Конечно, никто не ответил. Единственным ответом был сильный толчок в сторону тропинки. Я попыталась бежать, но кто-то ухватил меня за плечо и рванул на себя.
– Или ты пойдешь сама, или мы огреем тебя по башке! – приказал чей-то голос, грубый, злобный и незнакомый.
В панике я поняла, что никогда в жизни не слышала этого голоса. И тогда разум велел мне подчиниться, потому что:
а) быть может, тогда я лучше сумею оценить свои возможности;
б) я не такая дура, чтобы рисковать быть избитой в весьма опасной ситуации.
И я послушно пошла вперед. В то же время постаралась напрячь слух, но до меня доносились лишь какие-то слабые отголоски. Ясно было только одно: бежать я не могла, потому что за спиной слышались шаги похитителей, которые то и дело подталкивали меня в спину. В любом случае я старалась понять, куда меня ведут, но ничего не видела и дрожала от страха.
Так что я не имела права делать глупости.
По моим подсчетам, я шла около пяти минут, как вдруг послышался гул мотора приближающейся машины.
– Садись в машину, – приказал тот же голос.
И тут чья-то огромная рука снова схватила меня за плечо, бесцеремонно встряхнула и толкнула внутрь. Я довольно сильно ударилась, но по звукам поняла, что меня затолкали в кузов грузовика, из тех, в каких перевозят продукты.
Они закрыли дверь и заперли ее, затем кто-то поспешно запрыгнул в кабину, и грузовик тронулся. Пол подо мной вздрагивал всякий раз, как машина подпрыгивала на ухабах грунтовки (других дорог на острове и не было). В мешке я вспотела, дышать становилось все труднее. Я задыхалась в приступе клаустрофобии. Сердце бешено заколотилось от страха. Я ничего не понимала и совершенно не представляла, куда меня везут, кто меня похитил и почему.
Или все-таки представляла?
Внезапно в памяти всплыло знакомое имя: Риган. Потом еще одно: Эдриен.
Самым логичным и страшным было предположение, что Эдриен и Риган послали своих людей отомстить мне за то, что я их разоблачила.
Дело дрянь.
Пока меня везли, я так и сидела на полу, со скованными за спиной руками, хватая открытым ртом спертый воздух. Я пыталась строить планы спасения, но разум разрывался от тысяч идей, предположений и вопросов, почему я оказалась в подобной ситуации.
Как они собираются меня убить? Просто убьют или сначала будут пытать? Увижу ли я Ригана? И Эдриена? Значит, Эган, Адрик и Александр проиграли? Их отца освободили, и он решил отомстить?
От этой мысли у меня закружилась голова и свело живот.
Меня чуть не стошнило на нервной почве, но я сдержалась.
Одна за другой проходили минуты, а возможно, и часы. У меня вспотели лоб, шея и ладони. Мне хотелось кричать, топать ногами, брыкаться и кусаться, но я понимала, что вряд ли это поможет.
Грузовик остановился. Я услышала, как с силой хлопнула водительская дверь. Потом последовала долгая тишина. Затем щелкнули дверные замки, повернулись ручки, и в следующую секунду двери открылись. Сквозь неплотную ткань мешка у себя на голове я увидела тусклый отблеск света.
– Вылезай, – приказал другой голос, еще более грубый, хриплый и, конечно, тоже незнакомый.
Незнакомцы были настроены агрессивно и, несомненно, представляли опасность. Я не стала сопротивляться и послушно пошла вперед. Чьи-то пальцы стиснули мое плечо, перетащили меня через борт кузова и бесцеремонно спустили на землю, как мешок с мусором. Едва я почувствовала под ногами твердый асфальт, как меня подтолкнули вперед.
Мы пошли по дороге. Стояла гробовая тишина – странная, необъяснимая. Мы шли по улице, но где мы находились? Явно не в деревне: слишком тихо вокруг. Должно быть, где-то поблизости, где рядом лишь земля и деревья. Да, конечно, именно так здесь и пахло: деревьями и землей.
Открылась дверь, и я услышала скрежет железа по полу. Дверь железная? Незнакомец подтолкнул меня, мы вошли внутрь, и дверь за нами закрылась. Я услышала чьи-то шаги. Я пыталась вглядеться в темноту широко раскрытыми глазами, но все равно ничего не видела.
Потом кто-то схватил меня за плечо и потащил в слабо освещенное место. Мое дыхание участилось. Я подумала, что меня притащили в тюремную камеру или, хуже того, камеру пыток.
«Будут пытать», – было моей последней мыслью. Я тут же ощутила сильный удар по затылку, и все погрузилось в черноту.
Я с трудом открыла глаза.
Кажется, сначала открыла один глаз, потом другой, как пьяная. У меня ныла шея, а голова кружилась. Я думала, что меня бросят на пол, но оказалось, я сижу на стуле, привязанная веревками к спинке, и мешка на голове больше нет.
Я отчаянно заморгала, чтобы окончательно прийти в себя. Огляделась. Я находилась в какой-то комнате без окон, с тусклой лампочкой в центре потолка, как в фильме ужасов. Хотя через минуту стало ясно, что самое ужасное, несомненно, находится у меня перед глазами.
К стене была приклеена куча всякой всячины.
Или, правильнее сказать, куча газетных вырезок.
Это было похоже на огромный коллаж. Он занимал не всю стену, но большую ее часть, представляя собой идеальный прямоугольник с заголовками и статьями, которые я не сразу смогла прочесть. Я попыталась наклониться вперед, чтобы разобрать получше, и тут же сообразила, что руки и ноги свободны, а веревка просто обмотана вокруг тела.
Мне не составило труда ее распутать и освободиться. Я поднялась со стула и подошла вплотную к стене, чтобы прочесть вырезки.
Я была ошеломлена, прочитав первые:
«Семейство Кэшей замешано в различных преступлениях. Эдриену Кэшу предстоит предстать перед судом за растление несовершеннолетних».
«Риган Кэш обвиняется в совращении несовершеннолетних».
Я потрясенно читала каждый заголовок. Вот статья, где говорится, что Эдриену пришлось оставить политическую карьеру, поскольку они с Риганом привлекли к себе чрезмерное внимание полиции. Остальные статьи были также посвящены скандалам, вызванным публикацией видеозаписей. В других говорилось о сыновьях Эдриена, с всевозможными домыслами и предположениями. В третьих рассказывалось, как Ригана арестовали в его же офисе, как блокировали его банковские счета и описали сам особняк Кэшей.
Я буквально заледенела, когда поняла, что нахожусь здесь, чтобы поплатиться за это, что статьи на стене тут для того, чтобы я увидела и поняла, почему меня похитили.
Сообщение было четким и ясным: «Вот за это мы и намерены тебя убить».
Я отступила на шаг, дрожа от страха, но все же постаралась взять себя в руки. Я огляделась. Позади была дверь. Очевидно, заперта, но если вас заперли в камере, вы неминуемо попытаетесь открыть дверь, даже если и знаете, что она не откроется. Так что я подошла к двери и повернула ручку.
К моему удивлению, дверь открылась.
Я не двинулась с места, опасаясь, что за ней меня ждет еще большая опасность. Почему ее оставили открытой? Для чего? Что произойдет, если я выйду? Я не хотела этого знать. Мне хотелось закрыть ее, сказав: «Привет, пока», и снова сесть на стул, как послушная заложница.
Но я могла пойти только в этом направлении. Меня вынуждали идти. Если я не пойду, за мной скоро явятся и выволокут силой, так что мне не оставалось ничего другого, как шагнуть в эту дверь.
Я пошла по коридору. Стены везде были бетонными, выкрашенными в уныло-казенный серый цвет. Гнетущая тишина создавала впечатление, что я нахожусь в подземелье. В глубине коридора маячила еще одна дверь, и, признаюсь честно, у меня задрожали коленки.
Я направилась к ней, стараясь храбро оценить ситуацию: «Здесь я и умру». Признаюсь, меня охватили тоска и страх перед тем, что ждало за дверью.
Но я всегда готова была рисковать. Эта минута не была исключением. Переступив порог, я тут же услышала чей-то голос:
– Полагаю, мы должны были сообщить тебе именно таким образом.
Я застыла от изумления.
Время и пространство замерли.
В первые секунды я не поняла, что происходит. Я застыла, сомневаясь, а точно ли еще жива. В горле у меня застрял комок, в глазах защипало, и они тут же наполнились слезами, которые я даже не пыталась вытирать.
