свою беспечность. Надо же так облажаться, блять...
Барсов выскочил из танка прямо на ходу, и бросился ко мне. Я обмер, но продолжал стоять на месте, будто в землю врос. Что он творит? Президент смотрит! И все смотрят!
Подбежав ко мне, Антон повис на мне, крепко обняв, и ограждение было ему не помеха.
— Живой, сука, живой? — приговаривал Барсов, хлопая меня по спине со всей дури, будто мы с ним самые лучшие друзья, сминая мои цветы окончательно. — Благодарю за службу, полковник!
Генерал протянул мне руку, и я рассеянно пожал её.
— Служу Берлессии! — это всё, что я смог ему ответить.
Барсов мазнул взглядом по Анне, и побежал догонять танк. Я смотрел ему вслед, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Это что вообще было? Анон ёбнулся? Он же по шапке получит от командования парадом за этот перформанс?
Мне ждать вечером воронок?
— Это кто, Серёжа? — голос жены вывел меня из ступора, заставив вздрогнуть.
— Да так... Генерал один. Знакомый, — отмахнулся я.
Мне захотелось уйти немедленно, не дожидаясь окончания парада. Знал бы я, что встречу тут Антона, точнее, что он меня узнает, остался бы дома, посмотрел бы парад по телеку.
Дальше пошёл мой полк, поэтому я остался досматривать. Теперь чего уж...
Нарядные, откормленные мужики в новенькой берлесской форме смотрелись замечательно! Большая часть из них и маршировать-то не умела, но я был горд, что им дали возможность поучаствовать в параде наравне с берлессами. Я всех их узнал, всех помнил поимённо, у меня будто бы вся война за эти несколько минут пронеслась. От воя сирены в моей воинской части, до последнего моего выстрела.
В самом конце шли солдаты грязные, потрёпанные, но счастливые. Они были одеты в кижанскую форму и шли не в ногу с остальными, неспешно, переговариваясь друг с другом, будто прогуливались по площади, и до парада им не было никакого дела.
Федорченко, Савушкин, Мирошниченко, Алексеев, Кудряшов...
Значит, всё-таки погиб?
Берта Рихтер, Рэкс, Игорёк...
Что он-то тут делает?
Пацан подбежал ко мне, придерживая мой берет на макушке, чтобы не свалился и протянул ко мне руки. Мёртвого Игорька я испугался похлеще живого Барсова. Что ему нужно? Хочет меня с собой забрать?
— Дядя Серёжа, у вас есть водичка? — звонко спросил пацан. Я только мотнул головой. Как не было, сука, так и нет. — Давайте цветы? Я раздам!
Я отдал ему пожульканный веник, и он умчался раздавать гвоздики мёртвым. Их не хватит на всех. Колонна всё шла и шла, и не было ей конца.
Мёртвых было гораздо больше, чем живых, поэтому шли они мучительно долго.
— Серёжа, ты в порядке? — забеспокоилась Аня.
Я часто заморгал, только сейчас поняв, что парад закончился, и люди расходятся. Долго меня глючило? Цветы валялись возле моих ног. Должно быть, я выронил их. Аня бросилась их подбирать, но я остановил её.
— Ань, оставь! Не нужно!
— Но как же?
— Купим новые.
Я потащил её в сторону парка, к живым. Через несколько минут я пришёл в себя и угостил жену сахарной ватой.
— Покатаемся на троллейбусе, Серёжа? — предложила она. Ей отчего-то нравилось ездить на трамваях и троллейбусах. — Доедем до твоего памятника? Тоже сфоткаемся для семейного архива? Что мы хуже других, что ли?
— Почему бы и нет?
