Откуда в нашем селе взяться спутниковому телефону, принцесса? Это вам не ваша, – кивает, – столица.
– Ну и когда вернется этот ваш Румянцев?
– Через два дня.
– Два?!
– Дня. В городе много дел, знаете ли, – отвечает так, будто издевается, и глядя мне в глаза, вгрызается зубами в румяный бок пирожка. У-у-у, он еще и с капустой.
– С ума сойти! – восклицаю, вцепляясь пальцами в волосы.
Пес гавкает. Даже в этом лае больше сочувствия, чем во взгляде мужлана тракториста! Снова смотрю на тянущиеся за деревянным забором поля. На стол с пирожками. И кувшин с молоком. На сурового бородача с издевающимся взглядом и…
Нет, не умереть мне своей смертью. Два дня! И что мне делать эти дни здесь? Да еще и без связи! Как только вернусь в город – поколочу своего генерального. А потом куплю абонемент к психологу. На год!
– Ладно, – потираю переносицу, – в этом вашем задрюпинске есть гостиница?
– Нет.
– Хостел?
– Это что еще за зверь такой?
– Ну хотя бы постоялый двор! – рычу, стиснув зубы.
Тракторист отрицательно машет головой.
– Но мне нужно где-то остановиться! – не выдержав, вскрикиваю и развожу руками. – Я вонючая, потная, грязная, уставшая, провела в машине сутки! Меня сожрали комары, я стерла ноги в этих дурацких туфлях, и у меня болит все!
– Соглашусь, – кивает. – Туфли и правда дурацкие.
– Э-э, да вы… вы… чурбан неотесанный! Дикарь!
– А вот от переходов на личности советую воздержаться. Со мной надо дружить, принцесса, а то рискуешь еще два дня ночевать в своем красном “тапочке”. До возвращения Румянцева.
– А-р-р-р! – топаю ногой, пошатнувшись, теряю равновесие и чуть не падаю на задницу. Вовремя хватаюсь за перила веранды. Эта невоспитанная верзила вздыхает и закатывает глаза. Откладывает недоеденный пирог и поднимается на ноги, бросая:
– Что за бабы! Сначала одна настроение испортила, потом вторая позавтракать нормально не дала. От вас одни проблемы.
– Вы уже съели полтарелки, – бурчу. – Хватит с вас.
– Пошли давай, – обходит меня стороной и спускается по ступенькам мужик.
– Куда?
– Номер тебе твой покажу. Люкс. Перекантуешься, пока хозяин не вернется.
Дважды звать меня не надо. Устав до того, что согласна даже на палатку со спальником, разбитую где-нибудь в полях! Я под шумок стаскиваю с тарелки пирожок и, вгрызаясь зубами в еще теплое тесто, резво перебираю ногами следом за дикарем.
Активно работая челюстями, бубню с набитым ртом:
– А вас, жначит, Мишаня жовут?
Дикарь оглядывается:
– Вроде цаца городская, воспитанная. А с набитым ртом болтаешь.
Я дую губы. Запихиваю остатки пирожка с капустой в рот. Проглатываю и только тогда повторяю свой вопрос:
– Вы не ответили. Вас Миша зовут?
– Допустим. Откуда знаешь?
– Мальчишки вчера сказали, что если за трактором, то это к Мишане.
– Верно сказали.
Дикарь прибавляет шаг, огибая дом.
Я за ним. Уже почти бегу.
– А вы точно меня не дурите? – прищуриваюсь, вглядываясь в фигуру на две головы выше меня, широко шагающую прямо передо мной.
Эта мысль еще по пути обратно к дому, въелась в мой мозг и не давала покоя. Миша – Мишаня – Михаил? Совпадение? Чертовски странное, надо сказать. Конечно, на щупленького, низенького, сухенького Андрея Петровича этот дикарь был совсем не похож. Один исполинский рост чего стоил! Да и с такими диковатыми замашками – наследничек выйдет фиговый. Но чем черт не шутит. Гены вещь такая. Могут и чудить.
– И в чем же, принцесса?
– Перестаньте меня так называть! Может, вы и есть Румянцев? А врете мне из вредности. Почему иначе вас зовут, как его? Или у вас тут полсела Михаилов?
Дикарь низко и грозно хохочет. Аж деревья в лесу дрожат! Его мое предположение явно развеселило. И вместо того, чтобы ответить, тракторист мужлан опять язвит, заявляя:
– Ага, а другая половина: Иваны. А бабы у нас поголовно Машки, Таньки и Настеньки. А тебя-то как зовут? Золушка?
– Милена я.
– Как-как? – притормаживает Мишаня, оглядываясь. – Милана?
– Ми-ле-на!
– А-а-а, – улыбается, – Милка, значит. Ясен красен, какое у тебя еще могло бы быть имя. На Настеньку ты слабо тянешь. Без обид.
– Я не Милка! – надуваю губы как раз от той самой обиды. – Милка – это вон, – киваю, – корова у вас на лугу. А меня зовут Ми-ле-на! Очень, между прочим, красиво!
– Ну да, – пожимает плечами этот невыносимой мужчина, – я так и сказал.
Мы пересекаем огромную территорию за домом. Брусчатка тут заканчивается и я, психанув, стягиваю туфли, топая дальше босиком. Благо, под ногами и везде вокруг зеленый газончик. Явно заботливо подстриженный газонокосилкой. Куда ни плюнь – цветущие деревья. По левую руку возвышается небольшой деревянный домик. Чем-то похожий на летний. А по правую виднеется огород. В сторону него-то мы и сворачиваем.
– Миша, а вы уверены… – начинаю и захлопываю рот, получив взглядом выстрел в голову. – Поняла, молчу.
Пересекая бесчисленное количество грядок, мы огибаем кусты малины, о которые я умудряюсь расцарапать себе ноги, и… прямо перед нами неожиданно вырастает второй домик. Больше смахивающий на сарай для лопат. Пожалуй, самый ужасный на всей территории участка. Слегка покосившийся от времени. Ветхий, серый, с огромными дырами в стенах. Но весь ужас заключается в том, что мой “спутник” прямо перед этим сараем и останавливается, хватаясь за ручку хлипенькой деревянной двери:
– Пришли.
– Куда? – хлопаю я ресницами.
– Куда-куда. К твоему номеру со всеми удобствами, – распахивает дверь. Она открывается с таким жалобным скрипом, что я совсем была бы не удивлена, отвались она с петель.
Я делаю шаг, заглядывая внутри и тут же с ужасом отскакиваю назад.
– Вы же не серьезно, да?! Здесь хранятся садовые инструменты!
Дикарь заглядывает внутри и задумчиво хмыкает:
– И правда.
Я выдыхаю, а это мужлан передергивает плечами, заявляя:
– Не страшно. Щас подвинем.
– Э-э-э! А спать я буду где? На прогнившем полу?
– Обижаешь, принцесса. Принесу тебе раскладушку. У хозяина в гараже есть. Старенькая. Запасная.
– Старенькая? Запасная? Нет! Категорически нет. Я не могу здесь оставаться! Да этот сарай держится на честном слове! Это опасно для жизни. А дыры? Вы видели, какие в стенах дыры? Если меня мыши унесут?
