– Какой ЗАГС! – разорялся Костик. Отдохнувший, умытый и кукольно хорошенький, он бил себя кулаком в грудь – Я законный муж!
– Ты законченный подонок, а не муж! – рвался в бои Олег, усталый и злой
– Свадьба без мордобоя – деньги на ветер, – воскликнул кто-то из Полиных братьев – Но еще даже не выпили!
На него зашикали не мешай смотреть, интересно ведь. Скворцов нервно икнул, Зойка успокаивающе погладила его по руке. Телохранители оказались в сложной ситуации. С одной стороны – охраняемый объект, с другой – заказчица, которая встала между спорщиками-женихами. Кому подчиняться?
Ксюша прислонилась спиной к Олегу, скрестила его руки у себя на животе и накрылa своими ладонями. Заговорила она с мужем с чувством и укоризной.
– Костик! Как ты мне надоел! Красавчик недорезанный! Ты думаешь, ты живой? Ты наполовину живой! Сейчас скажу – и никакой охраны у тебя не будет, и пристрелят тебя в первом переулке! Не порть людям праздник! В общем, выбирай альтернативу.
– Просто «альтернатива», – тихо поправила Ирина.
– Ага, – кивнула Ксюша, – просто альтернатива Или ты молчишь в тряпочку, остаешься живым, или убирайся на все четыре стороны!
– Только быстрее, – попросила Поля, – все кушать хотят.
Костик гордо тряхнул головой и в сопровождении эскорта вернулся на место. Он утешил себя мыслью, что при свете дня и на поверхности Ксюша уже не выглядела небесным ангелом, каким казалась ему в подземелье. На его век баб хватит. Вот напротив сидит смазливенькая, улыбается.
Зойка улыбалась с кокетливой отработанной скромностью. «Шалава и есть шалава, – переглядывались сестры. – На сносях, жениха ей на аркане притащили, а все не уймется – глазки строит. Наплачемся мы еще с ней».
Вася умело руководил застольем, и в дальнейшем никаких эксцессов не произошло. Если не считать меморандума, обнаруженного детьми на крыльце. Они отнесли ноту соседского протеста Ксюше. Она прочла и отмахнулась – ерунда. Листок передали по рядам, и Полины родственники, у которых всякое случалось с соседями, но бюрократию никто не разводил, обходились громкой устной речью, спросили, как Ксюша ответила. Она неосторожно обозвала меморандум подтиркой.
Детей слово заинтересовало. В своем кругу они его обсудили. Даже Лева не знал, а Надя знала – это туалетная бумага. Так возникла идея ответить соседям прямым текстом. Пока взрослые провозглашали тосты и закусывали (они всегда долго едят и много говорят), дети черным маркером и с ошибками писали на рулонах туалетной бумаги: «Это наш на ваш мимарандум!» Самым интересным и захватывающим было подкрасться к чужому крыльцу, положить рулон и быстро смыться. «Хорошо детки играют, спокойно», – думали мамы и папы.
Авторитет дипломата после этой акции среди соседей заметно пострадал. Заграничный опыт не приживался на российской почве.
Гости не засиделись, всего три песни хором спели, а до плясок дело не дошло. Хозяева радушные, но носами в тарелки клюют. Споро вымыли посуду и привели гостиную в первичное состояние. Пересчитали детей, погрузили в автобус, перецеловались на прощание и укатили.
Ксюша с Олегом, добравшись до своей постели, рухнули как подкошенные. Видели сны, еще не коснувшись подушки головой. Вася, засыпая, успел похвалить Полину стряпню, но уже не слышал, как она ласково называет его пампусиком.
Спальню Ирины и Марка занял Костик с охраной. Они ночевали в комнате сына. Лева, как в детстве, когда ему снились кошмары и он прибегал к маме, лежал между родителями и чувствовал их надежное тепло. «Господи, неужели мы все-таки уедем?» – пробормотала Ирина. Ни сын, ни муж не поняли, какой смысл она вкладывает в вопрос. Наконец-то уедем и будем жить спокойно? Или: как печально, что оставляем эту сумасшедшую жизнь, друзей и родину? Уточнять не стали.
Кризисный менеджер Ксения Самодурова с бывшим покойным владельцем Костиком и охраной прибыла в офис в тот день, когда в утреннем выпуске газеты вышла статья Димы. Как и ожидалось, «забойный материал» произвел взрывное действие. В офисе царила паника, недельный отдых Наветова за границей оборачивался долгими годами разлуки с родиной. Ксюша собрала в кабинете руководителей отделов и произнесла краткую речь, начав ее с вопроса: «Вас на уши поставить или сами встанете?» Далее она сказала, что пригласила независимых экспертов для оценки стоимости компании: ценных бумаг, заводов, дворцов и пароходов. Посему – подготовить балансы и бухгалтерские документы. Юридический отдел в срочном порядке готовит бумаги, восстанавливающие законного владельца в его правах па собственность. Производственный, экспортный отделы и прочие подразделения работают, не снижая темпа. И пусть не рассчитывают, что если она, Ксения Георгиевна, ни бельмеса не смыслит в лесной и бумажной промышленности, то им удастся ее обмишурить. У нее свои способы проверить эффективность и честность работы каждого. Ксюша отчасти блефовала, но ей поверили безоговорочно. Ведь никто не мог ожидать, что женщина, о которой ходили презрительные анекдоты, собачница, алкоголичка и обжора, наберет такую силу, сумеет переиграть Наветова и воцариться на троне.
Полковник пришел с заявлением об уходе по собственному желанию. Сказал, что против него возбудить уголовное дело не удастся, как бы Ксюша ни желала, да и ни к чему ей сейчас лишний шум, и так гомону хватает. Ксюша пыталась выторговать у него имя человека, убившего собак. Услышав ответ на вопрос, что она сделает с этим человеком, Полковник невольно крякнул. Самодурова выражалась с грубой армейской прямотой. Он разумно напомнил, что она не только победила, но и обошлась малой кровью. Все могло закончиться гораздо хуже. Они расстались, затаив друг против друга смешанные чувства: ненависть, недобрую память и невольное уважение к сильной личности.
С утра до вечера, каждый день Ксюша вертелась белкой в колесе, хотя при этом не вставала из удобного кресла Наветова. А Костик пьянствовал, играл в карты с охранниками в служебных апартаментах, скрытых за стеллажами в кабинете. Точно черви после дождя, стали выползать его дружки. Многие вдруг воспылали к Костику неземной любовью, просили о встрече. Он и сам рвался в загул, в ресторан, в красивую жизнь. Ксюша пресекала его порывы, показывала па дверь непрошеным гостям. Вечером на дрожащих от усталости ногах, с гуляшей от проблем головой, она вытаскивала Костика, хмельного и капризного, из укрытия, в сопровождении охраны везла домой.
«Почему этому олуху я должна отдавать все богатство?» – думала Ксюша. То, что олух получал по праву и свое, она во внимание не брала. Завтра к Костику примажется второй Наветов, послезавтра Костика начнут убивать. И все по новой? Плакали ее денежки? Нет, господа хорошие, если не хотите, чтобы ружье стреляло в последнем акте, не вешайте его на стенку в первом.
