Адель Паркс - Мужей много не бывает

Она инстинктивно понимает, что конферансье — это тот человек, с которым жене или девушке двойника Элвиса стоит подружиться. Забавно. В свое время я Нила Каррана вообще за человека не считала.

— Вы — печально известный конферансье Нил Карран, — ослепительно улыбаясь, говорит она.

— Да, конферансье я известный, тут спору нет — но не так уж печально. Ну, люблю я выпить, и что? Это же не преступление. Черт возьми, леди, я же на отдыхе. Ну, то есть почти. И обет трезвости я никому не давал. — Он плюхается на соседний стул, затем задает Лауре самый кошмарный вопрос, какой только можно представить: — Ну и как вы познакомились с этой прелестной парочкой?

Лаура слегка смущена тем, что Нил счел нас со Стиви «парочкой». Через какое-то мгновение — самое долгое в моей жизни — она решает, что пьяный трепач просто ошибся, и пытается внести в вопрос ясность:

— Белла — моя лучшая подруга, а я — девушка Стиви.

— Едрит твою, прошу прощения за мой французский, — поперхнулся Нил. — Ничего себе. Вот это номер.

— Филип Эдвардс, — говорит Фил, протягивая руку для рукопожатия. — Муж Беллы.

Нил вяло отвечает на рукопожатие и поворачивается к нам.

— А кто такая Белла? — спрашивает он.

Я уверена, что он знает. У меня нет выбора. Мне приходится сказать:

— Я.

— Но ты замужем за Стиви, — говорит Нил, — а не за этим. — Он тычет пальцем в Фила.

— Нет-нет, — хихикает Лаура. — Это я познакомила Стиви с Беллой. Белла — жена Фила. Со Стиви встречаюсь я.

Она старается проявить терпение, искренне полагая, что в непонятливости Нила виновато алкогольное опьянение, но я-то вижу, что более трезвым Нил Карран не был никогда в жизни. Я не решаюсь взглянуть на Стиви, но краем глаза отмечаю какое-то движение. Наверное, он уронил голову на руки, принимая позу, общую для всех увязших в дерьме представителей человечества.

— Э… детка. Не знаю, что тут у вас происходит, но могу точно сказать, что Белинда Макдоннел и Стиви Джонс состоят в браке. Они мне сами так сказали. Мы ведь старые приятели. Знаем друг друга уже больше десяти лет. — Возможно, Нил думает, что Лаура пытается его разыграть, а он хотя он и любит злые шутки, но терпеть не может быть их объектом. Он категорично заявляет: — Эти двое — как попугайчики-неразлучники. Даже после стольких лет. Я только сегодня видел, как они ворковали друг с дружкой в закусочной возле «Элвис-А-Рама».

— О чем это он говорит? — поворачивается к нам Лаура. — Скажите, что это неправда. Он ведь лжет, да? Он же пьян!

— Прости меня. Я… — Я замолкаю. Язык плохо слушается меня. — Прости. Я могу объяснить. — И что я могу ей объяснить? Не представляю.

— Ты замужем за моим мужчиной? — недоверчиво спрашивает Лаура.

Я не в силах ничего сказать — мне слишком стыдно. Я киваю.

После этого мне и не приходится ничего говорить. Лаура выплескивает мне в лицо содержимое ближайшего фужера и, всхлипывая, выбегает из зала. Стиви бросается за ней.

— Да уж, с кем, с кем, а с вами двумя не соскучишься, — говорит Нил, радостно блестя глазками. — Знаете, я, пожалуй, пойду. Мне кажется, Бел-чонка, тебе сейчас предстоит серьезный разговор.

Я уже знал. Где-то за восемнадцать минут до того, как нахальный конферансье подтвердил мои подозрения, я понял, что между Беллой и Стиви что-то есть. Мне не пришло в голову, что они женаты. Для моего воображения это было уже чересчур. Но, глядя на то, как Белла слушает Стиви, исполняющего «Тебе одиноко сегодня?», я подумал, что, вполне вероятно, они трахаются, как кролики, за нашей спиной — моей и Лауры.

Извините за вульгарный язык, но это здорово выбивает из колеи — когда узнаешь, что ты не единственный муж у собственной жены. Какой удар по мужскому достоинству! Думаю, большинство мужчин со мной согласятся. Не говоря уже о том, что у меня только что украли мою жизнь. Я раздавлен, словно лягушка, попавшая под колеса автомобиля.

— Белла, возьми свою одежду в гардеробе, — говорю я. Она подчиняется, не прекословя и не пытаясь ничего объяснить. За это, по крайней мере, я ей благодарен. Я бы предпочел, чтобы мы доиграли нашу драму без свидетелей. Я сижу и жду, когда она возвратится к столику. В какой-то момент я задумываюсь, может ли случиться так, что она вообще не вернется. У нее уже есть опыт сбегания от проблем. И немаленький, насколько я могу судить. Однако спустя несколько секунд она появляется рядом со мной. Она выглядит такой маленькой и прозрачной. В этом есть некая ирония, вы не считаете? Потому что, какая бы Белла ни была, она точно не прозрачная. Зная, что силы мне еще понадобятся, я приканчиваю виски. Мы идем к выходу и ловим такси до нашего отеля.

Оказалось, Лаура может двигаться невероятно быстро. Прошло всего несколько секунд с того момента, как Нил Карран разоблачил нас с Беллой, а она уже пробилась через толпу в зале, выбежала из отеля и села в такси. Я стараюсь ее догнать, но у меня ничего не получается. Да что такое со мной и женщинами, бросающими меня на ежегодном Европейском конкурсе двойников Элвиса? Но только я понимаю, что в этот раз меня никто не бросает. Если подбирать самые мягкие выражения, можно сказать, что я сам ее упустил. А если не подбирать, можно найти довольно точное определение — я бесстыдно ее «кинул». Поэтому, поймав себя на мысли о дежавю, я одергиваю себя. Думать так было бы несправедливо и неуважительно по отношению к Лауре. Я заслуживаю весь это бардак, но она-то — нет.

К отелю я несусь галопом, в надежде, что у меня на своих двоих получится быстрее, чем у нее в такси, и мне удастся ее перехватить — хотя я ума не приложу, что можно сказать в такой ситуации. Белинда была права — наконец-то я услышал от нее хоть одну разумную мысль: весь этот эпизод — просто отступление. Это не настоящее. То, что я говорил ей в закусочной, — это была ерунда, идиотическая, безответственная чушь. Не было такого, чтобы я все эти годы каждый день думал о ней. Если бы мы не отправились вместе в эту глупую поездку, мне бы и даром не нужны были ее поцелуи, не говоря уже о том, чтобы тосковать по ним. Но я уже тоскую по Лауре.

Все же такси обгоняет меня. Когда я распахиваю дверь нашего номера, она уже собирает вещи.

— Не уходи, — прошу я.

— Отвали, — отвечает она. Кратко, точно, по существу. — Ты жалкий лживый ублюдок, — добавляет она, на тот случай, если мне нужны пояснения.

— Лаура, пожалуйста. Мне так жаль. — Я бросаюсь к ней, но она отшатывается, с презрением глядя на меня.

Ее открытое отвращение пригвождает меня к полу. Я хотел обнять ее, но вместо этого падаю в кресло, стоящее в углу номера. Несколько минут я молчу, пытаясь собраться с мыслями. В это время она мечется по комнате, собирая по шкафам и полкам трусики и блузки. Она комом, даже не подумав расправить, запихивает их в дорожную сумку. Я начинаю говорить. У меня нет убедительных или даже просто стоящих аргументов, потому что, даже рассказав чистую правду, я выставлю себя сволочью. Но я должен, по крайней мере, попытаться.