любовь к Шекспиру была… эксцентричной чертой. А если ты говоришь, что это имеет более глубокие корни, то я уважаю, что это нечто личное.
Она избегает моего взгляда, сосредотачивается на соринке на своём рукаве и смахивает её.
Между её словами и внешностью в данный момент есть несоответствие. Она говорит так, будто всё в порядке, но выглядит так, будто я выдернул почву из-под её ног. Я испытываю чувство вины и в то же время любопытство. Что она скрывает?
Я начинаю вставать, но Фрэнки кладёт ладонь на мою грудь и усаживает меня обратно с удивительной силой.
— Возвращаемся к Шекспировскому Клубу, — говорит она. — К эпохе ботаника. Мне нужны детали. Мне нужно очень много деталей…
— Фрэнк-Ворчун, — Мэтт заходит в процедурный кабинет и подходит к ней, нагло перебивая нас и игнорируя меня. Он протягивает руку. — Я пришёл лизать задницу и говорить, что я сожалею.
По мне проносится ярость. За то, каким мудаком он был с ней в «Луи», я до сих пор хочу душить его, пока его жуткие карие глаза не выскочат из башки.
— Это в прошлом, — говорит ему Фрэнки, принимает его ладонь и вздрагивает, когда он сжимает слишком крепко.
Заходят Энди и Крис, тем самым развеивая напряжение момента. Мэтт отпускает её руку как раз в тот момент, когда Крис тянет за резинку шортов Мэтта, а потом отпускает её со щелчком.
— Придурок! — гаркает Мэтт.
Крис игнорирует это и предлагает Фрэнки мягко стукнуться кулачками, что она принимает.
— Привет, Фрэнки.
— Фрааанк Таааанк, — распевает Энди.
Фрэнки улыбаются, пока эти двое несутся к одному и тому же столу, ибо они извечно соревнующиеся болваны. Крис ставит Энди подножку, но Энди валит его за собой. Они оба падают на маты для растяжки и приземляются со стонами.
Подняв телефон, Фрэнки делает фото, затем улыбается и вздыхает.
— Вы, парни, реально упрощаете мне работу.
— Фрэнки, — дверь в комнату снова распахивается, и появляется Милли, одна из администраторов, которая работает часть времени в корпоративном офисе, а часть времени здесь, в приёмной. Она — бодрая 75-летняя старушка, заядлая читательница, и в прошлом году она официально вступила в Шекспировский клуб. — Тебе надо передвинуть машину, лапочка. Там кладут асфальт.
— Что? — Фрэнки стонет. И этот звук… устремляется прямиком в мой пах.
Я прочищаю комнату и, чтобы удержать своё тело от реакции, вспоминаю особо травмирующий случай, в котором задействованы Вигго, Оливер и огромная банка майонеза.
— Давай я перегоню её за тебя, Фрэнки.
— Да не, — она уже на полпути к двери, но поворачивается и показывает на меня своей тростью. — Я с тобой не закончила, Бергман. Я хочу получить ответы.
Я одариваю её невинной улыбкой.
— Конечно.
Ворча, она уходит, минуя Милли, которая придерживает дверь и манит меня пальчиком. Я иду следом за Фрэнки и останавливаюсь, когда Фрэнки уходит за угол, а Милли оказывается достаточно близко, чтобы прошептать:
— Собрание клуба всё ещё в силе на следующей неделе?
— Нет, ещё через неделю. То есть, через две недели от сегодняшнего дня.
Она улыбается и поправляет очки.
— О, ладно. Хорошо, что я спросила. Надо признаться, я впервые читаю «Как вам это понравится», и я немного сбита с толку. Все влюблены, никто не вместе, и все что-то скрывают.
— Это в представлении Шекспира романтическая комедия. В конце всё прояснится.
Её смех тихий и лёгкий.
— Справедливо. Но… — она вытаскивает несколько страниц и разворачивает их. — Можешь помочь мне с этим диалогом? Я беспокоюсь, что неверно прочитаю…
Я трачу несколько минут, чтобы помочь Милли понять подтекст в её репликах, но нас перебивают, когда в нашу сторону бредёт Тайлер. Милли убирает сценарий в карман и наполовину выходит за дверь, но потом останавливается и поворачивается ко мне лицом.
— Пожалуй, тебе стоит убедиться, что у Фрэнки нет проблем с машиной.
Я хмурюсь.
— С чего бы… подозрение проясняется. — Милдред Сойер. Ты же не стала ковыряться в машине Фрэнки?!
— Кто, я? — она улыбается и играет бровями. — «В любви случайно всё на свете: Есть у Амура стрелы, есть и сети».
— В следующем сценарии будешь вторым стражником, — шиплю я, проносясь мимо неё, и бегу на парковку.
Гогот Милдред эхом разносится по коридору. Может, вместо этого стоит дать ей роль ведьмы.
Я выскакиваю наружу, затем замираю, видя, как Фрэнки возится с машиной. Капот поднят, её волосы собраны в небрежную гульку, и на щеке виднеется пятно моторного масла. Я тупо стою там, запечатлевая изображение в памяти.
— Что? — она выпрямляется и вытирает руки тряпкой, висевшей на фаре. — Никогда не видел, как женщина ремонтирует машину?
Я сглатываю.
— Прости. Я… Это… — подойдя ближе, я смотрю на сумасшедшее переплетение проводков и деталей. — Что случилось?
— Свеча зажигания отошла. Легко поправить. Просто убеждаюсь, что всё остальное в порядке. Сначала индикатор «проверьте двигатель», теперь это. Какой-то засранец ковыряется в моей машине.
Я придушу 75-летнюю женщину. Милдред явно плохо знает Фрэнки. Я мог бы сказать ей, что такие обыденные шалости — пустая трата времени. Фрэнки — самая свирепо независимая персона из всех, что я знаю; естественно, она может починить примитивные неполадки с машиной.
Громкий звук поблизости заставляет нас обоих поднять взгляд. Асфальтоукладочный каток дребезжит, а на краю парковки ждёт команда рабочих.
— Что ж, — говорит Фрэнки, опуская капот, — спасибо, что прибежал спасать, но я сумела спастись сама.
— Я в этом никогда не сомневался, Фрэнки.
Она щурится, прикрывая глаза от солнца.
— Вот, — я охаю, когда её кулак встречается с моим животом, держа скомканный блейзер. — Занеси внутрь, ладно? Мне надо перегнать машину, а я уже вся вспотела.
Распахнув дверцу машины, Фрэнки показывает средний палец рабочим, пока те свистят ей, и уезжает на альтернативную парковку.
Плейлист: Lorde — The Love Club
Всю свою жизнь я была или загадкой, или затруднением. В детстве я была помешанной на рутине, тревожной и склонной к эмоциональным вспышкам. Я кричала, когда на меня надевали одежду, ужасно спала. У меня была одна лучшая подруга, и я хотела, чтобы она была только со мной. Я ненавидела шумные пространства и каждую неделю плакала на церковной службе, когда они использовали благовония.
Будучи подростком, я настолько погружалась в истории, что весь день забывала поесть, постоянно говорила о любимых книгах, плакала, когда они заканчивались, и до измождения зачитывалась всеми имеющимися фанфиками. Я слетала с катушек, когда моя старшая сестра, Габби, слишком громко жевала, когда на моих штанах образовывалось статическое электричество, когда мама отходила от плана
