Когда Блисс примеряла бархатное платье, выбранное Рейчел, она надула щеки, показывая, какой толстой будет выглядеть в нем. Но Рейчел настояла, и не без основания – Блисс очень шло это платье, на покупке. А потом камера запечатлела тот непроизвольный жест благодарности, который вырвался у Блисс, когда бабушка купила ей джемпер с аппликацией Элвиса Пресли на груди.
– Как хорошо снова поработать вместе. – В голосе Клифа отсутствовала ирония. И в его тоне не было ничего провокационного.
На заключительных кадрах первого дня – бабушка и внучка на скамейке в саду «Рокфеллер-Плаза». Несмотря на разделяющий их промежуток в семь десятилетий, Рейчел сидела, как статуэтка, в то время как Блисс напоминала шарик, из которого выпустили воздух. Джесси, конечно, не могла поручиться, но у нее создалось впечатление, что поза Рейчел – элегантно скрещенные красивые ноги, вскинутый подбородок – была ею заранее тщательно отрепетирована.
Зато по контрасту – поникшая, уставшая Блисс, откинувшаяся на спинку скамьи, – была абсолютно непосредственна.
«Ну? И чего же ты ждешь? Скажи же что-нибудь! Хоть что-то!». Джесси задержала дыхание, пока Клиффорд просматривал следующую серию снимков.
– Ты понимаешь, что ты сделала, Джесси?
– Что именно?
– Надеюсь, что мне не требуется пояснять это?
Эта черта характера Клифа выводила Джесси из себя. Почему он не перестанет тянуть резину и просто не скажет, что думает, черт бы его побрал!
– Разумеется, я не имею представления о том, какое впечатление они произвели на тебя. Ты ведь знаешь, как я ценю твое мнение и жду окончательного ответа.
– Нет ничего банальнее того, как старая женщина идет за покупками с молодой девушкой…
– Подожди минутку…
– Потерпи немного, будь добра. Как я уже сказал – это совершенно банальная ситуация. Но ты, дорогая, сделала то, что удавалось только замечательным художникам. Ты превратила в искусство обыденную жизнь.
Не слишком ли он загнул? Легкая краска удовольствия разлилась по ее щекам.
– Клиффорд!
Казалось, он полностью поглощен пленками и даже не слышит ее.
– Клиффорд, я говорю с тобой.
– Слушаю? – Глаза его по-прежнему оставались прикованными к пленкам.
– Господи Боже мой, Клиф. Здесь есть что-нибудь выпить?
Наконец он взглянул на нее и улыбнулся:
– Думаю, что здесь есть шерри.
Шерри! Как-то он рассказывал ей о том, как британцы позаимствовали рецепт изготовления испанского напитка во время наполеоновских войн. С ее точки зрения, напиток был таким сладким и душистым, как сироп, и она не очень хорошо себя чувствовала после него. В старых английских фильмах все обычно сидели за чайным столиком или за рюмкой шерри. И как только ей могло прийти в голову, что станет англофилкой, если она терпеть не могла ни того, ни другого?!
– Чудно. Думаю, я сподвигнусь на тост.
Душистый ликер оказался даже отвратительнее, чем она ожидала. Несколько кубиков льда или мороженое могли несколько смягчить вкус, но сейчас это не имело значения.
– Ты знаешь, я оказалась не только неблагодарной и капризулей. Но очень глупой капризулей. Я еще никогда не испытывала такой благодарности за то, что ты сделал для меня, несмотря на все мое упрямство и сопротивление. Если бы не ты, я бы до сих пор снимала концерты рок-звезд и фотографировала победителей спортивных соревнований. Если бы не ты… – чувства захлестнули ее, – если бы не ты, то никогда бы не появилась моя первая книга. – Она подняла бокал. – За тебя, мой дорогой. Самый дорогой мне человек.
Его бокал звонко отозвался на прикосновение ее бокала.
– За нас, – говоря это, он тоже заволновался и попытался скрыть это. – Если бы ты захотела, мы могли бы попробовать все с самого начала.
Поскольку она поняла, что он не решится поцеловать ее, Джесси сама наклонилась к нему и поцеловала в губы – долгим, упоительным поцелуем, который показал, насколько она была полна им все эти долгие месяцы разлуки.
Они были одни в доме из красного кирпича, ковер был слишком тонким, и мягкая софа поманила любовников к себе. Небольшой ветерок зашевелил занавески на окнах, и вместе с ним в комнату проник легкий запах осени, которая мягкими шагами вошла в Нью-Йорк.
«У меня будет ребенок». Ей нравилось произносить эти слова больше, чем говорить, что она беременна. Просто – женщина, которая ждет ребенка. Джесси знала это еще до того, как получила подтверждение врачей. Первым симптомом, как ни странно, было непроизвольное желание вычистить как следует буфет.
Так было на Гелиосе. То же самое происходило и сейчас. Она выкинула все лекарства, за ними последовал лак для ногтей, все баночки с кремами – все, что могло даже случайно оказать какое-либо побочное действие. То, что можно было оставить, она вымыла, насухо вытерла и снова расставила по чистым полкам.
Она готовила гнездышко. И была полна счастья.
– Клиф? Приготовься встретить свой рок. С таким мужчиной, как ты, я решила быть честной до конца, – проговорила она, глядя на свое отражение в зеркале.
Четыре поколения женщин в ее семье готовились праздновать торжество, несмотря на ее протесты и уверения, что она и Клиф хотят посидеть спокойно и тихо, без всякой суеты и суматохи. Но суета и суматоха их не миновали. Ханна превратила торжество одновременно в свадьбу и подготовку к родам. Рейчел появилась с целой горой подарков для новорожденного – этого хватило бы на тройню. Элеонора сделала столько фруктовых заготовок, что ими можно было прокормить частный детский сад.
А Блисс? Она вся сияла и светилась при мысли о том, что у нее будет кузина или кузен. Она раскопала в гараже громадную плетеную корзину. Вычистила ее, отскоблила, высушила, украсила разноцветными лентами и наполнила ее своими детскими сокровищами. Книжки. Игрушки. Ее кукла Анна, которая терпеливо дожидалась этого момента, сидя в уголке. И, наконец, медвежонок.
– Он очень скучал один, – сказала Блисс, когда Джесси рассматривала дары.
Клиффорд с недоумением смотрел на этот высыпавшийся на них рог изобилия. В Британии правила хорошего тона диктовали бы более сдержанное отношение в таком случае.
– Нет, такое возможно только в Америке, – пробормотал он, когда Люк и Джерри, объединившись, приобрели специальное махровое покрытие для него, чтобы он мог гулять с новорожденным по полу босиком.
Выбрав Валентинов день для свадьбы, Рейчел превратила свой дом в нечто среднее между Тадж Махалом, Версалем и Мюзик-холлом.
Закуски, стоявшие на столиках, представляли собой собрание всего самого лучшего, начиная от икры и кончая свадебными пирогами в три этажа.
