разговор.
— Ну чего ты? Клару не знаешь? Успокой свои нервы. Ты же знаешь что я на твоей стороне, иначе бы не терпел твои закидоны.
— Она выводит меня из себя. Ненавижу эту стерву!
— Вы обе друг друга стоите. Ладно, хватит болтать, работы, что ли мало? Я буду наверху, если что. Кстати, Клэр… Завтра у тебя выходной. Я поменял вас сменами с Кларой, потому что ей нужен будет вторник.
— Но мне тоже нужен вторник. Я же предупреждала тебя.
— Извини, но она попросила раньше, просто я забыл об этом, а сегодня она мне напомнила. В общем, решай свои дела завтра, хорошо? — он нервно почесал нос и пошел наверх, оставив меня в смешанных чувствах.
— Черт! — прошипела я и вернулась к работе.
С одной стороны я лишилась возможности проконтролировать работу отца, а с другой — попасть к любимому психотерапевту.
Это была пятница, а значит день зарплаты. Я, как и планировалось, закупилась в магазине и отправилась домой. По дороге брякнул телефон, на который поступило новое смс. С пакетами проверять, что пришло, было крайне неудобно, поэтому я решила, что это потерпит до дома.
Отца отпустили раньше, пожалели и не стали сильно нагружать в первый же день. Конечно, я могла позвонить ему, попросить встретить меня и помочь дотащить пакеты, но я не стала. Мне не в первой было таскать всё на себе, и в этот день уже сработала привычка.
До дома оставалось около двух кварталов, как со мной поравнялся белый внедорожник с затонированными стёклами. Окно плавно открылось, и из него высунулась голова с чёрными мелкими кудряшками. Это был Родригес, парень давший отцу крупную сумму в долг.
— Клэр, какая встреча! — широко улыбнулся он, обнажая белоснежные зубы, которые ещё сильнее оттеняли его и без того смуглую кожу, — увидел, ты идешь, дай думаю, поздороваюсь!
— Привет, — сухо ответила я. — Сколько тебе надо на этот раз?
— Ууу, какая ты не дружелюбная… Я ведь к тебе со всей душой, а ты сразу про деньги.
— Давай не будем устраивать цирк. Сколько? — я достала кошелек и ждала, что он назовёт мне сумму, но вместо этого он громко и протяжно рассмеялся.
— Мне нужны мои бабки, Клэр. Ты итак уже несколько месяцев расплатиться, не можешь, я устал ждать.
— Но у меня столько нету! — возмутилась я, выворачивая кошелёк. — Я бы давно расплатилась, если бы было чем!
— Короче, дорогая моя. Даю тебе три дня на поиск всей суммы, если по их истечению, ты не вернешь долг, мы будем говорить по-другому. И вряд ли тебе это понравится, — его голос стал жёстче, а глаза засверкали опасным блеском.
— Я поняла, — буркнула я, убирая кошелёк обратно в сумку и оглядываясь по сторонам.
— Вот и славно, — снова улыбнулся он той беззаботной и добродушной улыбкой, — рад был встрече. Ещё видимся.
Окно закрылось, и машина резко газанула вперёд, оставляя меня в полупустом квартале. Мимо прошуршали двое с собакой. Ветер своим порывом обдал меня ледяным воздухом, мгновенно приводя в чувства и заставляя двигаться дальше, чтобы попросту не замёрзнуть.
Отцу я ничего говорить не стала, так как боялась, что он может сорваться и от нервоза взяться за старое.
То ли от стресса, то ли от дикой усталости уже около девяти вечера я была в кровати. А ещё через полчаса и вовсе вырубилась.
Утром я позволила себе поваляться в постели и обдумать дальнейшие действия. Отец уже ушёл на работу, поэтому дома стояла зловещая тишина, которую я вскоре разбавила трепом телевизора. Подумав про Брукса и наш прием, на который у меня не получалось попасть, я вспомнила про сообщение и тут же включила телефон: «Как прошёл день?».
Мне стало приятно, что Брукс интересуется мной за пределами своего кабинета, и я ответила: «Извините, не видела ваше сообщение вчера. Всё хорошо» — и в конце поставила улыбающийся смайлик.
«Что-то случилось?» — снова запиликал телефон.
«Небольшие трудности. Я не смогу прийти во вторник».
«Понял. Я заеду вечером после работы, поговорим» — ответил Брукс и на моей душе расцвели душистые ландыши. Как мало для счастья нужно влюблённому человеку или тому, кто думает, что он влюблён.
Половину дня я посвятила домашним хлопотам. Приготовила вкусный обед и подогрела готовую пиццу с грибами. После чего перебрала и намыла холодильник до блеска, а затем и окна во всей квартире. Давно я не чувствовала такой прилив сил. Хотелось сделать всё и сразу, но нужно было и позаботится о себе, чтобы перед Бруксом выглядеть на все сто или даже двести. Я не могла определиться, что надену вечером, и по итогу выбрала обтягивающие кожаные лосины и рубашку в клетку.
Когда сборы подошли к концу, я выглянула в окно и обрадовалась словно ребёнок. Нашу улицу припорошил снег, который улёгся по обочинам как мягкая вата. Снежинки всё ещё витали в воздухе, кружились и оседали на голых ветках, одиноких крышах машин и на фасадах зданий. В воздухе пахло волшебством и приближающимся рождеством. Впрочем, никто к нему не готовился, видимо было ещё слишком рано, чтобы украшать магазины гирляндами и огромными бумажными снежинками. Но с приходом снега, народ вот-вот начнёт шевелиться и скупать все, что хоть как-то связано со всеми любимым праздником. Несмотря на то, что снег своим неожиданным появлением подарил мне детский восторг, я тихонько присела на стул и взгрустнула.
Не от того, что Родригес потребовал выплату всего долга, и даже не от того что отец мог в любой момент сорваться — всё это меркло по сравнению с моей жаждой тепла и заботы. Больше всего на свете я хотела, чтобы меня полюбили, так искренне и честно, так самоотверженно как любит родитель своё дитя. Увы, мне не довелось испытать те, казалось бы, самые обыкновенные чувства, когда тебя любят просто так, когда проявляют заботу, стараются оградить от возможных жизненных препятствий и бед. Я практически не знала своей матери, и отец не всегда относился ко мне лояльно. До того как он пристрастился к алкоголю, он часто был жесток со мной, мог дать подзатыльник, когда я не оправдывала его ожиданий, обозвать обидным словом. Я и сама была не подарок, могла убежать из дома, с учёбой в школе у меня вообще, не заладилось чуть ли не с первого класса. Я ошивалась в сомнительных компаниях, рано начала курить. Но временами мне очень не хватало любви отца. Скандалы и крики были неотъемлемой частью моего детства.
Брукс — единственный человек, который подарил мне надежду ощутить
