— Вот, возьми, подари ей от меня! — Она выбрала прекрасный гарнитур из темно-синих сапфиров. — Она же смуглая, да? Я думаю, ей подойдет! — Заметила, что он готов отказаться, и скорчила жалобную гримаску. — Таш, ну пожалуйста, ты говоришь, что она всегда в меня верила, я хочу хоть как-нибудь ее отблагодарить!
Таш вздохнул.
— Хорошо, давай! Она всегда любила побрякушки. У нее, кстати, недавно дочка родилась.
— Правда? — обрадовалась Рил. — Значит, для дочки тоже нужен подарок! — И она стала рыться в драгоценностях. — Вот, мои любимые! — Она вытащила из шкатулки серьги с просто огромными бриллиантами. — Возьми, мне приятно ей их подарить.
Таш посмотрел на серьги и усмехнулся. Они были с Островов. Качество кружевной оправы и огранка камней превращали их в настоящее произведение искусства, по сравнению с которым все остальные ее драгоценности выглядели просто булыжниками.
— А ты не боишься, что у Пилы и ее дочери будут из-за них неприятности?
Рил отмахнулась, начав складывать оставшиеся драгоценности обратно в шкатулку.
— К тому времени, когда девочка вырастет, князь меня забудет, а про серьги тем более не вспомнит, — она вдруг вспомнила, что не спросила Таша о самом главном. — Таш, я не хочу больше здесь оставаться! Ты поможешь мне?
Таш покачал головой.
— Я не забирал тебя только потому, что думал, что, может, здесь ты будешь счастливее, чем со мной. Ты точно решила уйти?
Рил энергично закивала.
— Да, да, да! Я хочу этого больше всего на свете!
— А как же твой муж? — Таш спросил это, потому что должен был спросить. — Он тебя любит. — Эти слова Таш из себя еле выдавил, но их тоже нужно было сказать.
Голос Рил сорвался, и она почти зашипела:
— А я его ненавижу! Если он еще раз прикоснется ко мне, я его убью, ясно?
Ее глаза вспыхнули зеленым светом, а руки снова окутались голубоватым пламенем. Шкатулка, которую она держала, и очередной золотой браслет, который она собиралась туда положить, вспыхнули и загорелись, хотя Таш никогда не предполагал, что золото может гореть. Он резким движением выбил их у нее, и схватил за руки, сбивая с них пламя. Выругался, обжегшись, но зато Рил это моментально успокоило.
— Таш, прости, прости!! — Она засуетилась теперь уже над его руками. — Я сейчас все сделаю, я исправлю, прости!
Через пару минут ему и, правда, полегчало, и он смог ее обнять, глядя в ясные, полные раскаяния глаза.
— Маленькая ты моя ведьма! Что этот придурок с тобой сделал? Раньше ты не умела так ненавидеть.
Рил отвернулась.
— Не хочу о нем говорить, не хочу вспоминать! Помоги мне уйти отсюда, прошу тебя!
— Хорошо, так быстро, как смогу. Только, Рил, милая, прошу тебя, веди себя как обычно! Ведь достаточно одной дуре язык распустить… А зачем нам лишний шум?
— Ладно, ладно! — Рил уже целовала его. — Я скажу, что у меня болит голова, и буду пускать только Тилею, она знает, что я хочу уйти, она даже обещала мне помочь.
— Кто, Тилея? С чего бы это? — Их люди уже допросили многих из тех, кто мог что-то знать об обстоятельствах появления его девочки во дворце. Тилея тоже была в этом списке, но она постоянно была на виду, почти все время рядом с Рил, и ее исчезновение, даже временное, могли заметить. Кроме того, Самконг помнил, что она оказала ему услугу, и не хотел грубо с ней обходиться. Ее допрос отложили на более удобное время. — Ладно, я сам с ней поговорю. Ну, все, мне пора, — Таш встал и начал одеваться. Посмотрел еще раз на погрустневшую Рил. — Маленькая, надо идти, понимаешь? Я обговорю кое-что и заберу тебя. Это всего лишь несколько часов, Рил! А к обеду я за тобой приду.
После десятка поцелуев, нежных слов и обещаний Таш наконец вышел из спальни Рил. И как раз вовремя, потому что шаги проснувшегося Гвенка уже гулко стучали подбитыми каблуками в пустом длинном коридоре. Зевающие служанки тоже забегали с ведрами и тряпками, выполняя свою обычную утреннюю работу, и было слышно, как в другом крыле на кухне повара загремели посудой. В общем, дворец просыпался, начиналась обычная будничная жизнь. Только Ташу все казалось счастливым сном, хотя о реальности он тоже не забывал. Сдав смену у дверей Рил, он устроил засаду в темном чулане, ожидая, когда мимо пройдет Тилея. После слов Рил служанка вызывала у него самые черные подозрения. Ждать ему пришлось недолго, так как Тилея, всегда приходила самой первой и ждала, когда проснется ее госпожа.
Таш протянул руку и втащил проходящую мимо Тилею к себе в чулан. Она и ахнуть не успела, как он зажал ей рот и слегка сдавил горло. Служанка испуганно замычала и начала задыхаться. Таш отпустил ее и приступил к допросу:
— Госпожа Ирила кое-что рассказала мне. Теперь я хочу услышать это от тебя. Если соврешь хоть слово, придушу, поняла?
Тилея очень хорошо все поняла и начала сбивчиво рассказывать, как она рассказала госпоже княгине про князя и Будиана, про Лайру, про то, как обещала помочь ей сбежать. Для Таша кое-что было новостью, но Тилею он на этот счет, само собой, просвещать не стал.
— И как же ты собиралась ей помочь?
— Хотела попросить одну знакомую к Самконгу сходить, он интересовался госпожой Ирилой, когда она еще в Кадовце была. Но она тогда почти ничего не соображала, после Будианова-то лечения, потому и не ответила ничего. А сейчас она на что угодно пойдет, чтобы уйти отсюда. Вот я и подумала…
— Вот как? А зачем тебе понадобилось в это ввязываться? У тебя к Самконгу интерес какой-то есть?
Она упала перед ним на колени. Вернее, упала бы, если бы смогла.
— Не губите, господин Инор! Сын у меня единственный, больше нет никого на всем белом свете! Он играет и много проигрывает, я каждый день боюсь, что его за долги убьют! Хотела Самконгу услугу оказать, чтобы защитил моего мальчика, его никто не ослушается!
Таш постарался покрепче утвердить служанку на ногах. В чулане и так было тесно,
а встань Тилея на колени, ничего, кроме смущения, она бы не испытала. Порядочная женщина, все-таки.
— Как зовут твоего сына?
— Дариван, сын брадобрея Дарона, что на Лужках жил. Он умер уже давно.
— Слышал про такого. Непутевый у тебя сын, Тилея. Играет без ума.
Тилея опустила голову.
— Какой есть, господин Инор, другого богиня не дала.
— Ладно, не плачь и не бойся. Что ты мне все рассказала — правильно сделала, но кому другому расскажешь — убью и тебя, и твоего сына. Рил моя женщина, была и будет, ясно? К Самконгу никого не посылай, я его увижу, скажу о твоей просьбе. А ты лучше пока за Рил присмотри, чтобы глупостей не наделала, пока меня не будет. Поняла меня?
Тилея закивала, преданно заглядывая Ташу в глаза.
