Нарезав копчёной колбасы и сыра, Люба добавила на тарелку маринованных креветок и маслин. Потом откупорила бутылку виски. Вовка забыл её. Её и их ребёнка. Они ему не нужны. В голове звенело: «Напиться с горя, всё равно больше делать нечего».
После она валялась, на полу в луже собственной мочи и блевотине. «Вовка мой. Мой. Убью. Всех убью. И его убью. Если не мне, то пусть и ей не достанется», — бормотала она словно в бреду.
Утром Люба продрала глаза. Печка еле теплилась. Она подкинула дров, согрела чайник и быстро ополоснулась в бане, разведя кипяток до состояния едва тёплой воды. Вчерашний бред трансформировался в стойкое чувство, что Полонский не должен достаться няньке. Она поедет к его офису, позвонит специально, чтобы он вышел на улицу, а потом наедет на него, на большой скорости. Люба даже знала, как это сделать лучше всего. Люба скажет, что у неё начались преждевременные роды и якобы она на парковке в машине. Будет орать и стонать в трубку. Вовка ради своего отпрыска сделает всё что угодно. Побежит его спасать, по дороге вызывая скорую. Люба его собьёт, а потом врежется в ближайший столб. Без Вовки она тоже не станет жить.
Одевшись, Люба зашла в дом и посмотрела на часы. Двенадцать дня, можно и выехать потихоньку. Она допила остатки виски для храбрости, отхлебнула ещё коньяка из другой бутылки и пошла на выход.
Когда выехала на трассу, то пьяно улыбнулась. Сейчас она всем покажет, кто такая Люба Балабина. Не нужно было идти против неё. Мимо проскочила полицейская машина, но через пару минут развернулась и, включив мигалки, ринулась в обратный путь.
— Водитель машины, номер — Ольга Иван сто двадцать шесть, немедленно прижмитесь к обочине и остановитесь! — рявкнули несколько раз в мегафон.
— Вот же твари, узнали машину алкаша! Проболтался мужик, что именно я у него тачку купила! Ничего, меня просто так не возьмёшь! — крикнула Люба, переключая коробку передач и вытапливая педаль газа в пол.
Скорость была привычной, Люба её обожала. В голове плыла эйфория. Почвился туман туман. Полицейские на старом УАЗе отстали.
— Врёте! Не возьмёте! — победно вскрикнула Люба, не сбавляя скорости.
Выпитый накануне алкоголь окончательно ударил в голову, на миг в глазах задвоилось. Она не справилась с управлением автомобилем, вылетела в кювет и ударилась о дерево. По телу разлилась нереальная боль, а в глазах потемнело.
* * *
Володя с другом вышел из ближайшего к офису кафе, когда раздался звонок телефона.
— Господин Полонский? Это капитан Синичкин. Ваша жена попала в аварию. Сейчас её везут в хирургическое отделение больницы северного района. Подробности сообщим вашему адвокату. Приезжайте срочно. Вы должны опознать, что это точно она.
— Еду, — рявкнул Володя и отключился.
Кафе было в ста метрах от офиса. Он помчался на стоянку, по дороге объясняя всё Мише.
— Я за руль, дружище. Даже не спорь, — скомандовал друг.
Они запрыгнули в автомобиль и помчались на предельно допустимой скорости. Там, где не было камер, Миша бессовестно нарушал скоростной режим. Володя сидел вжавшись в кресло и только молился, чтобы с ребёнком всё было хорошо.
Им повезло, пробок в это время не было, чай не столица, поэтому доехали довольно быстро. Володя вылетел из машины и помчался на этаж, где было расположено хирургическое отделение. Медсестра на него наорала, что без бахил, но когда узнала, кто он, тут же сказала:
— Пострадавшая в кабинете УЗИ, её сейчас вывезут. Вторая дверь с конца коридора.
Володя бесцеремонно отстранил девушку и ринулся туда, залетел в кабинет и увидел окровавленное тело на каталке.
— Я Владимир Сергеевич Полонский. Документы в машине, друг принесёт, если надо, — затараторил он.
— Это ваша жена, Владимир Сергеевич? — спросил доктор. — Полиция говорит….
— Да, это Люба. Что с ней? — перебил Полонский.
— У неё повреждение внутренних органов. Требуется срочная операция. Мы только глянули как ребёнок. Он жив и вполне жизнеспособен. Семимесячные дети часто выживают. Сейчас у нас дилемма. Спасти мы можем только одного. Мать или ребёнка.
— Спасайте ребёнка, — решительно заявил Владимир.
— Но… — начал было Владимир.
— Я сказал, спасайте ребёнка! Если эта тварь умрёт, туда ей и дорога! — крикнул на весь кабинет Полонский.
— Мы постараемся спасти обоих. В операционную её, живо, — скомандовал врач.
Медсестрички быстро повезли каталку прочь. Та, что встретила у входа, подала бахилы. Володя вышел в коридор, устало опустился на кушетку и надел их. К нему подошёл Миша, подал документы, и Володя, посидев немного, пошёл оформить нужные бумаги. Подписав все документы, он вышел на лестничную площадку и сел на кушетку, зажав голову руками.
Это была какая-то карма. Люба, как и Катя, разбилась в аварии. Обе его женщины были беременные в это время. Вот только о жизни Кати он молился, а о Любе не мог. На душе разверзлась чёрная дыра и выплёвывала наружу только одну мысль: «Сдохни тварь, сдохни». Володя сейчас жалел только своего ребёнка и пёкся только о нём, остальное было неважно.
Миша, видя, в каком он состоянии, сам позвонил Балабиным и сообщил новость. Вскоре ещё и Шульц появился. Гельмут рассказал, как всё произошло со слов полиции. Выразил своё сочувствие.
— Как мы и думали, Люба жила в доме своего любовника, о котором я узнал. Сейчас там улики собирают. Если нужно, я готов стать её адвокатом. Хотя, если честно, мне не очень нравится перспектива защищать такую дамочку, — поведал Гельмут.
— Возможно, не придётся. Я сказал врачам, чтобы спасали в первую очередь ребёнка. Люба может не выжить, — хриплым голосом произнёс Володя.
Дальше они сидели молча, каждый думая о своём. Миша предложил сходить в местный кафетерий и выпить кофе.
— Да, но кофе мне нельзя. Чаю слабого я бы выпил, а лучше воды в горле пересохло, — встрепенулся Володя.
— Тогда я сбегаю, куплю в автомате воды. Сиди тут, — друг подскочил с места.
Не успел Миша скрыться из виду, как появились Балабины. Супруги скромно поздоровались, причитая на все лады. Володя даже руку Юрию пожал. Сейчас было не до сантиментов и злости. У людей горе, их дочь может в любой момент умереть. Да, такого ребёнка и врагу не пожелаешь, но они её любят. И Володя своего будет любить, пусть он недоношенный и в первое время потребует затрат на лечение, но это его ребёнок.
Миша вернулся с несколькими бутылками воды, раздал всем и встал рядом. На лестнице была всего одна маленькая кушетка, поэтому ему и Гельмуту места не хватило. Никто не уходил, даже Шульц. Володя был благодарен за его молчаливую поддержку.
— В отделении небольшой вестибюль у операционного блока. Есть где посидеть. Идёмте туда, — нервно произнёс Полонский, вставая, тут же пошатнулся и чуть не упал.
— Держись, — Миша подхватил под руку.
С другого бока поддержал Гельмут, и они пошли внутрь.
— Девушка, ему плохо. У него недавно инфаркт был, — осведомил друг медсестру на посту.
— Давайте в эту палату, она свободна. На любую койку его ложите, — забеспокоилась девушка.
Помощь потребовалась не только ему, у Татьяны тоже поднялось давление. Юрий кое-как держался. Володю и тёщу уложили на соседние кровати, выдали таблетки и оставили отдыхать. Полонский прикрыл глаза. Спать не хотелось, но в голове шумело. Ещё и время тянулось как резиновое. Друзья куда-то ушли. Юрий сидел на кровати жены, тихо всхлипывая.
Володя не мог сказать, сколько прошло времени, но наконец вернулись Миша и Шульц. Они сказали, что операция закончена и скоро доктор подойдёт. Сев на кровати, Полонский с замиранием сердца стал ждать.
Доктор зашёл с уставшим видом и грустным лицом. Он виновато глянул на Володю и озвучил тихо:
— Я сожалею, Владимир Сергеевич, мы сделали всё, что могли. У вашей жены были разрывы внутренних органов и обширное кровотечение. Удалось спасти только ребёнка. У вас девочка, вполне жизнеспособная для такого срока. Мы вызвали врача из отделения роддома. Это в соседнем здании. Её положили в кувез и увезли. Врач говорит, что ребёнок будет жить. Но я должен вам сказать, ваша дочь родилась с синдромом Дауна. У вашей жены нашли алкоголь в крови и, похоже, она часто пила во время беременности. Вы можете отказаться от ребёнка, для этого нужно обратиться в роддом. Девочку передадут в дом малютки, если другая родня не заберёт.
