в этой глуши? —
Затем говорит уже тише:
— Ладно, ведь у тебя есть ещё рот, — и расстёгивает ширинку.
Сглатываю. Нет. Нет. Нет.
— Давай отсоси мне, — приказывает Ратмир.
Мурашки бегут по коже, но отвечаю я твёрдым голосом:
— Я не могу.
— Ты шутишь?
— В моей легенде написано, что я из очень религиозной семьи, я должна придерживаться теории. Секс будет только после свадьбы, даже оральный, — выдаю я неожиданно для самой себя. Как хорошо, что успела мельком пробежаться по своей «родословной».
— Я же знаю, что эти бумажки — полная херня! Хватит морочить мне голову, Ева!
— Потерпите, господин, — вдруг решаю назвать его так, как он просил, — меня этому учили в школе. Если тебя покупают в качестве жены, нельзя преждевременно становиться любовницей, иначе клиент может передумать жениться. Можете позвонить Эмме спросить, — придумываю я буквально на ходу… Если он, правда, позвонит ей, мне не жить. В прямом смысле.
Ратмир резко встаёт и подходит ко мне вплотную:
— А тебя не учили, что мужчину нельзя оставлять без секса? — рычит, берет мою руку и кладёт на расстёгнутую ширинку…
Чувствую его эрекцию. Да, природа его не обделила мужским достоинством.
— Учили. И вы все получите после свадьбы, хозяин, — отвечаю спокойно и убираю свою руку.
Ева, ну что ты творишь? Сделать ему минет было бы легче, чем пререкаться. Всего-то представить, что это простое занятие на манекене…
Удовлетворила бы его немного, не был бы такой злой, а то теперь пышет жаром.
Я даже начинаю переживать, что он вернёт меня обратно.
И уже собираюсь извиниться и сказать что-то типа «Прости, но ты сам попросил быть настоящей…», как Ратмир выпаливает:
— Объясни мне тогда: какого черта ты попросила остановиться в гостинице? Думаешь, я совсем идиот? Что тебе нужно?
Он что… подумал, что я захотела остановиться, чтобы переспать с ним поскорее? Вот же напыщенный индюк… Как жаль, что я не могу сказать ему это в лицо.
— Хочу попрощаться с городом, в котором прожила столько лет… И у меня болит живот, не смогу так долго ехать. Завтра мне станет лучше.
Ратмир застёгивает ширинку. Уходит в ванную комнату, перед этим бросает:
— Надень что-нибудь красивое, мы пойдём обедать в ресторан на первом этаже.
Ратмир выходит из ванной, пронзает меня взглядом с ног до головы:
— А покрасивее ничего не нашлось?
Пожимаю плечами:
— Это мое единственное платье. Чёрное, разве не подходит?
— А где красное, в котором я тебя купил?
— Мне надеть его? — удивляюсь я. — Разве не слишком…
— Ладно пойдём, — бросает раздраженно, — приедем в Москву, купишь себе новые платья, а это выброси!
Иду рядом и закатываю глаза. Все, как нам и рассказывали. Неудовлетворённые мужчины становятся похожи на маленьких детей. А ещё говорят, что женщины истерички.
Берет меня за руку. Снова обжигающий холод. Наверное, и сердце у него такое же, если вообще есть…
Тащит, я за ним не поспеваю. Привыкай, Ева. Теперь ты его вещь. И если сегодня у меня получилось отделаться от секса, то совсем скоро… Ратмир будет делать со мной все, что захочет. А мне нужно лишь сжать зубы и потерпеть. Надеюсь, я смогу потом все забыть как страшный сон.
Заходим в ресторан, садимся за столик.
Нам приносят меню, Ратмир едва посмотрев, говорит:
— Здесь совсем нечего есть.
Я же восхищенно смотрю на все эти названия. Так привыкла есть одно и то же, каждый день полезное, чтобы не лишнего грамма.
Когда Ратмир спрашивает, что я буду, я называю пять блюд.
И снова его брови ползут вверх. Официант уходит с нашим заказом. Я осматриваю ресторан, Леонида тут тоже нет. Раздается голос:
— Необычная ты девушка, Ева.
Хочется ответить «да вы тоже вообще-то странный». Но я спрашиваю с вызовом:
— Жалеешь, что купил?
— Нет, — буравит меня холодным взглядом, — мне нравится пункт в договоре, что я могу вернуть тебя в течение месяца, если меня что-то не устроит. А устроишь ты меня или нет, посмотрим после первой брачной ночи.
В груди как будто зажигается факел. Он специально это говорит! Ему нравится смотреть, когда я теряюсь…, спрашиваю:
— Зачем вообще тебе понадобилось покупать жену? Неужели нельзя было жениться на обычной девушке?
— Обычную могут позволить себе все. А такую, как ты… единицы. И мне не нужна обычная жена, — говорит Ратмир.
Это даже похоже на комплимент, вот только у меня все равно мороз по коже. Я понимаю, что он имеет в виду. Обычная не будет прогибаться по первому его зову, а вот такая, как я, должна… Обязана.
Нам приносят еду, но есть мне уже не хочется.
Копаюсь вилкой в салате и отпрашиваюсь в туалет (у своего чертова хозяина!).
Умываюсь и смотрю на себя в зеркало. Надо переломить себя, не перечить ему. Месяц хотя бы. А дальше, я придумаю что-нибудь. Нужно, чтобы Ратмир доверял мне, чтобы после свадьбы у меня появился доступ к его деньгам и чтобы я смогла спокойно выходить на улицу…
Но у меня не получается! Не знаю, почему рядом с ним меня так и выворачивает; хочется сказать что-то колкое, едкое. Трудно сдержаться.
Когда выхожу, вижу, как из соседней двери мужского туалета выходит Леонид. Вот это везение! Специально для меня… До зала ресторана далеко, Ратмир здесь не увидит.
Кидаюсь к нему, хватаю за рукав:
— Постойте.
Останавливается, смотрит на меня удивленно, как будто не понимает, кто я такая.
— Я та девушка, вы сегодня… не помните?
— Аааа, да, — на его лице появляется подобие улыбки.
Не знаю, как начать разговор…
Мимо нас ходят другие люди, да и Ратмир может пойти искать меня, решаюсь и спрашиваю прямо:
— Почему вы хотели меня купить?
— Девочка, это конфиденциальная информация.
— В смысле конфиденциальная? Вы меня покупали… не себе?
Он смеётся. И слишком громко. Я ещё больше боюсь, что сейчас появится Ратмир. Тогда он точно меня вернёт обратно: подумает, что я флиртую с этим мужиком, который чуть меня у него не увёл.
— Нет, конечно, я только выполнял поручение.
— На кого вы работаете?
— Как я уже ответил, не могу сказать. Но начальник будет крайне недоволен, что у меня не получилось тебя выкупить.
Хочет развернуться и уйти, снова хватаю его за рукав:
— А если я заплачу, расскажите? — спрашиваю я, хотя у меня нет ни рубля.
Леонид вытягивает губы в одну линию, размышляет. Затем говорит:
— Хорошо. Тебя купил тот богатый сосунок, думаю, теперь деньги точно есть, — достаёт из брюк какую-то бумажку, ручку, пишет свой номер телефона.
— Будешь
