class="p1">У. Шекспир
Арина
Пока мы едем я стараюсь держаться и не расклеиться окончательно, но удается это мне с огромным, просто непосильным для моих донельзя расшатанных нервов трудом.
С одной стороны, на меня давит груз огромной вины из-за ситуации с тетей. С другой, убивают волны равнодушия и даже презрения, исходящие сейчас от Гордея.
Мое состояние можно назвать вменяемым разве что с большой пребольшой натяжкой. Я полностью дезориентирована, выбита, размазана по асфальту.
Никогда себе не прощу, если с тетей что-нибудь случится. Если она…она…Мне страшно даже подумать об этом, но, если она умрет из-за меня, я не смогу себе этого простить. Никогда не смогу.
Пусть выживет. Пожалуйста, пусть все обойдется. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Я сделаю все, чтобы больше не усугублять ситуацию, все, абсолютно все от меня зависящее.
И одновременно с этим я понимаю, что если мы больше не сможем видеться с Гордеем, то вместо тети, пусть и не физически, а всего лишь душевно, но умру я.
Впрочем, похоже, от меня тут уже ничего не зависит. Гордей не желает ничего обо мне знать.
Наверное, даже к лучшему, что так. Без лишних слов. Хоть и невыносимо больно.
И все же я кошусь и кошусь в его сторону в надежде, что хоть разок, но он посмотрит на меня.
И вздрагиваю всякий раз, когда он поворачивается и смотрит.
…
Гордей отлично водит машину, мы приезжаем к больнице необычайно быстро. Все также не произнося ни слова, он тормозит перед входом и ждет, пока мы с Володей выберемся из салона.
- Гордей, спасибо тебе большое, - говорю я, прежде, чем он исчезнет из моего поля зрения. В ответ он лишь неопределенно пожимает плечами.
Я смотрю на него еще пару секунд, а потом разворачиваюсь и спешу по ступенькам ко входу в здание.
И вздрагиваю, когда в нос ударяет специфический больничный запах.
Всегда обходила больницы стороной, и атмосфера, царящая сейчас здесь, мне совершенно и категорически не по душе.
Володя набирает дяде Леше и тот почти сразу выходит к нам со стороны больничных лифтов.
- Арина, Володя, как хорошо, что вы пришли. Дети, слава богу, в школе до вечера, а то бы перепугались. Я сам все никак не отойду, - говорит дядя Леша и тяжело порывисто вздыхает.
- Как она, как тетя? – восклицаю я, молясь про себя, чтобы дядя ответил, что все благополучно обошлось.
- Пока стабильно плохо, но надежда есть, - произносит вместо этого дядя. - Ждем, ждем.
Он нервно проводит рукой по своим жидким с проседью волосам и снова смотрит на Володю, уже более внимательным взглядом. На его лице появляется удивление, вперемешку с новой порцией тревоги и озабоченности.
- Володя, что с тобой? - восклицает он громко. - Никак ты в драке поучаствовал.
- Так и есть, - кивает Володя. - Пришлось поучаствовать.
- Боже мой, тебе срочно нужно в травмпункт. Кажется, он где-то здесь, за углом.
- Да, я сейчас туда пойду. Вначале хотел узнать, как тетя Галя.
- Пока к ней никого не пускают. Даже меня, ее законного, так сказать, супруга. Но что поделать, такие тут порядки, ничего не попишешь.
И дядя Леша принимается снова осматривать Володю, то и дело качая головой и цокая языком.
- Дааа, хорошо тебя отделали, парень, ничего не скажешь. Это кто ж тебя так?
- Да так, хрен один неуравновешенный, - цедит Володя, косясь на меня, а потом сплевывает с досады в ближайшую корзину для мусора.
- Так не стой столбом. Иди, обезболивающее попроси и зафиксируй, заодно, все побои до одного. Эти данные врачи передадут в полицию, и там, дай бог, возбудят уголовное дело на этого хулигана.
- Отличная идея, - кивает Володя, а по моей коже пробегают тревожные табуны мурашек.
- Прямо сейчас и пойду, дядь Леш. Если что, новости какие про тетю Галю или еще что, мы с вами на связи.
- Само-собой, как только что-то станет известно, сразу позвоню. А ты давай, дуй скорее, вон на ногах не стоишь. Хороша драка. Где ж это видано, чтобы средь бела дня людей так уродовали. Да, пусть кого надо, того к ответственности призовут. Нельзя спускать все им с рук, категорически нельзя.
- Совершенно с вами согласен, дядь Леш, - кивает дяде Володя и поворачивается ко мне.
- Арин, я в травмпункт, ты со мной?
Я соглашаюсь пойти с Володей и пока идем, раздумываю, с чего лучше начать предстоящий нелегкий разговор.
- Володь, ты же не станешь на него доносить, ведь не станешь? - выпаливаю, когда до травмпункта остается какой-то десяток метров, а ничего более или менее складного и убедительного я так и не придумала.
- Почему не стану? Пусть отвечает за все свои действия перед законом.
- Но…
И снова у меня от волнения пропадает голос. Ненавижу эту свою досадную привычку, но ничего поделать с этим, как ни стараюсь, не могу.
- Но…Володь…,- чуть ли не хриплю.
- Он же привез тебя в больницу, не бросил там на дороге!
- Ну и что?
Мне жаль, что Володя пострадал, но его поведение стирает все границы сочувствия.
- Пожалуйста, не надо сообщать врачам, что это он. На него же заведут уголовное дело!
- И поделом.
- Володь, я тебя не узнаю, - в волнении шепчу я.
Володя останавливается, подходит и берет меня за плечи.
- Ариш, как ты не понимаешь? Если он не умеет контролировать свою агрессию, то он опасен для общества. Это же ясно. Сегодня я, завтра кто-то еще. А значит, моя прямая гражданская обязанность сообщить обо всем этом в полицию.
- Что? Да ты не поэтому хочешь на него показать, знаешь ведь прекрасно, почему он тебя так избил.
- Потому что он неуправляемый, неуравновешенный индивид.
- Потому что ты соврал ему про нас! Ты…ты…играл нечестно. Это подло, подло!
Володя приближает свое лицо к моему. В его темных зрачках полыхает сейчас настоящий огонь.
- А не подло было уводить тебя у меня? Не подло было встрять в наши отношения именно тогда, когда я уже все распланировал для нас? Нет, пусть отвечает за свои действия. Пусть его ставят на учет как невменяемого, пусть затаскают по судам!
Я не знаю точно, какая мера пресечения положена за избиение человека, но все, что говорит Володя мне совершенно не нравится. До животного ужаса. До спазмов во
