Аристократичное?
М-да, он сегодня в ударе.
С другой стороны, мне приятны его комплименты, ведь до приезда в Нью-Йорк меня вообще никто не замечал. А здесь… не пойму, то ли у здешних жителей близорукость, то ли я и впрямь преобразилась.
В Macy’s Фабио придирчиво копается на полках недорогого сетевого бренда. Кошусь на ценник – всего двадцать баксов. Вау! Это по мне. И тут я судорожно вспоминаю о своей зарплате и запоздало осознаю, что за два месяца заработала больше, чем моя мать зарабатывает за полгода.
– Как же я ненавижу это тряпье, – ворчит Монте, брезгливо разбрасывая вещи.
– Тогда зачем мы здесь?
– Из-за одного образа, – сварливо проговаривает он, – думал обойтись дешевкой, но… о, ужас. – Он сваливает все в одну кучу и берет меня под руку.
– Пошли лучше в «7», подберем джинсы.
Во время шопинга мы болтаем на отвлеченные темы, в основном об одежде и о новом проекте, в котором Фабио задействован в качестве режиссера. Он очень воодушевлен по этому поводу.
Закончив с покупками, мы выходим на улицу и бредем к «Старбаксу».
– Ладно, теперь о главном, – я напрягаюсь, догадываясь о чем, вернее о ком, пойдет речь, – рассказывай, как у тебя дела?
– Какие дела? – притворяюсь дурочкой.
– Как какие? Те самые.
– Говори конкретнее. – Хочу помучить его.
– Господи, я жду новостей, а она издевается!
– Я тебе не Би-би-си.
– Конечно, нет, – заговорщически ухмыляется он. – Там не поведают о размере Роберта Эддингтона.
О боги.
– Кстати, как тебе он?
– Кто, он или он? – игриво уточняю я, пряча улыбку.
– Оба.
– Отлично.
Фабио поднимает свои толстые брови, но от комментариев воздерживается.
– Так вы вместе? – спрашивает он, вызывая во мне грусть.
– Сложно сказать. – Я вздыхаю. – И да и нет. Все очень неопределенно.
– Непостоянный сукин сын, – бурчит Монте, и мы заходим в «Старбакс», где вовсю грохочет Бритни и Will.i.am.
– Риз, кажется, сердится на меня, – говорю я, когда мы пристраиваемся к очереди.
– Сердится? Она просто беспокоится.
Черт, значит, они сплетничали обо мне.
Я начинаю злиться.
– Ага, беспокоится, что ее многоуважаемый сын связался с простушкой, а не с фифой вроде Жаклин Александер.
– Дочь банкира? – Фабио хмурится. – А она при чем?
– Я видела, как Риз любезничала с ней, – объясняю я, – Жаклин раньше встречалась с Робертом.
– О, куколка, мало ли с кем он встречался? – Его пренебрежительный тон меня капельку обнадеживает. – Дело не в ней или каких-то там предрассудках. Риз переживает за тебя.
– Ну, это она так говорит, а на самом деле…
– На самом деле от ее старшенького одни неприятности! – раздраженно заканчивает Фабио, подойдя к кассе. – Пожалуйста, большой карамельный фраппучино и один брауни, – диктует он, затем поворачивается ко мне: – Кэт?
– Э-э… – пытаюсь сообразить, – эспрессо и пончик с сахарной пудрой.
Кассир пробивает чек, Фабио, как истинный джентльмен, расплачивается, и мы садимся за столик.
– Риз просила тебя поговорить со мной, да?
– Да, – честно признается он, – но я не собираюсь тебя отговаривать. Просто скажи, ты любишь его?
Заливаюсь краской и стыдливо отвожу глаза.
– Ясно, – хмыкает он. – Настолько сильно, что готова зайти еще дальше?
Дальше?
– Куда уж дальше?..
– Не знаю. Замужество, дети, совместная старость, один стакан для зубных протезов…
Мы смеемся.
– Об этом можно только мечтать. – Я печально улыбаюсь, а Фабио, напротив, становится очень серьезным.
– Ты бы вышла за него?
– Он бы никогда не предложил, – пожимаю плечами. – К тому же я видела, какую красавицу он собирался взять в жены.
– А, Мануэла…
Я взволнованно вскидываю голову.
– Мануэла?
– Мануэла Гарсиа. Девочка и впрямь была красавицей.
Была?
– Почему в прошедшем времени?
Фабио оставляет в покое свой брауни и отвечает мне, как бы нехотя.
– Она умерла.
Я задерживаю дыхание, чувствуя, как кровь отлила от лица. Не может быть… умерла?
– Как…? – выдыхаю я.
– Разбилась на машине… несчастный случай. – У Монте такой вид, будто он говорит о бронзере, а из меня словно вышибли дух. Такого поворота я не ожидала.
– Поэтому они не поженились… – растерянно шепчу я, путаясь в мыслях.
– Кэтрин, дело прошлое. С тех пор прошло лет пять или около того.
– Она была молода… сколько ей было?
– Двадцать два или двадцать три… я не изучал ее биографию, но можешь поискать в Интернете. Она работала моделью.
Гляжу на нетронутый пончик и медленно перевариваю информацию.
– Вижу, ты в шоке.
Я киваю.
Нет, я не в шоке, я – в ужасе! Оказывается, Роберт – любовь всей моей жизни – практически вдовец! Моя несчастная голова наливается свинцом, руки холодеют. Черт его дери, вся эта чушь про ревность – полнейший бред! Он не заводит серьезных отношений не потому что ревнив, а потому что не может забыть Мануэлу. Потому что по-прежнему любит ее.
– Кэтрин, от парня одни проблемы, а ты хочешь выйти за него замуж?
– Знаешь что? – нервно выпаливаю я, устав от его причитаний. – Вы все твердите мне о проблемах, о том, что он не принесет мне счастья, но я счастлива! Он делает меня счастливой, понимаешь?
Фабио со вздохом скрещивает руки.
– Мне хорошо с ним, – признаюсь я. – Гораздо лучше, чем без него.
– Ты влюблена и этим все сказано. Мне знакомо это чувство.
Неужели?
– Но суть в том, Кэт, что влюбленность обманчива. Она не дает тебе оценить ситуацию с трезвой головой, и я боюсь, как бы твоя эйфория не оказалась временной…
Внезапно у Фабио звонит телефон, он извиняется и отвечает на вызов. Я не слушаю, сижу как в тумане.
«Мануэла», «умерла», «несчастный случай», «работала моделью»…
Господи!
Тру лоб, не в силах смотреть на еду, а от запаха холодного кофе начало подташнивать. Нужно срочно сослаться на дурное самочувствие и поехать домой. Мне необходимо подумать, а в присутствии Монте это невозможно. Я, может, даже всплакну, и свидетели мне ни к чему.
– Ох, куколка, я должен идти.
Слава небесам.
– Хорошо. Спасибо за кофе и за десерт.
– Ты и крошки не проглотила, – обеспокоенно подмечает он, – ты в порядке?
– Угу.
Мы выходим из кафе. Он – удрученный последним звонком и моим настроением, я – в образе зомби, бледная и заторможенная.
