головы определенно полетят.
Слушая, как об этом рассуждает очередной эксперт в бесконечной череде, Агата не заметила, как нагревшийся телефон выпал из рук на покрывало, а сама она заснула.
Разбудило ее движение рядом, алкогольный запах, тихая ругань…
Первым делом Агата по привычке напряглась, ведь доносящиеся шорохи в последние полтора месяца значат для неё одно — она нужна Максиму, придется вставать, но через несколько мгновений выдохнула и даже улыбнулась. Сквозь полуоткрытые веки следила, как Костя откладывает ее телефон на тумбу, стягивает и бросает на пол свой пиджак, расстегивает ворот и манжеты рубашки…
— Костя…
Агата сказала тихо, так и не открыв полноценно глаз. Обняла за шею, прижалась губами к слегка колючему подбородку, когда Костя лег рядом, чувствуя, что тот самый пьяненький не только из-за эйфории Победитель хмыкает, притягивает её к себе ближе, забрасывает ее ногу на свое бедро, гладит…
— Набухались?
На вроде как заданный грозным тоном вопрос Агаты отвечает только улыбкой.
Она чуть отстраняется, открывая свои глаза и ловя его взгляд — ярко горящий. Способный даже испугать, но ей не страшно. Просто красиво так…
— У нас повод, Замочек. Выдули две бутылки коллекционного вискаря. Круглов достал где-то. Как короли, сука… Не гребу, что за штука, но так вставило…
Костя говорил, не особо-то пытаясь оправдаться, Агата только и могла, что с каждой секундой всё ярче улыбаться.
На самом деле, у её Кости не только выборы. Сегодня у Победителя уже День рождения. Юбилей. Но это событие для самого Гордеева сильно меркло рядом с более значимым, как казалось ему… И абсолютно неважным, как считала Агата.
Но правда жизни состояла в том, что вот сейчас у неё не было ни единого шанса устроить разборки. Слишком много поводов.
— Тебя в таком состоянии хоть журналисты не видели? — Агата спросила, берясь гладить Костю по лицу. Она очень ждала, когда он вот такой к ней вернется. Открытый, расслабленный. И пофиг, что это временно. Она просто скучала. И он явно скучал. Потому что спокойно мог остаться в городе. Отоспаться на квартире, а потом снова закрутиться в череде эфиров и встреч. Заглянуть домой дня через три. Её в лоб поцеловать. На малого посмотреть. Порадовать… Тип всё хорошо у них… И свалить опять. Но он приехал домой. Именно сегодня.
Потому что ему так хотелось…
— Нет. Мы часа в три сели. Уже все разъезжались. Комментарии где-то до полуночи раздавал. Потом дождались, пока будет большинство протоколов к нашему параллельному подсчету, посмотрели, что там Избирком… Поняли, что всё отлично… Пошли бухать… А такой я только для тебя…
Четко когда Агата вела по шевелившимся губам, они разъехались в наглой полуулыбке. Мол, лови свой эксклюзив, детка…
И детка ловит.
А ещё думает о том, что знали бы люди, за него проголосовавшие… Какой неправильный образ жизни он ведет… И какой он раздолбай, а еще словоблуд… Они бы в него влюбились. Чётко, как она.
— Гаврила жив?
Агата снова спросила, Костя снова же хмыкнул.
— Остался в штабе. Проспится — домой поедет…
— Надо было к нам…
— Хер ему. К своей жене пусть едет. К моей не надо…
— У него нет жены… — Агата говорила с улыбкой, Костя фыркал только.
— Посрать, пусть заведет. Теперь есть время…
Отмахнувшись от замечания, Костя притянул Агату еще ближе, вжался носом в шею, губами и дыханием пощекотал ямку в основании, заставляя Агату запрокинуть голову, а потом скользить подушечками пальцев по мужским волосам, чувствуя, что на губах играет улыбка.
Они долго лежали в тишине. Агата чувствовала, что ей немного жарко и не очень удобно — шея ноет, но не пыталась сменить позу и не просила Костю отвянуть. Просто переживала новый триумф. Уже личный, не его. Победу над страхом, который преследовал всё это время.
Первым делом он приехал к ней. Взял такую высоту… А приехал к ней…
— Ты доволен, Кость?
И наверняка не против был бы вот сейчас уснуть. Прямо так — в рубашке и брюках. А тут Агата со своими серьезными вопросами…
Она была готова к тому, что Костя отмахнется. Сведет к пошловатой шуточке.
Он же сначала чуть отстранился, смотрел в ее лицо. Долго и серьезно.
— Ты понимаешь, почему так случилось, Замочек?
После чего задал явно не пьяный и явно не шутливый вопрос. Явно же требовавший от Агаты честного ответа.
Она перевела голову из стороны в сторону, насколько могла. Костя усмехнулся на миллисекунду, а потом снова стал серьезным.
— Потому что ты не замочек, Агат… Ты мой ключик. — Костя говорил тихо, спокойно, не прямо-таки ласково, но Агате захотелось замереть и затаить дыхание. — От всех дверей. От всех замков. От всех сердец.
— Ты много работал. Ты заслужил…
Агата говорила то, во что искренне верила. А Костя почему-то снова улыбался. Немного иронично. Потом же прижался своим лбом к ее лбу, делая зрительный контакт одновременно будто бы невозможным и неизбежным.
— Мой потолок — процентов десять, Агат. Как бы я жопу ни рвал, выше не забрался бы. Я стою столько. Но я фартовый. Потому что все они за тебя проголосовали, неужели ты не понимаешь? Им похер на меня, Агат. Я для них такой же, как все. А это твоя победа. И у тебя даже не шестьдесят три…
Костя сказал, явно не ожидая ответа. Продолжая улыбаться, отовался от лица Агаты потянулся рукой за спину, взял свой телефон, зашел в галерею, листал там что-то…
Агата понятия не имела, что, но чувствовала себя странно. Взволновано. Запутано. А потом Костя повернул экраном к ней, как бы прося взять.
— Это что?
Ей было страшно, но она послушалась.
Взяла в руки, присмотрелась.
Чувствовала, что Костя снова обнимает, смотрит в лицо и ждет, когда она сама поймет…
Но во вскинутом Агатой взгляде — снова сомнение.
— Было много порченых, Замочек. Очень много. Больше восьми процентов. Все эти люди голосовали
