между мной и Градовым напряжение, пока мы возвращались в суд. Впрочем, с его-то стороны всё было ровно. Накручивала я себя сама.
Мы успели вовремя. Возле зала заседаний уже крутились оппоненты, будто живое воплощение «Толстого и тонкого» Чехова. Один — представитель должника «Трубтеха», второй — от «Никотех», когда-то дочерней организации «Трубтеха», на которую выведены все активы.
На удивление именно с этими представителями мы держали здоровый нейтралитет — только уважительные приветствия, без напыщенной вражды за залами суда. Впрочем, только вспомнишь, как оно и всплывёт… вот она — невысокая, с кучерявой копной тёмных волос, с вечно недовольной миной на довольно симпатичном лице… и с голосом, хуже Иерихонских труб. Юрист-представитель «Монтажного управления», которое мы в своё время пропустили в реестр требований кредиторов, но впоследствии выяснилось, что это самое «Монтажное управление» подыгрывало «Трубтеху» по всем фронтам.
— Здравствуйте, Лолита, — я елейне улыбнулась. О, это именно она одна из хозяек фразочки про цепных сук.
— Добрый день, — ответила она мне тон в тон.
— Опять будете возражать против оспаривания
