«Время», - решил Джеймс. В безумных глазах Джеффри было видно нетерпение увидеть свой кровавый сценарий в действии. Джеймс решил дать Джеффри еще восемь секунд. Восемь - счастливое число. Безмолвный обратный отсчет подойдет к концу, когда Джеймс задаст свой последний вопрос.
- Почему ты хотел убить Алисон?
«Восемь».
Джеффри пожал плечами.
- Почему бы и нет?
«Семь».
- От нее было столько неприятностей. Неужели отпускать ее из Гонконга без единой царапины? Нет, пусть храбрый маленький летчик останется здесь.
«Шесть».
- И фотографии были уничтожены по твоему приказу, Джеффри?
«Пять».
Джеффри самодовольно ухмыльнулся:
- Разумеется.
«Четыре».
- Кстати, о неприятностях: жаль, что вы не увидите, что я приготовил для Джулианы Гуань.
«Три».
- Мне так нравится, когда остаются люди в запасе, - объяснил Джеффри. - Смотреть, как они страдают, как они скорбят.
«Два».
- Ну ладно, я посмотрю хотя бы на заплаканное лицо незаконнорожденной дочери Джулианы.
Тело Джеймса Дрейка было готово стать смертельным оружием.
Но не успел он сказать «один», как раздался какой то странный звук - слишком чудовищный, чтобы принадлежать человеку, и совершенно непохожий на рев тайфуна, хотя вой ветра, бушующего за окнами, достиг своего максимума.
Но это было что то другое, похожее на раскат грома, но шедшее откуда то из глубины Замка.
Раздался раскат грома, и стены Замка содрогнулись, под ним заколебалась почва, и в мраморном полу разверзлась пропасть.
Трещина была огромная, с зазубренными острыми краями, такая широкая, что Джеффри внезапно оказался далеко от Джеймса - разверзшаяся пропасть перенесла его на безопасное расстояние.
Но его поджидала иная опасность: пропасть разверзлась почти под его ногами. Чтобы сохранить равновесие, ему пришлось отпустить Ив. Это помогло, но только на мгновение.
Раздался новый раскат, более мощный, и земля снова содрогнулась; огромные мраморные челюсти начали сжиматься, неся с собой лорда Ллойд Аштона, увлекая его в пропасть… и, наконец, поглотив его целиком.
Наступила тишина.
Даже вой ветра за стенами Замка смолк.
Долго никто из них не мог вымолвить ни слова. Случилось нечто, о чем никто из них не сможет никогда рассказать.
Ослепленный дракон отомстил.
«Нефритовый дворец»
Суббота, 11 декабря 1993 г.
Сэм был удивлен, что слышит звук: толстые стены отеля отлично изолированы, а специальное стекло должно поглощать рев самого сильного шторма. Однако он слышал шум, именно такой, каким и должен быть рев тайфуна - как будто прямо на них несся грохочущий порожняк.
Удивительно было и то, что несмотря на этот рев, Мейлин спокойно спала в своем гнездышке. Сэм устроил его в дальнем алькове, подальше от окна. Конечно, даже если бы ветер сокрушил стеклянную стену, она не разлетелась бы на куски, а треснула. Сэм не сомневался в качестве особого стекла, но ведь никто не проверял его при таком тайфуне.
И даже если бы оно разлетелось на кусочки, гнездышко Мейлин было далеко от него. Тем не менее, Сэм встал перед ним, чтобы защитить ее своим телом, как щитом.
Мейлин вздрогнула и медленно распрямилась - впервые за пять часов. Сэм подумал, что она просто перевернулась во сне, но нет - длинные черные ресницы дрогнули и раскрылись.
- Привет, - сказал он.
- Привет, - ответила она. - Что это за шум? Тайфун?
- Скорее, прелюдия. Если только он не ускорился, то апогей наступит не раньше, чем через час.
- Сколько сейчас времени? Уже полночь? - Почти. Как ты себя чувствуешь?
- Отдохнувшей. - Искорки блеснули в ее глазах. «И более сильной, - добавила она про себя. - И более храброй», - добавила она еще, вылезая из гнездышка и направляясь к охранявшему ее покой ковбою.
Она почти дошла до него, как вдруг погас свет.
- Сэм, смотри, - прошептала она. - Смотри, что там творится!
Сэм думал, что знает, что именно он увидит за окном: потоки дождя, текущие по стеклу не вертикально, а горизонтально. Похоже, что во время тайфуна не работает закон тяготения, и ураганные дожди не падают на землю отвесно; эффект еще усиливается тем, что вода начинает блестеть, отражая огни города.
Но то, что он увидел, потрясло его: окно светилось. Покрытое водой стекло светилось само по себе изумрудно нефритовым светом.
Мейлин, не в силах сопротивляться искушению, подошла к окну, потрясенная великолепием этого зрелища. В конце концов, она ведь была Элли, а стеклянная стена светилась, подобно стене Изумрудного города.
- Это лучшее стекло, которое только бывает, - сказал Сэм, подходя к ней. - Но ведь эти ветры могут оказаться самыми сильными на планете.
- Я не боюсь, - улыбнулась Мейлин, прикоснувшись рукой к стеклу. - Это просто невероятно! Ты видишь? Два цвета сразу!
- Я вижу, - мягко ответил Сэм. - Но я уже видел это… я имею в виду, не сегодня, пока ты спала. Это стекло такого же нефритового оттенка, как твои глаза. Ты, наверное, не знаешь, что когда ты счастлива, в твоих глазах появляется изумрудный оттенок. Джейд, взгляни на меня!
Мейлин подчинилась его приказу. Взглянув в ее глаза, Сэм увидел тот же самый оттенок - слияние изумрудного и нефритового свечения.
- Сейчас я тоже вижу оба цвета. Ты счастлива, Джейд? Ты рада, что здесь сейчас?
- Да. Это мой дом… и твой.
Только что ее изящная рука касалась иллюзорно светящегося стекла, а теперь она вытянулась, чтобы коснуться его.
Ведь он тоже был иллюзией - она поняла это. Но сейчас его голубые глаза обещали ей самую прекрасную иллюзию - ночь любви.
Когда Мейлин протянула руки к его груди, он перехватил их и притянул ее ближе.
- Джейд, потанцуй со мной.
И они начали танцевать, озаренные зеленоватым светом. Снаружи все сильнее бушевал тайфун, приближаясь к пику своей ярости, а внутри Сэм и Мейлин слышали совсем другую музыку и танцевали под нее, радостную музыку их любящих сердец, соединившихся в эту ночь.
Танцуя, они начали целоваться, а пробужденное поцелуями желание заставило их передвинуться от мягкого сияния оконного стекла в тень отдаленного алькова.
- Сэм, люби меня, - прошептала Мейлин, когда ей показалось, что он хочет всего навсего просто снова уложить ее в гнездышко.
- Ты уверена, что хочешь этого? - так же тихо прошептал он. - Я не хочу причинять тебе боль.
- Ты не причинишь ее.
И, разумеется, он не причинил ей боли - он был невероятно нежен с этой хрупкой женщиной, только что отдавшей сестре кровь. Но даже нежная страсть Сэма скоро утомила ее, и она заснула в его объятиях, даже не слыша, что шепчет он ей о любви.
