— Значит, любишь, — делает свои выводы мама.
— Я не смогла его выкинуть из своего сердца. И с другими не вижу будущего. Даже на свидание ходила, но все пусто. А его только увидела, и мир взорвался. Мам, я его смех, каждый жест помню, как наяву вижу. Мне рядом с ним так спокойно. Но я совершенно не знаю, что делать. Ведь даже вы с папой будете против. А еще есть весь мир и прошлое, — слезы текут по щекам, потому что за все это время я наконец-то нашла выход.
Конечно, я люблю Торопова и хочу быть с ним, но так страшно, что я не могу сделать этого шага навстречу.
— Маш, ну перестань ты плакать.! Я же тоже сейчас разревусь.
— Не могу, мам. Мне так плохо.
— Без него?
— Без него.
— Ну, значит иди к нему и все расскажи. И не мучай, ни себя, ни его, ни нас, — неожиданно заявляет мама. Я даже перестала всхлипывать от изумления.
— Мам, ты чего?
— Ничего. Хватить изводиться. И трусихой быть не надо. Я конечно, могу сказать тебе, что ничего не получится и лучше его забыть. Но ты же не сможешь. По глазам вижу, что любишь его. Будешь страдать и скитаться по жизни, в каждом ища частичку его. А если вдруг не сложится, то хотя бы будешь знать, что попробовала.
— Ого! Мам! Ты меня сейчас удивила!
Мама нежно улыбнулась: — Мы, когда с твоим папой познакомились, он летное училище заканчивал, а училась я на первом курсе. Наивная девчонка из деревни. Увидела его, красивого, высокого, с заразительной улыбкой и сногсшибательным взглядом и пропала. Влюбилась без памяти. И он меня заметил. Встречаться предложил. Я от счастья в небе парила. А он на свой выпускной цветы подарил и попросил отпустить его. Потому что небо любит больше жизни. У меня вся жизнь рухнула. Я на тот момент не представляла, как буду без него жить. Да еще и беременная. Бегала за ним, вернуть хотела, а он лишь денег на аборт дал и ушел в туман. Знаешь, как мне тогда было страшно, одиноко и невыносимо больно. От безысходности я в больницу пошла на этот самый аборт, но не смогла. Сбежала. Ревела так, что все подушки насквозь мокрыми были. А он через неделю вернулся и на колени упал. Плакал. Бес попутал, говорит. Не сразу понял, что небо ему не нужно, если на земле мы его ждать не будем. Я его тогда прибить хотела. И два месяца не подпускала к себе. Но простила. И не жалею. Ревную немного к этой синеве, но не жалею. Не знаю, как бы сложилось все, если бы он не одумался и не вернулся. Я бы выпуталась, разгребла, но вряд ли была бы такой счастливой, какой бываю рядом с ним и тобой. Поэтому и говорю тебе так. Не очень я доверяю твоему Торопову, но если сердце тянется к нему, то ты хоть на луну лети, ничего не поможет.
— Мааам, ничего себе. Ты мне никогда не рассказывала. А тот ребенок — это я?
— Ты, ты! И я тебя очень люблю! И хочу, чтобы ты счастлива была. И если это счастье с твоим Тороповым тебе предначертано, то я палки в колеса вставлять не буду. Но хочу, чтобы ты знала, что я всегда буду рядом. Чтобы ни случилось. И ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.
— Мам, спасибо, — я обнимаю ее, не веря в то, что маме так легко удалось открыть глаза на простые вещи.
Если бы он не был моей судьбой, то я давно бы выкинула его из своей головы. Да я бы даже не пустила его в свое сердце.
Я не знаю, что и как у нас с ним все сложится, но я действительно должна попробовать дать шанс нам обоим.
— Мам, а как же папа?
— Летчика я беру на себя, — подмигивает мам.
— И значит, я могу прямо сейчас поехать к Владу и сказать, что он может пригласить меня на свидание.
Мама смеется.
— На свидание надо было перед выходными ходить, а не после.
— Мааам!
— А что, мам? Это твой ребенок переживает, что Влад опять будут сниться кошмары, а мамы рядом не окажется, чтобы успокоить и уложить его спать.
Я краснею, как никогда в жизни. Никита болтун. А меня спалили с поличным. Но не вижу осуждения в глазах любимого человека. Поэтому просто обнимаю его, крепко прижимая к себе и шепчу:
— Мам! Спасибо тебе! Ты у меня самая лучшая!
А потом умываюсь, переодеваюсь и спешу к дому Влада. Я даже не знаю, что скажу ему и волнуюсь, как никогда. Но остановиться уже не могу. Я уже решила, что попробую вернуться к нему и возродить из пепла, то, что между нами было когда-то.
В спешке я даже ему не позвонила. Поэтому пришлось поцеловать замок. Его не было дома. Время половина девятого, и я очень надеялась, что он задерживается на работе. Ведь не мог же после того, что сказал мне, передумать. Я попыталась ему позвонить. Но телефон оказался отключенным. И я начала нервничать. Эйфория улетучивалась, пока я беспокойно топталась у его двери. Правда недолго, всего лишь минут двадцать.
А потом зашумел лифт и остановился на этаже Торопова. Я напряженно замерла. Волнение заставляло биться мое сердце через раз. Я судорожно сглотнула и схватилась рукой за стену, потому что ноги отказывались меня держать.
Влад был не один. Симпатичная блондинка, с которой они весело смеялись, заметила меня первой. А потом Торопов.
Ему хватило секунды, чтобы оценит обстановку и подскочить ко мне. Его руки крепко удерживали меня в вертикальном положении, но меня все равно продолжало мутить. Я еще не осознала, что произошло, но страх уже крепко сжимал мое горло ледяной рукой.
— Маш, черт возьми. Это Нина. Наша секретарша. У меня часть бумаг дома, и он срочно нужны завтра Матвею, а его самого непонятно где носит. Вот Нина и здесь. Маш, у меня ничего с ней нет. Маш, — Торопов трясет меня за плечи, а Нина смущенно кашляет за нашей спиной. — У нее, блин, вообще свадьба через три недели. Нина, одно минуту!
Торопов, не выпуская меня из рук, открывает дверь квартиры и прямо в обуви отправляет меня на кухню. Буквально за минуту всучивает бумажки Нине и выпроваживает ее за дверь.
— Маш, — его руки берут меня за щеки и заставляют посмотреть прямо в его глаза, — любимая, ты же веришь мне? Я клянусь, это просто секретарша! Маш, у меня никого уже давно нет. Маш! Пожалуйста…
— Если ты еще раз разобьешь мое сердце, я умру…
Влад облегченно выдыхает:
— Ни за что, принцесса. Никогда.
Я тоже облегченно выдыхаю. Наличие кого-то в жизни Торопова меня разорвет на части. Но Торопов склоняется к моим губам и голодным поцелуем стирает мои страх.
— Что-то случилось, Маш? Почему ты здесь?
— Хотела сказать, что я готова рискнуть.
Влад недоверчиво смотрит на меня, а потом начинает смеяться. Скомкано, словно не верит своему счастью.
— Я рад. Я просто счастлив, Маш! Я обещаю, что не подведу тебя больше. И покажу, что мы сможем быть самыми счастливыми.
Я киваю. И где-то в груди у меня зарождается маленький теплый комок, от которого тоже хочется смеяться. Но у меня есть один вопрос, который может изменить все и я должна задать его сейчас.
— Влад, у меня есть Никита. И без него я не…
— Тссс… Это тот парень, который каждое утро заставлял меня готовить блины и оладушки? Который чуть с ума не свел меня со своим конструктором и который чуть не отбил мне почки? Да я без ума от него. Правда по воспитанию у меня никакого опыта. Тут помощи ты вряд ли дождешься. Поэтому сразу предупреждаю, я могу с ним только хулиганить и озоровать и готов нести наказание от мамы. Особенно по ночам.
Я стучу Влада по плечу, потому что не могу сдержать своего счастья. Это такое облегчение — знать, что Никита для Влада не помеха. Хотя я не сомневалась в Торопове, но все же услышать подтверждение из его уст — это очень важно.
— Я люблю, тебя принцесса.
— Я тоже, — шепчу от переполняющих эмоций, — но совершенно не знаю, как все наладить. Ведь ты понимаешь, что все не так просто, как кажется. И мне страшно. И я…
— Просто доверься мне. Я всегда буду рядом, — перебивает Влад и снова целует меня.
Когда он отрывается от меня, я ему просто киваю, не в силах что-то сказать. От счастья. Потому что впервые за долгое время наконец-то я чувствую себя в нужном месте с нужным человеком. И я не знаю, смогу ли я однажды сказать, как моя мама, что спустя двадцать лет я все так же счастлива, но сейчас ни за что не поступлю по-другому. Слишком дорого мне обошлись мои чувства, чтобы просто взять и отказаться от них. Слишком дорого мы заплатили за эту возможность, быть вместе. Именно поэтому должны рискнуть. Еще раз поверить и довериться друг другу. Только вместе и только рядом. Только от нас зависит наше счастье. Только мы можем возродить нашу любовь. Наши чувства намного сильнее всех и всего вокруг. Настолько сильнее, что однажды мы сможем сказать, что любовь без страховки — нет, не слышали… Это не про нас…
