Вру, как всегда.
«Свидимся, не?»
Эта частица «не» – боязнь отказа, он ставит её в конце, вроде как предугадывая, что я могу ответить «нет», он предполагает такой вариант, и дает понять, что готов к нему.
«Сегодня?» – спрашиваю я.
«Ну?» – раздражение от неизвестности.
«Да».
Это самое полное, самое насыщенное «да», которое я когда-либо произносила. Да. Да. ДА!!! Я К ТЕБЕ ПРИЕДУ, ЛЮБИМЫЙ МОЙ!!!
«Когда ждать, Катишь?»
«А когда ты начинаешь сегодня?»
Отчет о доставке сообщения не пришёл: не получено. Отправляю еще раз:
«А когда ты начинаешь сегодня?»
Не получено. Тишина.
Спустя десять минут приходит нетерпеливое:
«Так во сколь же?»
Я волнуюсь:
«До тебя не доходят смс. Во сколько у тебя прогон?»
Он отвечает:
«В семь».
Я смотрю на часы: время десять утра. В одиннадцать я выеду, в двенадцать у него. В шесть вечера за ним машина. У нас будет шесть часов. Я пишу ему:
«Я приеду к тебе в двенадцать».
«Приезжай, приезжай уже скорее, нет сил боле…»
Я шлю ему несколько улыбок в ответе.
Господи, как же я тебя люблю.
Когда я ехала уже в такси, мне прилетели отчеты о доставке моих двух смс.
Дважды заданный от нетерпения вопрос «Когда ты начинаешь?» пришел к любимому с опозданием на полтора часа. Зная, что я уже подъезжаю к его дому, он сильно удивился, и спросил меня:
«В каком смысле?»
«Скоро буду у тебя» – улыбнулась ему я в ответ.
Он встретил меня как всегда в коридоре. Мы долго стояли в темноте, сцепившись руками, губами, телами. Падала на пол моя одежда.
Как рассказать об этом? Где найти слова?
Как он смотрел на меня, сколько горячей нежности было в глазах, как целовал, и что говорил шёпотом…
Я никогда его таким не знала. Каждый мой кусочек, каждая малая частица меня была им замечена и обласкана. Не отпуская меня, не оставляя, каждое мгновение был рядом.
Никто еще так сильно меня не любил.
Сейчас, когда пишу об этом, и в памяти встаёт та полутёмная комната с раскинутым вперед диваном, слегка прикрытые шторы, рассеивающие свет, его лицо, глаза, его губы и руки, забытые ощущения его прикосновений, и сердце, которое выпрыгивает у меня из груди, я думаю, какое же это было большое счастье, пусть так ненадолго, пусть так мимоходом, ценой моего одиночества, моего страха, моей тоски по нему… Бывает ли оно больше? Бывает ли оно чаще?
В эти шесть часов, что мы впервые провели друг с другом днем, я поняла, как сильно и как нежно мог бы любить меня этот мужчина, если бы позволил себе быть со мной свободным.
Мы не говорили о том, что случилось между нами за последние дни. Любые слова, упреки и оправдания были бы разрушительны. Все произошедшее казалось мелким и ошибочным, недоразумением, которое разрешилось волей счастливого случая. Волей того, что я нашла в себе силы и приехала в театр.
Зайдя в ванную комнату, я увидела на зеркале своего итальянского ангела перевернутым. Петля, на которой он висит, не просто перекручена, а перевешена. Второй раз, после нашей серьезной ссоры он отворачивает от себя лицо подаренной мною игрушки. Когда мы ссоримся, любимый не хочет на него смотреть.
***
– Из вас получится прекрасная пара! – говорит мне Яна по телефону, – Ты, когда на него злишься, убираешь из спальни его картинку, для тебя нарисованную. Он, когда ты его обижаешь – отворачивает лицо подаренного тобой ангела. Вы стоите друг друга, ребята!
***
Значит, я тоже сделала тебе больно. Значит, этот игнор, так сильно по мне ударивший, это не равнодушие, не пофигизм, не бесчувственность, это твоя уязвимость, самозащита, твоё истеричное «всё!», брошенное от обиды в мой адрес. Отсюда и «sorry», отсюда и «неадекват». Конечно, неадекват. Твоя фантастическая реакция на два не отвеченных мною сообщения, когда ты ждал меня в свой выходной, а я, не зная об этом, кутила где-то на другом конце города, говорит о том, насколько я важна для тебя.
Так обидеть – по пустяшному поводу – может только горячо любимый человек.
Да, милый, я важна для тебя и горячо тобой любима.
Я осторожно перевешиваю ангела обратно. Пусть снова смотрит на тебя.
Мы не говорим о том, что расстаёмся.
Заканчиваются наши минуты, тебе надо собираться в театр.
Водитель ждет тебя у подъезда.
Мы не говорим о том, что расстаёмся.
Мы одеваемся, ты наскоро собираешь сумку, укладываешь в неё очки, книжку, пьесу…
На мне новое платье, купленное специально для тебя. Под ним – новое бельё, купленное специально для тебя. Не уверена, что ты его сегодня заметил… На ногах – тончайшие чулки, купленные специально… Мужчины так любят чулки.
Я, уже одетая, стою перед тобой:
– Красивое у меня платье?
– На такую куколку всё что угодно одень, будет красиво, – говоришь ты мне.
Каждое твое ласковое слово – в копилку. Каждый любящий взгляд – на память.
Мы выходим из квартиры, закрываем двери, заходим в лифт.
В лифте ты целуешь меня. Прижимаешься губами к моему лицу, я закрываю глаза.
Время куда-то падает. Мы стоим так долго, замерев, пока не открываются двери.
Я остаюсь в подъезде, водителю не стоит видеть нас вместе. Водитель знает, кто я такая. Ты идёшь один.
– Пока! – говорю я тебе легко.
– Пока, котя! – отвечаешь мне ты и выходишь в свой вечер.
***
«Забыла сказать, на всякий случай: я с режиссером Андреем не спала. Мало ли он тебе наболтал чего. Для меня важно».
«??? В каком плане?»
«Да? Ну, значит, хвала ему, не болтун) мы просто в последнюю пьянку по городу гуляли, но домой я к нему не пошла, мы даже поругались из-за этого».
«А… КОТЯ, А Я Ж НЕ ИНТЕРЕСУЮСЬ – ТОЛЬКО ЕСЛИ НАСИЛЬНО ЗАСТАВЯТ ВЫСЛУШАТЬ АЛЬ НАБЛЮДАТЕЛЬНОСТЬ СРАБОТАЕТ…»
«Ну, я же не знаю, как вы там барышень обсуждаете))) за моей спиной обычно много дряни ходит».
«Да?.. КТО Ж ЗНАЛ-ТО!.)) ДАК ВЫ МЕССАЛИНА СЕВ. ПАЛЬМИРЫ???))»
«Не то слово))))»
