— Перед тем как всеми нами уважаемый Бобби Том проведет профессиональный разбор гольф-турнира и представит нам участвовавших в нем спортсменов, мы с вами разыграем сейчас это замечательное одеяло, которое преподнесли нам мастера из муниципальной лечебницы «Зеленые холмы». Розыгрыш проведет хорошо знакомая большинству из собравшихся здесь мисс Грейси Сноу. Она собирается вскоре покинуть наш несравненный город, и мы все, конечно, будем очень скучать по ней. Так давайте по этому поводу наградим ее дружными аплодисментами!
Восторженные рукоплескания, сопровождаемые свистом, взмыли к небесам и стихли. Грейси потянулась к барабану и нашарила в его прозрачном объеме призовой шар.
— Номер один-три-семь, — объявила она. Этот билет, как оказалось, Один из актеров студии «Уиндмилл» купил для Элвиса, и счастливая мать вынесла проснувшегося малыша на сцену. Грейси поцеловала Натали и завернула пускающего пузыри победителя в огромное одеяло, подумав при этом, что, наверное, будет скучать по этому ласковому ребенку. Потом она хотела незаметно сойти со сцены, но майор Бейнз удержал ее за руку.
Бобби Том подошел к микрофону, и, прослушав несколько его фраз, Грейси с удивлением обнаружила, что никогда еще не видела его таким забавным и остроумным. Он говорил и жестикулировал как настоящий актер-комик, он вышучивал слабые стороны своих партнеров по гольфу и откровенно хохотал над своей никудышной игрой. Его гипертрофированное самолюбие, похоже, было спрятано далеко в карман. Глаза Бобби Тома возбужденно светились, а его улыбка, по всем законам справедливости, должна была бы принадлежать фотомодели, рекламирующей зубную пасту, а вовсе не профессиональному экс-футболисту высшей лиги. По всему было видно, что если кто-то где-то здесь и страдает, то это явно не он.
Закончив церемонию награждения чемпионов под одобрительный гул зрителей, он не отошел от микрофона, как предполагала Грейси, а совершенно неожиданно посмотрел прямо на нее:
— Перед тем как мы опять ринемся на танцульки, мои добрые друзья, я должен сделать еще одно заявление…
Струйка холодного пота скатилась по ее спине.
— Некоторые из вас, а возможно, и все присутствующие, без сомнения, слышали, что мы с Грейси расторгли нашу помолвку, и все вы, конечно, видите, что она очень рассержена на меня.
Он вновь подарил собравшимся одну из своих ослепительных улыбок, которая явственно показывала, что сердиться на него может только идиот.
Замолчи, Бобби Том, мысленно умоляла она. Замолчи сию же минуту. Неужели ты не понимаешь, что делаешь? Разве можно во всеуслышание говорить о таких вещах?
— Послушать одних — мы с Грейси вообще никогда не были помолвлены; послушать других — мы никогда не были знакомы и в связи с этим разошлись навсегда. Но так это или не так, дорогие друзья, нам не стоит сейчас в этом разбираться. Теперь подошел тот самый момент, когда нужно проделать все принародно и правильно. — Он повернулся к мэру Теларозы: — Поднеси-ка, Лютер, эту леди сюда, потому что она все еще злится и вряд ли сама соизволит подойти ко мне.
Что ты наделал, Бобби Том? Я никогда, слышишь, никогда не прощу тебе этого.
Лютер Бейнз весело рассмеялся и вытолкнул Грейси вперед. Она растерянно посмотрела вниз, в толпу — на Терри Джо, на Натали, на Сузи, ожидая, что кто-нибудь из них придет ей на помощь, но они только широко улыбались и, казалось, совсем не замечали, в каком состоянии она находится. Друзья Бобби Тома откровенно посмеивались и обменивались между собой негромкими репликами.
Бобби Том крепко обхватил рукой талию Грейси и с очаровательной улыбкой поглядел на ее бледное лицо,
— Милая Грейси, прямо здесь, перед Богом, перед своими земляками и прочими акулами спортивного мира, которые приходятся мне друзьями, я прошу тебя оказать мне честь и стать моей женой. — Он положил ладонь на микрофон и наклонился к ее уху. — Я люблю тебя, малыш, и будь уверена, это все по-настоящему и бесповоротно.
Сильная судорога прошла по ее телу. Она никогда не представляла себе, что что-нибудь в этой жизни сможет ранить ее так сильно. Толпа смеялась и хлопала. Тут собрались люди, на глазах которых он рос, и друзья, плечом к плечу с которыми он одерживал на футбольных полях дорогие ему победы, и, конечно же, он не мог допустить, чтобы кто-либо из них мог когда-нибудь где-нибудь сказать, что видел его проигравшим. Ложь легко давалась ему, он пускал слова на ветер, абсолютно не задумываясь о последствиях, и сейчас лжет, чтобы поддержать свой пошатнувшийся авторитет несокрушимого космического ковбоя.
Ее приглушенные слова предназначались только для его ушей:
— Я не могу выйти за тебя замуж, Бобби Том. Я полагаю, что достойна лучшей участи.
Только когда ее голос вернулся к ней, отраженный верхушками раскидистых деревьев, она поняла, что он убрал руку с микрофона за секунду до того, как она заговорила. Смех аудитории внезапно смолк. Послышалось несколько нервных смешков, а потом наступила мертвая тишина.
Лицо Бобби Тома побелело. Потрясенная, она смотрела в его глаза. Она не хотела его оскорбить, но роковые слова были сказаны, и уже никакая сила не могла бы вернуть их.
Она ожидала, что он придумает сейчас какую-нибудь остроту, чтобы разрядить обстановку, но Бобби Том молчал.
— Мне очень жаль, Бобби Том. — Она повернулась и сбежала с импровизированной сцены.
Пробираясь через безмолвную толпу, она надеялась услышать за спиной его протяжный голос, его внушающий оптимизм заразительный смех, усиленный микрофоном, на радость толпе земляков. В уме ее даже складывались слова, которые он мог бросить ей вслед.
«О-у, люди! Вы только посмотрите на маленькую сердитую леди! Ставлю бутылку шампанского, что к утру она придет в себя и кинется со всех ног обратно!»
Она молча пробиралась вперед, спотыкаясь и наступая на подол своего длинного льняного платья, когда громкоговорители за ее спиной заревели гневно и враждебно:
— Беги, беги, Грейси! Убирайся отсюда, дрянь! Я, видно, сошел с ума, когда ни с того ни с сего собрался осчастливить такое ничтожество, как ты. Катись отсюда на все четыре стороны! Убирайся к черту из моей жизни, чтобы я никогда больше тебя не видел!
Она зарыдала и ускорила шаг, не разбирая дороги, не понимая, куда идет, сознавая только, что ей нужно уйти как можно дальше от этого места.
Чья-то рука легла на ее плечо, и перед ней возник Рэй Бевинс, киноактер студии «Уиндмилл».
— Пойдем-ка со мной, Грейси. Я отвезу тебя.
Динамики продолжали швырять ей вслед что-то ужасное, но она уже не слышала их.
Бобби Том мучился от изнуряющего похмелья. В эту ночь он разгромил большую часть интерьера «Вэгон Вил», выбил стекла в новехоньком «понтиаке» и сломал руку Лену Брауну. Бобби Том дрался отчаянно, и утихомирить его смог только Бадди Бейнз, сбив с ног и отобрав ключи от пикапа, чтобы именитый дружок не натворил еще худших бед. Жители Теларозы не могли и представить себе, что придет час, когда им будет так стыдно за своего любимого сына, и в эту ночь все они дружно качали головами.
