– Конечно, конечно! – закричали девочки. – Ты ведь обещала преподнести нам какие-то сюрпризы!
Мисси высоко подняла стакан и произнесла:
– А теперь позвольте мне произнести тост за здоровье новой артистки театра мистера Флоренца Зигфельда Верити Байрон! – Она выдержала паузу и добавила. – Верити Байрон – это я.
При виде вытянувшихся лиц гостей Мисси громко рассмеялась.
– Не верите? То-то же! Честно говоря, я и сама не могу до конца поверить в это. Представляете себе, Мисси с Ривингтон-стрит становится звездой бродвейского шоу! Зигфельд пообещал мне двести долларов в неделю! Независимо от того, будет у меня работа или нет – так сказала сама мадам Элиза. Она лично будет разрабатывать модели моих костюмов – как для сцены, так и для «частных прогулок». Боюсь, что теперь у меня почти не будет свободного времени…
Зев и Роза молча смотрели на Мисси.
– Неужели вы не рады? – воскликнула она.
– Потрясающе, – задумчиво произнесла Роза. – Как это похоже на сказку о Золушке! У меня такое впечатление, что поутру я обязательно обнаружу где-нибудь на площадке тыкву, а на лестнице – хрустальную туфельку…
– Туфельку? Знаешь, Роза, а ведь именно туфелькам я в большой степени обязана своим успехам. Помнишь, я тебе рассказывала? – Мисси перевела взгляд на Абрамски – Что же вы молчите, Зев? Не хотите меня поздравить?
– Конечно, хочу, дорогая Мисси, – спокойно ответил Абрамски. – По-моему, вам очень повезло с работой. Что касается жалования, то оно в десять раз превышает средний заработок жителя Нижнего Ист-Сайда. За ваше здоровье, Мисси!
Мисси начала рассказывать о своей новой квартире, и каждое ее слово пронзительной болью отзывалось в сердце Зева. Сбывалось то, чего он так боялся – Мисси покидала Нижний Ист-Сайд.
Забравшись к Мисси на колени, Азали внимательно слушала ее рассказ о будущей детской.
– Матушка, – проговорила сонным голосом девочка. – Ты, кажется, обещала еще третий сюрприз?
– Да, Азали, сюрприз заключается в том, что ты пойдешь в школу.
– В школу?! – встрепенулась Азали. – Но я хочу ходить в школу вместе с Соней и Рэчел!
Роза глубоко вздохнула.
– Поговорим об этом в другой раз. Кстати, который час? По-моему, моим дочуркам пора спать.
Черненькие кудрявые девочки, сладко позевывая, стали подниматься из-за стола.
– Скажу тебе честно, дорогая Мисси, – проговорила Роза. – Мне будет тяжело с тобой расставаться. Но, конечно, я очень рада за тебя. Ты столько вынесла на своем веку, что имеешь право на такую награду.
Дождавшись, пока Перельманы уйдут, а Азали уляжется спать, Зев залпом осушил свой стакан и произнес:
– Мисси, сейчас, наверное, не время обращаться к вам с такой просьбой, но… если когда-нибудь и мне повезет… если я стану совсем другим человеком… не согласитесь ли вы… – Зев запнулся: нет, он не мог найти в себе силы сделать ей предложение… – Не согласитесь ли вы… иногда встречаться со мной? Вы ведь будете звездой первой величины.
Мисси с сочувствием посмотрела ему в глаза: что-то влекло ее к этому человеку—может быть, этот печальный взгляд? А может, его одиночество? Мисси знала, как много довелось вынести этому человеку за четверть века жизни… Наклонившись к Абрамски, она прошептала:
– Хорошо, Зев, я вам обещаю. Мы обязательно будем встречаться.
Зев обнял ее за талию – никогда еще он не был так близок с девушкой… Как же любил он ее! Как страстно желал! Разжав объятия, он резко тряхнул головой и проговорил:
– Мне пора. Спасибо за приглашение, Мисси. Желаю вам счастья в новой жизни:
На пороге он остановился и еще раз посмотрел на нее – может быть, они виделись в последний раз? Мисси не могла выдержать этот печальный взгляд – она бросилась к Зеву и поцеловала его…
Он приложил руку к губам, улыбнулся и, попрощавшись, вышел из квартиры.
Мисси стояла у двери, прислушиваясь к затихающему звуку его шагов по лестнице. Потом она подбежала к окну и долго смотрела ему вслед, пока худенькая фигура не скрылась за поворотом.
В эту ночь Зев Абрамски так и не смог заснуть. Он ходил взад-вперед по своей комнатушке, время от времени останавливаясь возле рояля и перечитывая лежавшую на нем газету. Внимание Зева привлекла страница рекламы– десятки объявлений приглашали желающих разбогатеть в одночасье отправиться в Голливуд, проявить себя в новой отрасли – кинобизнесе.
Объявления сулили всем, кто решится приехать в этот калифорнийский городок, несметные сокровища и райские наслаждения: солнце круглый год, вечнозеленые сады, частные бассейны с теплой морской водой и, разумеется, самых красивых в мире девушек.
«Если у вас есть решимость и небольшая сумма денег– не упускайте свой шанс!» – такими словами заканчивалось одно из объявлений. Ниже приводился номер телефона, позвонив по которому «решительные» люди могли узнать все подробности.
Зев отложил газету и задумался. Он понимал: для того, чтобы обладать такой девушкой, как Мисси О'Брайен, ему нужно в корне изменить свою собственную жизнь. Он должен бросить вызов судьбе, должен стать достойным своей мечты. Может быть, именно в солнечной Калифорнии ему было суждено найти свое счастье?
На следующее утро Зев так и не открыл ломбард. Повесив на дверь табличку с надписью «Закрыто», он отправился в редакцию «Гетто Ньюс» и попросил дежурного редактора поместить в ближайшем номере объявление следующего содержания: «Продается ломбард. По всем вопросам обращаться к мистеру Абрамски, Орчард-стрит».
Мисси медленно прогуливалась по тротуару перед фасадом театра Зигфельда, время от времени поглядывая на яркую цветную афишу. Огромные буквы гласили:
«НОВОЕ МЕЖДУНАРОДНОЕ ШОУ ЗИГФЕЛЬДА.
ВЫСТУПАЮТ: ФЭННИ БРАЙС – АМЕРИКА,
ГАБИ ДЕЛИС – ПАРИЖ, БРАТЬЯ АРКОС – ЛОНДОН».
Ниже, буквами поменьше, было написано:
«В программе принимают участие самые красивые девушки Бродвея, среди них – несравненная Верити Байрон».
Она еще ни разу не выступала на подмостках театра, но афиши, газеты, журналы сообщали о ней, как о новой восходящей звезде, сотни жителей Нью-Йорка засматривались на ее огромные портреты, вывешенные у входа в театр. Через несколько часов ей предстояло впервые выйти на сцену. При мысли об этом Мисси почувствовала дрожь в коленках – справится ли она с этим? Странное дело, до сих пор ей казалось, что все пойдет как по маслу.
Но потом она подумала о тех деньгах, которые сулила ей новая работа, и немножко ободрилась. За двести долларов в неделю она была готова лучезарно улыбаться, выставлять напоказ свои ноги. Ей было, в общем, наплевать на нескромные взгляды мужчин.
