отсюда все равно выживет, как бы батя не заступался. А я помогу.
— Спасибо… — ответила я сухо и обошла его.
Я зашла в спальню, прислонилась лбом к холодной двери.
Боже, за что мне все это?
Ренат...
Я ведь действительно подумывала принять его помощь, но после всего этого как я могу это сделать?
Он будет рассчитывать на что-то большее, чем просто работа, это очевидно. Только я ему ничего дать не смогу.
Я болела, болею и ещё буду долго болеть только Богданом.
Я знала, что нравлюсь его младшему брату. Но надеялась, что это просто блажь, каприз молодого мужчины, и что это вскоре пройдёт.
Получается, он не смог меня забыть? И что же теперь?
Куда ни кинься — сплошная западня.
Я осталась одна на всем белом свете. Совсем одна. Что мне делать?
Утром я не смогла встать. Мне было так плохо из-за того, что случилось вчера.
Я словно разбитая чашка стала.
Жизнь перевернулась. Всё развалилось. Рассыпалось, всё оказалось ложью.
Вся любовь и слова Богдана, вся семейная жизнь и пять лет брака. Вся жизнь оказалась вдруг враньём. Но ведь муж в последнее время ничего такого мне не говорил! Ни про лишний вес, небольшой, да, но все-таки… Ни про тонкие губы, ни про то, что брови как-то не так нарисованы. Он не говорил мне, что мною стал недоволен, может быть, я бы тогда что-то с этим сделала. Но Богдан предпочёл найти себе утешение на стороне.
Да и страсть у нас была! Конечно, реже чем в первое время после свадьбы. Но была!
Лежа в холодной постели я пыталась анализировать, вспоминала последние месяцы. Как и когда изменился Богдан? Как и когда я это пропустила?
Ответов у меня не нашлось. Я не понимала своих ошибок, если они и были.
Жизнь кончилась?
Нет.
Почему-то именно в тот момент, чувствуя себя отвратительно, я решительно сама себе заявляла — ничего не кончилось!
Я это переживу Выживу.
Всё преодолею! Всё перенесу.
Не будь я Надежда Соловьева! Мамочка когда-то называла меня Соловушка, говорила, что я хоть и маленькая, но сил у меня много. Как у соловья, который может петь ночь напролёт!
Я тоже любила петь. И готовить. Месила тесто, напевая детские песенки, нарезала овощи, мурлыкая романсы, отбивала мясо — голосила что-то современное.
Голос у меня был хороший. А уж как я готовила!
Может быть, мне реально стоило принять предложение Рената?
То предложение, которое касалось работы? Почему нет? Оно ведь ни к чему не обязывает меня. Младший брат мужа (бывшего мужа! снова одёрнула я сама себя) ведь Ренат сам сказал, что готов оказать помощь просто так, какое бы я решение не приняла. Значит, подсознательно готов ко всему. Я смогу ему донести, что не готова на что-то большее, а возможно, он и сам поймёт. Это просто был порыв у него вчера, но постоянно натыкаться на стенку никто не будет. Даже если Ренат на что-то и рассчитывал, ему придётся смириться, что ничего между нами не будет, есть масса “но” в нашем случае, он должен это понимать и сам.
Я решительно села в постели.
Я больше не хочу плакать и страдать.
Хватит наматывать сопли на кулак!
Нужно что-то делать. И начну я с предложения о работе Рената. Всё же работать по знакомству лучше, чем искать какое-то непонятное место у чужих людей. И зарплатой меня не обидят, не обманут, дадут двигаться дальше по карьерной лестнице, что сейчас самое важное.
Хватит ныть, Надежда. Бери себя в руки и просто делай то, что нужно.
Сейчас необходимо устроить свою жизнь. Пусть и без него, но я буду жить и ещё стану счастливой. Я им всем нос утру! Они у меня ещё посмотрят!
Богдан поймет, кого потерял.
Свекровь бесцеремонно без стука ввалилась ко мне в спальню, прерывая мои мысли. На стук в дверь её вежливости и воспитания, видимо, не хватало.
— Ты чего разлеглась? — окинула она меня взглядом, сидящую на постели. — Давай-ка, поднимайся.
Во мне рос протест. Почему она позволяет себе быть такой бесцеремонной? Однако ругаться с ней мне не хотелось, да и и сил на это просто не было.
— Извините, я неважно себя чувствую, но я уже встаю, — ответила я.
— Неважно, это как? — сморщилась она. — Что за плебейское выражение? У нас тут не курорт. Давай-ка, сбегай на рынок за продуктами.
— Э-э… — опешила я. Она отдавала приказы мне как прислуге. Неприятно, меня просто покоробило с этого. Ну с другой стороны, это меньшее, чем я могла бы оплатить им за комнату, хотя, пожалуй, так к родственникам всё же не относятся. Но я решила не спорить.
— Хорошо, — ответила я. — Если нужно, я сейчас оденусь и схожу.
— Одолжение она мне делает… — фыркнула свекровь, а я покосилась на неё.
Какая муха её укусила? Вчера мы, конечно, расстались не лучшим образом, но сейчас она кидалась на меня так, словно я её уже опять успела чем-то разозлить за эту ночь. — Ох и лентяйка ты, Надежда. Привыкла, что всё за тебя возят-привозят. А еда из воздуха-то не берётся, — продолжала бубнить свекровь, словно решив мне испортить настроение уже с утра. — Я Богдана понимаю. Не выдержал тебя. Да и кто бы выдержал? Он привык к другому уровню, а ты… Взяла его просто… одним местом.
Я уставилась на свекровь в шоке. Не ожидала от неё таких резкостей. Всё-таки она держала себя в руках раньше. Правда, раньше я была женой её сына, а теперь… Если мы разводимся — я никто, получается. Приживалка.
— Ираида Довлатовна, зачем вы так? — проговорила я, чувствуя ком в горле. Она специально била по больному, но зачем? Ведь сама вчера уговаривала подумать о нашем разводе и, возможно, его отложить. А сегодня словно душу решила вытрясти из меня.
— Он на тебя клюнул, потому что ты была свеженькая, — продолжала распинаться Ираида, — Миленькая, изящная… Была! Ну и… Мужики любят, когда девочку до них еще никто не трогал. А такие, как ты, ещё любят прикинуться…невинной овечкой!
— Послушайте, да как вы…
— Спокойно! — перебила она меня. — Ты у меня в доме. Изволь слушать!
— Нет, извините! — встала я на ноги, чтобы уже не быть ниже неё. — Я слушать гадости
