Феникс замерла. Она не могла оторвать взгляд от его волос. Он красил их в рыжий цвет! У пробора они были светлее. Не серые, не белые, но какие-то светлые.
Она заметила его неподвижность. Они оба не шевелились, чего-то ожидая.
Внимание Феникс переключилось на ящик у ног. Не ящик, а большая коробка – коробка, набитая дорогим фотооборудованием.
– Я задал тебе вопрос, – произнес Веб. Его голос утерял ту неуверенность, которую Феникс ожидала услышать. – Что о Евангелине?
Он закрыл футляр внутри коробки, но она успела заметить, что в нем.
Веб резко обернулся и взглянул на Феникс:
– Не такая уж ты говорливая теперь, Феникс, да?
Она сделала шаг назад.
– Не беспокойся, – сказал он, поднимаясь. – Ты не уйдешь отсюда, если я не позволю.
Его маленькие голубые глаза под рыжими бровями просто сверлили ее. Чистые голубые глаза, без какого-либо дополнительного оттенка, голубые диски с черными точками зрачков.
– Цветные контактные линзы, – сказала Феникс внезапно задрожавшим голосом. Она снова взглянула на коробку и футляр – футляр, в котором было несколько пар очков с толстыми линзами. – Почему я не заметила этого? Я чувствую себя такой дурой.
– Ты ничего не увидела, потому что ничего и не ожидала увидеть, – сказал Руперт Сакстон. – Если бы эта идиотка Евангелина не решила защитить меня от всего мира, ты бы ничего не заметила и теперь. Не сомневайся. Я такдолго предвкушал эту встречу. Сейчас мы поедем в моей прекрасной черной спортивной машине. Ты ее помнишь. Это будет забавно.
– Очень забавно, – согласился неприятно знакомый мужской голос. – Итак, Отто прав, Ванесса. Наша маленькая Феникс совсем даже не кормит рыбок в заливе Эллиот.
Сэр Джеффри Фуллертон тяжелой рукой обнял Феникс за плечи и улыбнулся. Ей показалось, что она теряет сознание. Рядом с ним стояла графиня фон Лейден, все еще в том черном платье, в каком выступала по телевидению, но, правда, теперь уже не такая элегантная. Ее помада стерлась, губы были бледны и напоминали тонкий шов на ее поношенном лице, волосы же были затянуты в неаккуратный узел на затылке.
– Вы именно та женщина из клуба, – сказал Сакстон. – Та женщина, которая платила Евангелине за информацию о ней. – Он кивнул в сторону Феникс.
– Нет необходимости раскрывать наши маленькие секреты, Руперт, – сказала Ванесса. – Полагаю, вы Руперт Сакстон. И теперь не имеет значения, что вы говорите, – правда, Джеффри?
Он согласно кивнул:
– Я бы сказал, это очень удобно. Нам остается только спокойно ждать, когда появится Роман. Пьер не справился со своей задачей в Сиэтле. Тогда все было бы проще. Слава Богу, у Отто хватило ума не сесть в самолет, не сообщив нам, что вряд ли Пьеру удалось убить вас обоих.
Ванесса обратилась к Феникс:
– Евангелина сказала мне о Вебе. Мы подумали, что вы, возможно, придете сюда, если сумеете спастись от Пьера, и увидите телевизионное расследование.
Феникс попыталась вырваться из рук Фуллертона. Сердце ее бешено билось. Но ее ненависть к ним уничтожила страх.
– Вы удивительно хороши в убийстве людей, – произнесла она, сжимая и разжимая руки. – Вы ведь и Эйприл убили, не так ли?
Последовала короткая напряженная пауза, после которой Ванесса громко рассмеялась, ее рот и глаза широко открылись.
– Заткнитесь! – Феникс рванулась убежать, чтобы предупредить Романа. – Заткнитесь!
– Мы не знаем никакой Эйприл, так ведь, дорогая? – спросил Фуллертон. Он крепко взял Ванессу за руку и притянул ее к себе. – Да?
– Что ты имеешь в виду?
– Мы ведь не знаем ее, да? – повторил Фуллертон. Ванесса пришла в себя и отрицательно покачала головой:
– Теперь нет. Мы собираемся заполучить Романа, и трое из нас непременно умрут. – Усмехнувшись, она перевела взгляд с Феникс на Руперта Сакстона, который, прищурившись, наблюдал за Ванессой, не выказывая ни малейшего признака страха.
Он наклонился, чтобы развязать ремни на коробке.
– Джеффри! – пронзительно закричала Ванесса. – Останови его!
Фуллертон обоими кулаками нанес удар по шее Сакстона.
Феникс не стала ждать, что же произойдет дальше, рванулась прочь. Дверь в оранжерею все еще была открыта, и она устремилась туда – в сад, на свободу. В неясном предрассветном освещении она смогла разглядеть кусты, которые едва были видны в утреннем тумане.
Дверь, сад, свобода – и Роман.
Внезапно она увидела Честера Дюпре, а секундой позже он нанес ей удар в живот.
– Куда вы направляетесь, маленькая леди?
Последние слова донеслись до нее уже откуда-то издалека, когда она начала падать.
Дюпре поднял ее за рукав свитера и перевернул на спину:
– Прекрасно. Я устал ждать вас в машине.
– Осторожно, – сказал Джеффри, – мы должны… Звон разбитого стекла не дал ему договорить. Феникс разбила стекло парника.
Сотни мелких иголок впились ей в руку, проникли сквозь одежду и впились в тело. Ударившись головой о железную перекладину, она застонала.
От страшной боли у нее все поплыло перед глазами.
Роман. Она должна предупредить Романа.
Почти ползком, всхлипывая при каждом движении, которое причиняло ей боль от многочисленных порезов, она еще раз попыталась добраться до двери.
– Ты, дура, оставайся там, где мы тебе сказали, – произнес Честер Дюпре и с силой, умноженной весом его толстой ноги, ботинком ударил ее в спину, – вниз, оставайся внизу, сука.
Пол в оранжерее был выложен кирпичом. Головой Феникс ударилась об эти кирпичи. Она увидела песок между кирпичами, он заскрипел у нее на зубах.
Дюпре пнул ее еще раз.
Феникс начало рвать. Но она все-таки поползла снова.
Дюпре ударил ее снова.
Уже почти потеряв сознание, она услышала, как Фуллертон воскликнул:
– Заткни ее наконец.
А затем началось какое-то движение вокруг нее.
Голос, который она услышала и который звал ее по имени, был именно тот, который в этой жизни ей хотелось бы еще раз услышать.
Она перекатилась на спину, но не смогла встать.
– Ублюдки, – прогремел Роман.
В одной руке он держал свою «беретту», а в другой – нож с длинным узким лезвием.
Ванесса закричала, а затем умоляющим тоном стала объяснять, что она здесь ни при чем.
– Вы, ваше преподобие, – сказал Роман, – жирный, отвратительный ублюдок. Я убью тебя и получу от этого большое удовольствие.
– Роман, – прошептала Феникс, вытирая рот тыльной стороной ладони, – не делай этого.
Если он и услышал ее слова, то не подал и виду. Правая нога его резко пошла вверх пяткой и вонзилась в грудь Дюпре, который мгновенно сжался, схватился за грудь и, открыв рот, начал издавать какие-то булькающие звуки.
