class="p1">Я даже не понимаю, где она концентрируется. Ее вообще будто не стало в моем теле.
— Прямо и налево… — зажмурив глаза, отвечаю полухрипом.
Я больше не чувствую его.
Не чувствую его запаха. Тепла тела. Не чувствую ни черта, пока он несет меня по коридору, миновав гостиную с включенным на полную катушку светом.
Успеваю ударить пальцами по выключателю на стене, когда заходим в спальню. Ее заливает яркий свет, со вспышкой которого я оказываюсь брошенной на кровать.
Вытянув руки вдоль тела, неподвижно наблюдаю за тем, как мужчина, для которого я разочарование года, снимает с себя водолазку, дернув за ворот на затылке.
Его глаза проходятся по моему телу сверху донизу, мои делают тоже самое с его голым до пояса телом. Оно в потрясающей форме. Покрытые легким загаром мышцы сильных рук, груди, живота… его выпирающая ширинка, которую он расстегивает вслед за ремнем брюк, глядя на меня с чуть заметной морщиной между бровей.
Может быть, если бы увидела его улыбку, взорвалась бы гребаным счастьем, но это только догадка. Я не знаю, как разморозить свое тело…
Он накрывает меня собой. Упирается локтями в матрас вокруг моей головы, бедрами расталкивает ноги и вжимается в мой пах каменным бугром эрекции, заставляя сжаться изнутри еще сильнее.
Наше дыхание смешивается. Оно громкое. Губы Кирилла приоткрыты, глаза смотрят в мои.
Склонив голову, он касается моей щеки поцелуем. Вдыхает рядом с моей шеей и касается поцелуем моего рта.
Это почти нежно. Это так нежно, что я зажмуриваю глаза, но руки настолько одеревенели, что я ничего не могу предложить в ответ. Не могу коснуться ими его спины. Его кожи!
Ткнувшись носом в мою щеку, Кирилл шумно дышит, кажется, целую вечность.
— Ты возбуждена? — спрашивает, не поднимая головы.
— Не знаю… — выдавливаю из себя.
— Давай проверим? — предлагает хрипло.
Я молчу в ответ.
Приподнявшись, он смотрит в мои глаза, рукой расстегивая пуговицу на моих джинсах. Медленно. Без проклятой суеты тянет вниз собачку ширинки, и я сопровождаю эти манипуляции тяжелыми ударами сердца.
Я не знаю, что он там найдет. Ни в чем не уверена. И я закрываю глаза, когда теплые уверенные пальцы пробираются в мое белье, касаясь меня между ног легким движением, от которого я вздрагиваю.
— Пф-ф-ф-ф… — выдыхает, упираясь лбом в свое предплечье. — Кажется, все в порядке, — подняв руку, демонстративно растирает между пальцами мою влагу, от вида которой я сглатываю слюну, застрявшую в горле.
Уронив ладонь на матрас, снова заглядывает в мое лицо и спрашивает:
— Хочешь продолжить?
Я сглатываю снова.
На этот раз, ком размером с мой кулак, который застрял в горле.
Отрицательно мотаю головой, отводя взгляд в сторону.
Кирилл не двигается несколько секунд, а затем скатывается с меня и распластывается на спине поперек кровати. Проведя по лицу ладонью, встает и застегивает ширинку, затем возится с ремнем, повернувшись ко мне спиной.
Волосы на его затылке растрепаны, мышцы на спине перекатываются, и задница у него такая же космическая, как и все тело.
Я хочу, чтобы он ушел, и не хочу, чтобы он уходил.
Но я не знаю, что ему сказать. Что я сломанная? Что я — проблема?
Это просто секс на одну ночь, хоть и не удавшийся.
В груди нарастает давление.
Лежа на кровати, делаю то, что могу себе позволить: наблюдаю за ним молча. За тем, как поднимает с пола водолазку и надевает ее. Как бросает на меня взгляд вполоборота и короткое:
— Все в порядке?
— Что-то не то съела. — Мои слова совершенно фальшивые, но на большее я не способна.
— Может, нужен врач?
— Нет… я сама…
— Тогда пока, — посылает мне механическую улыбку.
— Пока…
Между его бровей снова складка. Он задерживает на мне взгляд, а потом все развеивается. Отвернувшись, мой инопланетянин выходит за дверь, оставив ее приоткрытой.
Глядя в потолок, слушаю отдаленные звуки, которые завершает хлопок входной двери, после чего вокруг меня наступает гробовая тишина.
Мои слезы — всего лишь тихий скулеж, который глушу, завернувшись с головой в одеяло и прижав к груди колени.
Кирилл
— Что это?
Повернув голову, смотрю на дверной проем. Тру висящим на шее полотенцем волосы, переводя глаза на раскрытую ладонь Альбины, в которой она держит горсть разнокалиберных монет.
— Ты рылась в моих карманах? — отвернувшись, бросаю полотенце в корзину.
Вопрос риторический, но я не жду “да” или “нет”. Я жду объяснений, давая понять это взглядом, возвращая его к насмешливому лицу.
Это выражение мне отлично знакомо. Обычно оно не несет в себе ничего хорошего, но я давно научился не реагировать, и сейчас я хочу получить ответ на свой вопрос, поэтому жду и молча давлю обещанием, что ответ придется дать.
— Отругаешь меня? — темные, густые, идеально уложенные брови Альбины ползут вверх. — Может, отшлепаешь? Все, как нам нравится. — Пухлый рот кривит усмешка.
— Я жду.
Она отлично знает, что у моего терпения существует предел, поэтому высыпает мелочь на столешницу умывальника и сообщает:
— Не смогла сдержать любопытства. Подумала, мало ли что могу там найти. Например, презервативы. Или номер телефона, написанный помадой на салфетке. Всякое такое разное… — встряхивает руками черный шелк своих волос и звенит браслетами. — Ты уже нашел, кого здесь трахать? Какую-нибудь местную дурочку? — Проводит ладонью по запотевшему зеркалу и подтирает красную помаду в уголке губ, глядя в него.
Когда мы познакомились, через час после знакомства я трахал ее сзади в принадлежащем ей московском пентхаусе, а ее подруга мастурбировала рядом. С тех пор она больше ни с кем меня не делила, но повесила ярлык, с которым поначалу я пытался бороться. Быть верным женщине, вопреки ее мнению, для меня не было проблемой, и такой опыт у меня был. Правда, узнав об этом, она и по этому поводу выебала мой мозг, сочтя его поводом для ревности.
Ее ревность внесла большие коррективы в наши отношения. Собственно говоря, ее ревность их перекроила. Она, и не только. Не помню точно, в какой момент перестал быть верным, но точно знаю, что доказательств у Альбины и по сей день нет.
Возможно, это и бесит ее сильнее всего остального.
— Мне неприятно, когда кто-то сует нос в мои карманы, — говорю жестко. — Сделаешь так еще раз, и мы поссоримся.
— Не разговаривай со мной так! — режет по моему лицу взбешенным взглядом. — Я тебя отлично знаю, Мельник. Я не деревенская дура, которая будет смотреть тебе в рот.
— Чего ты хочешь? — спрашиваю. — Если собираешься громить номер, начинай сейчас. Я хочу
