— Заходи, гость дорогой...
В этот раз я решила день рождения особо не отмечать. Честно говоря, я думала, что все обо мне забудут, но ошиблась: сначала позвонили и поздравили девчонки с прежней работы, потом — Денис.
А ещё позвонила Ксения.
— Лёнечка, с днём рождения вас! — весенней капелью прозвенел её бодрый и весёлый голос. — Вам удобно говорить? Вы дома или на работе сейчас?
— Здравствуйте... Спасибо большое за поздравление. Я дома, — ответила я, вновь невольно заулыбавшись: даже по телефону Ксения оказывала на меня своё очаровывающее и живительное воздействие.
— Это замечательно. Вы не против, если я сейчас заскочу к вам? У меня есть для вас подарок.
Я взглянула на часы. Александра обычно возвращалась домой около восьми, а сегодня собиралась задержаться. Может быть, они с Ксенией и не пересекутся, если та не слишком засидится у меня в гостях.
— Хорошо, я вас жду. Очень интересно, что за подарок!
Вскоре Ксения перешагнула порог — с белой розой в руке и чем-то громоздким и прямоугольным под мышкой, обёрнутым серой грубой бумагой. Поставив этот плоский предмет на пол и прислонив его к стене прихожей, она протянула мне цветок со своей, как всегда, ослепительной улыбкой:
— Ещё раз поздравляю!
— Ой, спасибо... — Я приняла розу с подобием книксена.
Ксения тем временем, снимая куртку, заметила:
— Что-то не вижу гостей... А пахнет-то как вкусно!
— Я решила не устраивать празднеств, — объяснила я. — А пахнет... Это баранья нога запекается. Уже скоро будет готова.
Одета Ксения была совсем просто — в белый свитер с тёплой горловиной, тёмный жакет и джинсы. Читателю, наверно, удивительно, что я в своих воспоминаниях описываю такие мелкие детали, как одежда, но такая точность объяснима: этот день рождения мне очень ярко запомнился...
Между тем, меня разбирало любопытство: что же Ксения принесла? По форме это больше всего напоминало картину в раме.
— Помните тот чудный летний день и фотосессию, чуть не закончившуюся вашим падением со стремянки? — Ксения поставила свой подарок на кресло и прислонила к спинке.
— Такое не забывается! — не удержалась я от смешка.
— Спешу вас обрадовать: вы не зря рисковали, — торжественно объявила Ксения. — Вот что получилось!
Обёртка была сорвана, и под ней действительно оказалась картина. На ней был запечатлён солнечный день и длинноволосая красотка на стремянке, собирающая в фартук яблоки. Я в немом изумлении узнала в ней себя: лицо было написано с полнейшим портретным сходством, но вот что сделал художник с моей фигурой и одеждой — кошмар!.. Он увеличил мне грудь с третьего размера до пятого или, наверно, даже шестого, до неприличия укоротил платье и заставил ветерок шаловливо приподнять подол, так что ноги были видны едва ли не до... гм, того самого места, откуда они растут. Огромный бюст буквально вываливался из глубокого выреза платья. По-старомодному тонкая талия наводила на подозрение, что без корсета явно не обошлось. Также художник очень сильно польстил моим волосам, изобразив их такими, что хоть в рекламе шампуня снимай. Зато моему лицу он придал глуповато-недоуменное выражение, а взгляд направил вниз: с моей ноги свалилась голубая туфелька на высоченной шпильке.
Мои щёки налились жаром.
— Хех... Это что за... — у меня даже не нашлось слова, как всё это безобразие назвать.
— Это ретро-стилизация под пинап[9], — объяснила Ксения. — В пятидесятые годы он был очень популярен.
— Слушайте, но это же совершенно не моя фигура! — возмутилась я. — Лицо похоже, но у меня нет таких... прошу прощения, сисек!
— Ну, — снисходительно улыбнулась Ксения, двинув бровью. — Для пинапа вообще характерно некоторое приукрашивание и подчёркивание женских прелестей. Для плакатов позировали настоящие модели, но нарисованным девушкам придавались более изящные и соблазнительные формы.
— А каблуки! — поразилась я. — Кто же лазает на стремянку на таких каблучищах? Этак и ноги переломать недолго.
— Скорее всего, это для красоты, — засмеялась Ксения. — Женская ножка выглядит сексуальнее на высоком каблучке. Вам не нравится?
Я прижала пальцы к пылающим щекам.
— Даже не знаю... Я понимаю, конечно, что это стилизация, но... я не ожидала увидеть себя в ТАКОМ образе.
Ксения приобняла меня за плечи.
— А по-моему, очень симпатично и пикантно, — мурлыкнула она мне почти в самое ухо.
— Я в шоке, — пробормотала я, опускаясь на диван. — Нет, с бюстом явный перебор...
Ксения гортанно рассмеялась, почти не размыкая губ.
— Лёнечка, вы — прелесть... Вы так очаровательно смущаетесь!
— Это была ваша идея — нарисовать меня так? — нахмурилась я. — Или это у художника такая... гм, богатая фантазия?
Глаза Ксении смешливо блестели. Опустившись возле меня на колено и поцеловав мою руку, она сказала:
— Каюсь, идея изобразить вас в стиле ретро была подброшена художнику мной. А в остальном ему был дан полный карт-бланш... Ну, и вот что вышло. Простите меня за эту невинную шалость. Не сердитесь, умоляю!
Наверно, я повторяюсь, но на Ксению было просто немыслимо сердиться. Как можно держать обиду при виде этих весёлых ямочек на щеках, озорных искорок в глазах и подкупающей, ясной улыбки? Моё сердце растаяло, и я тоже не сдержала смеха.
— Вы не сердитесь? — обрадовалась Ксения, сжимая обе мои руки в своих. — Ну, вот и замечательно... Больше всего мне хотелось вас порадовать и повеселить. Вам сейчас это необходимо.
— Да уж, — фыркнула я, искоса бросив взгляд на картину. — Тот ещё позитивчик!
Тем временем настала пора доставать баранью ногу из духовки. Зарумянившаяся, покрытая аппетитной корочкой, она дышала жаром, ароматом специй и розмарина и испускала горячий, душевный и уютный парок. Я выдернула из мяса нитки.
— Ммм... Боже, какая красота! — восхитилась Ксения, округлившимся ноздрями втягивая запах. — Лёня, вы потрясающая хозяйка. А можно мне кусочек?
