родительских прав, вот только Селесте от этого ни тепло, ни холодно.
Девочка слабеет на глазах, ее иммунитет, несмотря на привычное для нее лечение, снижается все больше и больше, отчего у Селесты вылезает куча новых патологий. Прогнозы неутешительные и мне попросту обидно, что я ничем не могу ей помочь.
Пока мы живем в доме богатого “друга” моей мамы, я каждый день прихожу к девочке в больницу. Каждый раз она дарит мне новый рисунок, воодушевленно делится интересными статьями, которые прочитала в интернете, но очень быстро утомляется.
По настоянию моей мамы, с которой я как не крути имею натянутые отношения, у нас с Лешей скоро планируется свадьба. Вариант “просто расписаться” ее и Лешу не устроили, а вот вариант натянуть белое платье на круглый живот — в самый раз! Не скажу, что я шибко против, но нервы мне этим потрепали. А еще очень сильно потрепали нервишки документы и прочая дичь, но, к счастью, все это на себя взяла моя мама и, благодаря ее оперативности, нарядиться в белое мне удалось еще до круглого живота.
Только самые близкие, все те, кто были рядом в трудную минуту: Васильевы, не разделяющие беды на свои и чужие, Семен, готовый костьми лечь, но не выдать чужих секретов, Демьян-смутьян со своей благородной “Алисой в стране чудес” и Селеста, которой нельзя было присутствовать на церемонии, но мы побывали у нее в больнице и даже сфотографировались на память.
Стоять у алтаря в белом платье напротив любимого человека, сказать заветное “согласна” и произнести клятву — просто непередаваемое счастье. Исток этого счастья в том, что мы столько всего пережили, столько всего прошли рука об руку, сумели открыться в своих чувствах и смогли сохранить их, несмотря на превратности судьбы.
Насколько быстро я облачилась в белое, настолько же быстро пришлось облачиться и в черное.
Это было неизбежно, рано или поздно. Вот только я не думала, что настолько рано.
Меня в очередной раз подкосило, сломало и заставило смотреть на мир под другим углом. Селеста оставила в моей жизни слишком глубокий отпечаток. Эта зарубка на сердце теперь навсегда будет со мной. Она сделала для меня слишком много, сама того не осознавая до последнего своего дня. Я не была ей матерью, я даже не участвовала ни в одной идиотской игре Вайса, но это дикая привязанность к совершенно чужому ребенку, которого я больше никогда не увижу, по сей день душит меня ночами и заставляет плакать.
— Золушка, что случилось?! — испуганно вскакивает с постели Леша и включает прикроватную лампу, едва услышав мое тихое хлюпанье носом.
— Ничего, — шмыгаю я, поглаживая свой достаточно круглый живот. — Гормоны, наверное.
Муж тяжело вздыхает и ложится рядом, обнимая меня, окутывая своим успокаивающим теплом.
— Рассказывай, — шепчет он мне в макушку.
— Ты не поймешь, — говорю я, хотя, уверена, что Леша сейчас единственный, кто может меня понять.
После свадьбы он поделился со мной своей историей, рассказал про Алену и девочек. Я так боялась, что он погрязнет в этой скорби, что снова замкнется в себе, но… неведомым образом Леша перенаправляет эту скорбь в трепет по отношению ко мне.
— Я-то? — хмыкает он. — Поверь, я тебя наоборот пойму. Я тоже порой чувствую эту неимоверную пустоту от потери внутри. Такую, что хочется выть… Но потом я вспоминаю, что мне есть чем эту пустоту заполнить, — его горячая ладонь ложится мне на живот поверх моей. — Заполни эту пустоту. Заштрихуй ее тем цветом, которым тебе хочется. Раскрась мир под себя, Золушка.
Утыкаюсь носом ему в шею и зажмуриваюсь, наслаждаясь запахом свежего геля для душа своего мужчины.
Заполнить пустоту? Кажется, я знаю как.
Эпилог
Ледник
Несколько лет спустя…
— Здравствуйте, — радостно произносит блондинка, стоящая в дверях моего клуба.
Мы продали оба кольца урода Вайса и смогли не только расплатиться с долгом за зал, но и отстроить отличный фитнес клуб.
Бегло осматриваю этот экспонат: спортивные штаны в облипку, как нарочно концентрирующие все мое внимание на аппетитных бедрах, короткий топ, обнажающий плоский живот с блестящим пирсингом в пупке, волосы забранные в небрежный пучок.
— Салон красоты этажом выше, Золушка, — киваю ей на дверь и зубами развязываю шнуровку на перчатке, сдерживая улыбку.
— Вообще-то, я пришла к вам, — медленно приближается ко мне и, опершись на стойку ресепшена, прогибается, кокетливо закусив губу.
— И что ты предлагаешь с тобой делать? — не выдерживаю и, высвободив одну руку из перчатки, оставляю на упругой заднице легкий шлепок.
— Научить драться, конечно же, — хихикает Золушка.
— С новичками не работаю, — бросаю перчатки на лавку и подхожу к ней сзади, заключая в капкан своего тела. — Где дочь? — шепчу на ухо, прикусывая мочку с миниатюрной сережкой.
— Селеста у бабушки, — мурлычет в ответ жена.
— Отличные новости. Что ж, значит, научить тебя драться? — Золушка “угукает” в ответ и я не могу сдержать ехидной улыбки. — Клетка, ринг, маты, стол в моем кабинете… выбирай.
— Как тренер по кикбоксингу, я пожалуй остановлюсь… — начинает было умничать Элла, но я резко разворачиваю ее к себе лицом и она замолкает.
— Ты ученица, а не тренер, — провожу носом вдоль ее скулы, нарочно царапая кожу щетиной. Я знаю, что ей это нравится до дрожи в коленках. — Всегда ею будешь…
— Твоя ученица? — ее руки ложатся мне на плечи, игриво впиваясь ноготками в кожу. Люблю ее, до умопомрачения.
— Только моя ученица, — с улыбкой произношу я.
Конец
