— В нашей с Маратом ситуации так можно подумать скорее обо мне!
— Юля!
— Что? — невозмутимо.
— Ты… ты прямо… спишь с ним, что ли?
— Да, сплю! Причем во всех смыслах этого слова! — отрезала строго. — Что еще тебе рассказать? В каких конкретно позах я ему…
— Эй! — возмущенно. — Прекращай давай!
— Сам прекращай! С каких это пор ты в мою личную жизнь лезешь?
— С тех самых, когда тебя предали, разбили тебе сердце и вытерли о тебя ноги! А я не смог огородить тебя от этого, потому что ни хрена не знал!
— Костя, — Юля нежно обхватила ладонями его лицо, — все хорошо! Правда!
— Уверена?
— Как никогда!
Секунды, прошедшие в напряженном молчании, казались вечностью.
Наконец малой едва заметно кивнул. Раздался его тяжелый вздох:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь!
— Не сомневайся! — она по-родственному чмокнула его в щеку. — Ну что? Теперь, когда мы все выяснили, погнали за подарком?
— Погнали!
Однако, вопреки намерениям, они удалились лишь на пару-тройку метров от университетского крыльца. Внезапно и совершенно неожиданно дорогу им преградила дорогущая новенькая иномарка, затонированная вкруг. Испытывая чувство острого дежавю, Юля взвизгнула, панически шарахнувшись в сторону. Сердце надрывно затарахтело в груди.
Внутренности от парализующего страха узлом скрутило. Воздух комком застрял где-то в горле, напрочь перекрывая доступ кислорода.
Мягкое прикосновение брата к руке заставило ее дернуться, как от удара током. Его голос звучал глухо. Доносился точно из бункера.
— Систер, ты чего?
Дрожа всем телом, Юля с опаской покосилась на автомобиль.
Отдышавшись, отрицательно покачала головой:
— Не обращай внимания. Все в порядке.
«Все в порядке» было ровно до той секунды, пока дверь иномарки не распахнулась, и человек, сидящий за рулем, не выбрался наружу.
Каким же было ее изумление, когда в водителе этого сказочного великолепия Попова узнала… Александра Анатольевича Попова — своего собственного отца. Вернее, он выглядел как их отец. Внешне. Но его энергетика, его манеры — все изменилось. Казалось неестественным. Фальшивым. Чужим. Родитель был одет с иголочки в дорогущие брендовые вещи.
На его левом запястье в лучах солнца переливались массивные золотые часы. А шлейф от его парфюма ощущался даже на расстоянии в несколько метров.
«Откуда все это? У него нет таких денег! И не было никогда!»
Ответ напрашивался сам собой:
«Ясно! Новая избранница балует как может!»
Юля нервно переступила с ноги на ногу, совершенно не представляя, как вести себя с ним сейчас. В глазах внезапно защипало от осознания, что они видят отца впервые с того дня, когда он ушел из семьи. С того дня, когда бросил их на произвол судьбы и вычеркнул из своей новой жизни.
Тогда она несколько дней подряд обрывала его телефон, пытаясь поговорить с ним. Но все ее попытки… заканчивались одинаково. Некогда любимый отец просто не брал трубку. Не перезванивал. И на СМС-сообщения не отвечал. А Юля рыдала в подушку, отказываясь верить в реальность происходящего. Потому что скучала. Жутко скучала по нему.
И теперь, увидев его перед собой спустя столько времени, поняла — эти чувства никуда не делись. Лишь усилились. Ее дико лихорадило от желания прижаться к его груди. Обнять, как раньше. Как когда-то. В параллельной вселенной. Во вселенной, в которой все они были счастливы. Во вселенной, которая разбилась вдребезги и безжалостно исполосовала острыми осколками их души. Покосившись на брата в поисках моральной поддержки, Юля обнаружила, что и Костя обескуражен не меньше.
Он таращился на родителя с обидой, с лютым презрением, с укором.
— Зашибись! Наш батек — альфонс-самоучка! — озлобленно прошипел малой себе под нос. — О чем еще можно мечтать?
* * *
Игнорируя болезненное жжение в груди и комок в горле, Юля нашла в себе силы посмотреть отцу в глаза. Уверенно. Твердо. Практически в упор.
— Папа? — обронила тихо. Взволнованно. Недоуменно.
— Дети! — кивнул он, подходя ближе. — Как дела? Как жизнь молодая?
Однако ответа не дождался. Костя молчал принципиально.
А Юля… нет, не из солидарности. Просто была столь обескуражена его появлением, что голосу своему совсем не доверяла.
Отца сей демонстративный игнор ни капли не смутил.
Вперившись в Константина строгим взглядом, он требовательно произнес:
— Ты что здесь делаешь? Почему не в школе?
Брат лишь горько усмехнулся, но так и не проронил ни слова.
Юля же, дабы скрыть нервную дрожь в пальцах, торопливо спрятала ладони в карманах своего простенького пальто. В душе царило какое-то странное опустошение. А кровь, бурлящая в венах, ощущалась голимым кипятком.
«Не обнял! — пульсировало на задворках сознания. — Даже не попытался!»
— Ладно, — произнес «незнакомец» голосом их отца. — Некогда мне здесь с вами размусоливать. Юль, я, вообще-то, к тебе! Есть серьезный разговор!
— Како…
— Ты что это вытворяешь, а? — грозно прервал ее на полуслове. — Это что еще за новости? Почему ведешь себя, как последняя дрянь?
— О… о чем ты?
— Ты погляди на нее! — надменный смешок. — Она еще и спрашивает!
— Да, спрашиваю! — на эмоциях тоже повысила голос. — Потому что ни черта не понимаю!
— Ах, не понимаешь? Так я сейчас тебе растолкую! — угрожающе. — Ты зачем над Кристиной измываешься? Козу отпущения нашла?
Девушка буквально оторопела от услышанного.
— В каком… смысле? — выдавила через силу.
— Юлька, ты мне здесь дурочку из себя не строй! — скривился отец. — Все я знаю! Кристюша мне все рассказала! У тебя вот это… совесть есть? Чего ж ты ее как дворняжку-то шугаешь? Вы ведь дружили столько времени! Разве с друзьями так поступают? Какие еще угрозы могут быть в ее адрес? Какие компроматы? Давай удаляй все немедленно! При мне! Живо!
Юля уставилась на него ошарашенно, заторможенно и… не узнавала. Совершенно. Списывая все его жестокие слова на банальную слуховую галлюцинацию, прокаркала хриплым старушечьим голосом:
— Что, прости?
— Ты сейчас же удалишь видео, которым шантажируешь ее! — повторил родитель тоном, не терпящим возражений. — И заявление свое заберешь!
Она отшатнулась, точно от болезненного удара в лицо.
Сердце будто тисками сдавило в тот же миг. Юля всхлипнула, ощущая, как за ребрами разрастается самая настоящая агония. Обида душила. Ревность душила. Ярость и вовсе заволокла сознание непроглядной кровавой пеленой. Казалось, отец собственноручно вогнал ей в грудь кусок металла. Ржавый. С острыми зазубринами. И провернул его там пару раз для верности.
— О чем он говорит? — оживился Костя. — Юль? О чем говорит этот… человек?
Вместо ответа Попова разразилась совершенно неадекватным, истерическим смехом. Ее нервы сдали окончательно. Она завизжала.
От отчаяния. От ощущения, что сейчас ее мозг взорвется как новогодняя петарда. Все, что копилось в душе до сего момента, вырвалось наружу. Швырнув на землю свою сумку, Юля решительно шагнула к отцу.
— Я правильно понимаю, ты заступаться за нее приехал? За нее? Племянница твоей любовницы для тебя дороже родной дочери? Так, что ли?
Никогда еще ее голос не звучал столь холодно. Столь дико и пугающе.
Неудивительно. И сама она пребывала на грани безумия.
Родитель молчал, а Юля молчать уже не могла. Ее трясло.
— Ты предал нас! Ты нас бросил! — выплевывала обвинения ему прямо в лицо. — Где ты был, когда я так нуждалась в тебе? Когда не знала, как не сдохнуть после вашего с мамой развода? Когда выла от боли, почти одновременно с этим узнав, что моя единственная подруженька трахается с моим парнем у меня за спиной? Я ждала твоей поддержки! Твоей защиты! Но ты не ответил ни на один мой звонок! Ни на одно сраное СМС-сообщение! Ты вычеркнул нас из своей жизни! А теперь вдруг заявляешься — весь такой холеный, на понтах — и серьезно думаешь, будто у тебя есть право указывать мне? Ты кем себя возомнил, в конце-то концов? Ты нам никто! И требования свои можешь смело засунуть в зад своей драгоценной Кристиночке! Или ее тетушке! Или всей ее ублюдской семейке! Я ясно выражаю свою позицию, папа?!
