– Мы получили на обложку Джордан Мэдисон! – воскликнула она. – Хвала всевышнему!
Торжествующе Молотя кулаками воздух, Джейн выбежала из комнаты, чувствуя себя футболистом, совершающим круг почета по стадиону после победного гола. Она покажет Виктории, на что способна! Это подложит бомбу под все конкурирующие издания. Это укрепит ее репутацию молодого, пробивного редактора, умеющего добиться своего. Переполненная восторгом, Джейн не могла оставаться на работе. Она решила побежать прямо к Тому и сразу обо всем ему рассказать. «Как это прекрасно, – думала она, сбегая вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, – любить и иметь возможность поделиться с близким человеком хорошими новостями».
Под смешки вернувшихся со съемок фотографов Джейн пронеслась по вестибюлю и выбежала на улицу. Протискиваясь через толпу невероятно высоких школьников-скандинавов, с безучастным видом прогуливавшихся по Карнаби-стрит, она мчалась по Сохо, пересекая узкие улочки, обегая автостоянки и уворачиваясь от прохожих. Джейн перебегала улицы перед гудящими такси, пробиралась между остановившимися на светофорах машинами. Добравшись до «Пышных моделей», она, не теряя времени на то, чтобы постучать в окно, ворвалась в дверь и едва не растянулась во весь рост, спускаясь по лестнице.
– Том, Том! – возбужденно воскликнула Джейн, врываясь в его комнату. – Том? – повторила она мгновение спустя, уже совершенно в другом мире.
Потому что Том не работал. И он был не один. Том стоял посреди комнаты, обнимая прекрасную блондинку. И не просто блондинку с длинными ногами и роскошными формами. Том держал в своих объятиях Шампань Ди-Вайн.
Джейн, закутавшись с головой в теплое одеяло, слышала, как постоянно щелкает, включаясь, автоответчик. Кто бы ни звонил, ей было все равно. Она полностью убрала громкость динамика и отключила звонок входной двери. Если бы можно было так отключить всю свою жизнь! Голова раскалывалась от бутылки джина, выпитой вчера вечером. Но муки похмелья были ничто по сравнению с тем, что Джейн испытала, застав Тома вместе с Шампань.
Джейн не имела понятия, сколько сейчас времени. Ей было все равно. Она просто знала, что отныне каждая секунда каждой минуты каждого часа ее оставшейся жизни будет наполнена черной, неизбывной болью. На одно краткое мгновение мир перед ней раскрылся, как раковина с жемчужиной. Но сейчас от него осталась одна пустая раковина. Джейн снова вернулась в плохой фильм.
Уставившись в потолок, Джейн гадала, как она могла опять так ошибиться? Почему она не смогла увидеть заранее то, что надвигалось? Правда, Том не давал ей никаких поводов, но все равно она должна была знать, что все кончится плохо. Так бывало всегда. С Ником, с Марком и вот теперь с Томом. И все это в течение нескольких недель! Настоящее счастье замужней жизни, полной любви и доверия, не для нее. Нечего и думать как-то это изменить. Удача навсегда от нее отвернулась.
В этом нет никаких сомнений. Джейн выругалась про себя. И дело тут не только в неспособности найти хорошего мужчину. Всю ее жизнь искалечила прекрасная блондинка, роскошный альбатрос, впившийся ей в шею туфлями на шестидюймовых шпильках. От Шампань просто невозможно скрыться. Можно перебежать от нее из одного издания в другое, а она тут как тут. Можно приехать к черту на рога в гости к подруге и наткнуться на нее в саду. Можно закопать ее на глубину двести футов под взлетно-посадочной полосой аэродрома, но она все равно выберется из-под земли, чтобы повиснуть на шее у мужчины твоей мечты. Джейн в отчаянии зажмурилась. По какой-то прихоти судьба прочно связала ее с Шампань, и, видно, ей от этого уже никуда не деться. Страшнее воспоминаний об измене Тома были только мысли о будущем, не только лишенном мужчины, но и накрепко связанном с Шампань.
Джейн не могла прогнать картины увиденного у Тома. Образ его, обнимающего Шампань, казалось, был вытатуирован на внутренней стороне ее век. Она в миллионный раз прокручивала кадры последних десяти секунд, но так и не могла найти никакого объяснения. Почему Том не сообщил ей о том, что у него есть подруга? Во всем остальном он был совершенно откровенен. О боже, она ему поверила!
Встав, Джейн с раскалывающейся головой, шатаясь, побрела в душ. Но если смыть запах Тома со своих волос было просто, отмыть от воспоминаний о нем ванную и всю квартиру оказалось невозможно. Несмотря на то что он лишь дважды бывал здесь, его присутствие успело прочно закрепиться в самом воздухе, в этих стенах, в вещах. Том ходил по этому полу, сидел в этом кресле, смеялся над ней на этой кухне и, что самое страшное, спал в этой кровати.
Джейн не могла смотреть на написанное от руки слово, не вспоминая о Томе. Если она слышала по радио хоть одну ноту классической музыки, это вызывало водопад слез. Даже кусок детского мыла в мойке на кухне напоминал ей о белокурых малышах, которые теперь уже никогда не побегут по залитой солнцем аллее.
Промучившись еще день после того, как она застала Тома и Шампань вместе, Джейн наконец решила искать спасения в работе и отправилась в редакцию «Шика».
Как выяснилось, это была страшная ошибка. Здесь ее тоже настигли жестокие напоминания о том, что Джейн стала жертвой предательства и осталась совсем одна.
– Мы с моим приятелем просто жутко поругались, – рассказывала Тош, когда Джейн появилась в редакции.
Она навострила уши. Начало было многообещающим.
– Он настоящая свинья, – продолжала Тош, обращаясь к Тэш. – Вчера он предложил мне отправиться вместе с ним на Бали.
– Ну и что тут такого? – спросила Тэш. – Хотя, – добавила она, поднимая брови, – полагаю, Бали и впрямь несколько несовременно. Сейчас все уважающие себя люди ездят на Сардинию. Кажется, я понимаю, что ты имела в виду.
– Нет-нет, – воскликнула Тош. – Как выяснилось, он пригласил меня на «Щелкунчика»! На этот старый, нудный балет! Ты можешь представить себе что-нибудь более скучное?
Даже в дамской комнате, куда Джейн то и дело бегала, давая выход неожиданным рыданиям, ей не было спасения. Там все пестрело цветами, присланными в редакцию «Шика». Пышные букеты текли нескончаемым потоком от ищущих благосклонного расположения пресс-агентов, от ищущих благосклонного расположения молодых модельеров и, что было хуже всего, от ищущих благосклонного расположения влюбленных. Роскошные гербарии, обернутые в бумагу, зачахшие веточки в стеклянных вазочках, большущие подсолнечники высотой с дерево, перетянутые бечевкой, тяжелые грозди лилий – бесцеремонно засунутые в раковины, цветы покорно ждали, когда те, кому их подарили, заберут их домой. Поскольку период подношения цветов для Джейн завершился, не успев начаться, вид этих пышных забытых букетов наполнял ее сердце болью. У нее даже мелькнула мысль на время перебраться в мужской туалет.
