– Я обещаю тебе, милая, что в любой, я подчеркиваю, абсолютно любой ситуации больше никогда не подвергну тебя тому унижению. Не выставлю тебя голой. Не бойся меня больше, пожалуйста.
– О, я боялась вовсе не унижения! – воскликнула она.
– А чего же? – насупил брови Давид.
– Если честно, я боялась, что если ты посчитаешь меня изменщицей, то можешь захотеть забрать ребенка… А я умру в тот момент, когда ты это сделаешь! Знай это, Давид! – вдруг сказала она. – Моя дочка для меня – единственное родное существо, понимаешь?
Ее слова подействовали на Давида как пощечина. Резкая и тяжелая. Он посмотрел ей в глаза, будто пытаясь прочитать мысли, но так и не смог понять, когда успел превратиться в ее глазах в то ничтожество, которое способно на подобное.
– Яна, я рос практически без матери, – ответил он с дрожью в голосе. – Она рано покинула этот мир, и это меня ужасно ранило. Я никогда не лишил бы своего ребенка матери…
Эти слова будто оглушили Яну. Она уставилась на него, закусив губу.
– Я не хотела тебя обидеть, – ответила она наконец, а потом все же попросила: – Но мне все равно будет проще, если ты пообещаешь, что никогда ничего подобного не сделаешь…
– Обещаю, – кивнул он с грустью. – Прости меня, милая…
– За что? – спросила Яна с круглыми глазами.
– За то, что довел до того, что ты смогла обо мне так подумать. Все, чего я хочу для тебя и дочки, – чтобы вы были счастливы и благополучны.
Он говорил от всей души, говорил с чувством, хотя и не знал, поверит ли Яна.
Она замерла на некоторое время, внимательно разглядывая его лицо. А потом сказала совсем неожиданное:
– И ты меня прости…
Ее слова были так удивительны и в то же время приятны, что Давид невольно приосанился. Богиня просит прощения!
– Яна, милая, тебе не за что извиняться, – проговорил он с чувством.
– Есть, – настаивала она. – Прости, что так ужасно подумала о тебе из-за той статьи про убийство Филлинга. Я получила твой имейл, все посмотрела. Ты невиноват! Давид, я такая глупая, поверила непонятно чему…
При этом Яна показалась Давиду такой несчастной, что ему безумно захотелось ее обнять, прижать к себе, покрыть поцелуями ее грустное личико. А прошлые обиды… пусть идут лесом!
Однако, все, что Давид себе позволил, – лишь подсесть ближе.
Он аккуратно взял Яну за руку и сказал, глядя ей в глаза:
– Ты не глупая, малышка. Просто немного запуталась. Но ты всегда можешь спросить меня. О чем угодно! Я честно отвечу абсолютно на любой вопрос. Хочу, чтобы мы были друг для друга максимально открыты. Ты правильно когда-то сказала – мы поспешили со свадьбой, мало узнали друг друга. Но ничего не мешает нам сделать это сейчас…
– Да, – кивнула Яна. – Есть одна вещь, которую я хотела бы узнать…
– Я слушаю тебя, милая, – проговорил Давид нежно.
Яна глубоко вздохнула, закусила губу. Взгляд ее заметался из стороны в сторону, она будто на что-то решалась. И наконец решилась:
– Зачем ты поехал в Америку? Зачем решил найти меня там? Ведь тогда ты не знал, что я беременна. Я все думаю об этом и никак не могу понять причин…
Давид аж замер, соображая, как бы половчее ответить. Зачем он поехал в Америку? Да потому что любил ее без памяти, потому что с ума сходил в разлуке, потому что задыхался вдали от нее. Не мог ждать, не мог спать, не мог есть.
– Разве ответ не очевиден? – спросил он, подняв брови.
– Нет… – покачала она головой. – Ты прогнал меня, развелся со мной без суда и следствия, а потом пересек полмира для новой встречи. Зачем, Давид?
– Ты звонила мне, – напомнил он. – Пусть я и не сразу узнал о твоем звонке.
Яна нахмурила лоб.
– Ты пересек полмира просто потому, что я тебе позвонила? – спросила она со смешком.
А Давиду вдруг стало от ее смешка больно.
– Ян… – проговорил он надтреснутым голосом. – Я два месяца ждал от тебя хоть чего-то, хоть одной гребаной эсэмэски, хоть строчки, хоть слова. Одного! Я был бы рад одному-единственному слову от тебя. Хоть какому-то доказательству, что небезразличен, что тебе на меня не плевать. А потом ты позвала меня…
Яна опешила, ненадолго задумалась, а потом вдруг нахмурилась, проговорила тихонько:
– Но я не звала тебя…
– Звала, звала, еще как!
С этими словами Давид достал мобильный и включил на воспроизведение запись, где Яна взволнованным голосом просила: «Давид, пожалуйста! Я прошу тебя, пожалуйста, позвони мне!»
Глаза Яны распахнулись еще шире:
– Да, я помню, как оставляла это сообщение. Но разве это зов? Просто просьба перезвонить…
– Для меня это прозвучало как зов, Яна… – проговорил Давид с чувством. – Я слушал эту запись тысячу раз. Громкий зов, как по мне. Разве я мог ее игнорировать? Естественно, нет… Я поехал к тебе на квартиру, а потом узнал от твоей подруги, что ты улетела в Америку. Я дышать спокойно не мог, пока не нашел тебя…
Яна замерла, захлопала ресницами, а потом спросила недоумевающим голосом:
– А почему ты мне все это не сказал там, в Нью-Йорке?
О, именно это ему и стоило сделать, многое тогда было бы проще. Но… но.
– Тогда я очень на тебя злился, – пожал он плечами. – А еще безумно
