class="p1">Что порой было отстойно, и я обнаружила это в тот самый момент, когда мне хотелось пуститься в тираду, чтобы донести свою мысль и чтобы мне посочувствовали.
Поэтому я приступила к объяснениям.
— Она причастна к игре, устроенной Бадди, чтобы выдворить меня из Мустанга.
Так и есть. Мне было кому посочувствовать в моей тираде.
Проблема в том, что пребывая в раздражении я временно забыла, что когда Грей не был рациональным, логичным и добродушным, он злился, сильно.
— Повтори еще раз? — прошептал он, стоя напротив меня по другую сторону машины, но в его шепоте я услышала угрозу.
— Она причастна к игре, устроенной Бадди, чтобы выдворить меня из Мустанга, — повторила я с несколько меньшим запалом, наблюдая за ним и задаваясь вопросом, следовало ли мне держать язык за зубами.
— Она сама тебе сказала?
Я покачала головой, но произнесла:
— Я знаю.
— Откуда?
— Девушки такое знают.
— Думай, прежде чем заявлять нечто столь взрывоопасное, Айви, нужно больше, чем просто «девушки такое знают», — ответил Грей, и именно тогда я поняла, какую яму вырыла своим вспыльчивым характером.
Потому что не хотела поднимать эту тему, но теперь, начав говорить, у меня не оставалось другого выбора.
Глубоко вздохнув, я подошла к машине и, опершись на дверцу, сказала:
— Помнишь, как она подошла к нам на нашем первом свидании в Центре ветеранов?
— Айви, полагаю, ты в курсе, что я помню о тебе все, особенно, когда ты была со мной. Помимо поцелуя и того, как ты целый час нагибалась над бильярдным столом, это была лучшая часть свидания.
К сожалению, в воспоминаниях не прозвучало радости. Он подталкивал меня продолжить.
И все же, испытывал Грей нетерпение или нет, мне понравились его слова.
Но я ему этого не сказала.
— Ну, наш, э-м... разговор в проходе молочного отдела «Плэкс» шел в том же ключе.
— Что за... — начал Грей, явно теряя терпение. — В каком ключе?
Проклятье.
Вот и понеслось.
— Она подошла ко мне и, по сути, бросила в лицо, что в мое отсутствие ты был с другими женщинами.
В этот момент я узнала о Грее кое-что новое и о том, как с ним обращаться.
Потому что если до этого он был взбешен, насторожен и нетерпелив.
Теперь пришел в ярость.
Поэтому запоздало я поняла, что мне следует действовать осторожно, даже когда я вполне оправданно ударялась в тирады.
— Сука, — прошептал Грей.
— Грей, милый, не то чтобы я не знала.
— Гребаная... сука! — рявкнул Грей, на этот раз громко.
— Грей, — тихо сказала я, — все в порядке.
— Да, Айви, я знаю, бл*дь, знаю, — ответил он, махнув рукой в мою сторону. — Ты не дура и знаешь меня, ты знала о девушках до тебя. Я понимаю, что ты была в курсе, но это, бл*дь, не значит, — он наклонился, упер руки в бедра и прогремел, — что она должна была говорить тебе такое!
— Милый, — все еще шептала я.
— Я не хотел обсуждать с тобой на эту тему. Никогда. Я понимал, что ты знаешь, и мне не нужно исповедоваться, чтобы сбросить камень с души, а ты при этом почувствовала бы себя дерьмово. Я знал, что испытал, когда позвонил тебе в Вегас в двадцать минут восьмого, а ответил Лэш, и я осознал, что он с тобой в постели, не представляя кем он тогда был для тебя. Это прожгло меня насквозь, но я стоял на своей гребаной кухне и разговаривал по мобильному телефону. Эта сука швырнула это дерьмо тебе в лицо в гребаном, мать его, «Плэксе», и, зная, что она с радостью сделала так, чтобы ты почувствовала этот ожог, не находясь в безопасном месте, или, что это может столкнуть нас, я, бл*дь, зол, как черт.
— Я поняла, — сказала я успокаивающе.
Грей пристально посмотрел на меня, а затем выпалил:
— Гребаная сука.
— Грей, это не важно. Суть в том, что...
— Гребаная сука.
Я замолчала.
Грей глубоко вздохнул.
Я ждала.
Глубоко дыша, Грей продолжал пристально смотреть на меня, затем спросил:
— В машине есть, что может растаять?
— Мороженое, — тихо ответила я.
— Ладно, брось ключи. Давай разберемся с этим дерьмом.
Я бросила ему ключи; он схватил их и нажал на брелок, открывая багажник.
Я направилась на кухню. Он носил сумки, а я их разбирала. Я не остановилась, когда Грей принес последнюю партию, свалил ее на столешницу, и, прислонившись бедром к кухонному островку, скрестил руки на груди, посмотрел на меня и приказал:
— Ладно, теперь выкладывай.
Я продолжала раскладывать еду, одновременно рассказывая.
— У нее к тебе чувства.
— Да ну? — ответил Грей.
Ясно. Грей не дурак.
— Она несчастлива в браке с Бадди.
— И опять же... да ну?
Я закончила с продуктами, которые требовалось убрать в холодильник или морозильную камеру, и повернулась к Грею.
— Она была с подругой, и та ни разу на меня не взглянула. Как и в прошлый раз, Сесилия без колебаний набросилась на меня, желая очернить тебя и уничтожить меня. Тогда она встречалась с Бадди, сейчас — замужем за ним, и все же преследует нас обоих. Грей, ее подруга обо всем знает, и, находясь рядом со мной, особенно вместе с Сесилией, она испытывала неловкость. Я очень туманно намекнула на то, что Сесилия понимает мою боль из-за потери тебя, и их реакция сказала мне о многом. Будучи его женой, она либо знает, что сделал Бадди, и теперь я уверена, что это он, либо была замешана в его игре. Она хотела тебя тогда, хочет и сейчас, и она одна из тех женщин, кто, испытывая боль, не желает двигаться дальше. Она позволяет этому чувству отравлять себя до тех пор, пока не сможет его сдерживать, и оно не выплеснется наружу, накрыв все и вся.
— Как выглядела ее подруга? — немедленно спросил Грей.
— Что? — спросила я в ответ, сбитая с толку.
— Подруга Сесилии. Как она выглядела?
— Э-м... темные волосы, немного пухленькая, но ей идет. Ниже меня ростом. Глаз ее я не видела, поэтому не могу сказать, какого они цвета. Я бы предположила, что она ровесница Сесилии.
Лицо Грея зловеще потемнело, когда он произнес:
— Прис.
— Что?
— Прис.
