А он не двигается. Он как робот, которого отключили.
— Слэйн, я люблю тебя. Я не вру тебе… я хотела рассказать сегодня. Я… прости меня. Пожалуйста, не делай этого с собой из-за меня. Я того не стою, ты прав. Я дерьмо, а ты хороший. Хочешь, я умру? Хочешь? Я сделаю всё, что ты хочешь, только не отказывайся от будущего, только не уходи. Давай, всё решим. Слэйн…
— Отвали уже от него, — рыча, меня за талию хватает Каван и отрывает от Слэйна. А он просто идёт дальше. Одинокая фигура Слэйна в пустом и тихом коридоре делает меня сумасшедшей.
— Слэйн! Пожалуйста! Слэйн! — Я кричу, вырываясь из рук Кавана, но он крепко держит меня.
— Слэйн! Не бросай их! Не убивай себя! Слэйн! Я умоляю тебя! Слэйн! — Визжа, захлёбываюсь слезами, наблюдая, как он уходит. Один. Уходит, полностью разрушенный болью предательства из-за меня.
— Я не хотела… клянусь, я не хотела… не хотела. Я люблю тебя. Я никогда не хотела, чтобы тебе было больно. Никогда, — шепчу я. Каван отпускает меня, и я падаю на колени. Из моего горла вырывается крик из-за несправедливости.
— Я просто хотела отомстить за смерть моей семьи… твоему отцу. Не тебе… я ошиблась… прости меня… прости меня… я остановилась, когда узнала тебя. Я остановилась… моя цель была не дать тебе снова испытать боль… прости меня… Слэйн, только не уничтожай себя. Твоё сердце… оно же красивое… оно бьётся…
— Хватит этого цирка, сука. Ты сделала это с ним. Ты. Тебе ни хрена не жаль, — меня грубо за руку тянет Каван. Я не могу стоять. Ноги не держат меня.
— Ты это сделала с ним снова. Я знал. Я, чёрт возьми, знал, что моя сестра не врала. Она говорила, что ты заодно с ней. Она говорила, но Слэйн верил в твою честность. Он верил тебе…
— Пожалуйста, хватит, — умоляю я. Каван встряхивает меня за плечи.
— Это ты с ним сделала. Я столько трудов вложил в то, чтобы он хотя бы двигался и жил. Немного, но жил. А ты всё уничтожила. Ты его уничтожила настолько, что он даже не даст отомстить тебе. Он тебя отпустит, потому что не сможет причинить тебе боль такую, какую ты причинила ему…
— Хватит, — я реву, поднимая голову к потолку. Каван на живую забивает в моё сердце гвозди. Это больно… это невыносимо, и я понимаю маму, почему она не смогла жить дальше. Любовь — это больно. А потеря её — это смерть.
— Ты предала его. Если бы ты сказала раньше. Если бы не играла с ним. Мы бы что-нибудь придумали. Я бы придумал. Я бы подготовился к этому. Я бы защитил всё, ради чего он жил. Он жил своей работой. Она помогала ему. А ты всё уничтожила. Сука. И знаешь, я и пальцем тебя не трону. Ты будешь жить. Ты будешь помнить, что сделала с ним. Ты будешь жить в этом аду каждый грёбаный день, и ты свалишь отсюда. Если не хочешь, чтобы он умер, ты свалишь из этой страны и никогда не вернёшься.
— Я уеду… уеду… только хватит… думаешь, мне не больно? — Кричу я, захлёбываясь слезами. — Мне больно! Больно! Я не хотела! Сначала хотела, а потом… нет… я знаю, что сделала. Ты прав, я никогда себя не прощу. И виноват только его отец. Только он! Если бы он не убил моего папу! Если бы он не заставлял Слэйна быть его марионеткой! Если бы! Этих если бы у меня сотня! Но я не хочу, чтобы Слэйн страдал… не хочу… пусть, мне никто не верит, но я хочу помочь. Забери меня.
Я цепляюсь за плечи Кавана, сходя с ума от боли.
— Забери меня. Отдай меня тем, кому отдал свою сестру. Я всё расскажу. Я спасу… я помогу. Пожалуйста, дай мне помочь. Пожалуйста.
Каван с отвращением отцепляет меня от себя и швыряет на пол. Я падаю, скуля от боли. Но не физической. В груди моя боль. У меня саднит горло. Голова кружится. Я не чувствую больше ничего, только боль, которая ударяет по всему моему телу и крутит его.
— Убирайся отсюда. Убирайся. Тебя внизу встретят мои парни и они отвезут тебя к нему, чтобы ты собрала вещи. Не смей забывать что-то. Помоги ему забыть то, что ты сделала. Исчезни, словно тебя и не было. Это всё, что ты можешь сделать. Умри в одиночестве и в вине за то, что ты лишила тысячи людей работы и разрушила труды Слэйна. Ты умрёшь, но и тогда прощения не получишь. Твоя месть отразилась только на нём. Убирайся отсюда, — он хватает меня и тащит по полу. Я позволяю, потому что заслужила. Я позволяю так с собой обращаться, потому что я виновата.
Я больше не имею право на свою жизнь. Она принадлежит Слэйну и так будет всегда. Я разрушила его. Я уничтожила его. Я умираю… умираю.
Слэйн
Мой мир дерьмовый. Люди в нём тоже дерьмо. Меня окружает дерьмо. Дорогое дерьмо. Но факт остаётся фактом — всё это дерьмо. Шлюхи. Деньги. Секс. Похоть. Убийства. Жестокость.
Я дерьмо. И я дерьмо хуже, чем люди думают обо мне. Я злодей в этой истории. Я не тот самый милый принц на белом коне. Нет, я злодей. И я не врал, когда говорил об этом. Я злодей и мне нравится быть таким.
— Самолёт с ней на борту взлетел полчаса назад. Наши люди проследили за всем, — за столик рядом со мной садится Каван. Мой друг. Мой соратник. Он прекрасный принц. У него есть сердце. У него есть сострадание. У него есть чувства. У меня нет. У меня ничего нет. Только мои мёртвые глаза. Моя смекалка. Мой ум. Моё умение манипулировать людьми. Я люблю играть. Я предпочитаю уничтожать людей очень изыскано. Так, как предписано на моём роду. Это в моей крови. Она тоже дерьмовая.
— Она была такой жалкой. Они все жалкие, когда влюбляются. Они готовы умереть за меня. Они готовы на всё, только бы поверить в свою сказку, которую придумали себе. Они верят в то, что злодеи выздоравливают. Ещё одна история с плохим концом. Ничего нового. Так утомительно, — усмехаясь, делаю глоток виски и закрываю глаза. Виски — единственное, что мне нравится в этой жизни. Я взращён на виски. На ирландском чистом виски. Это мой сладкий грех. Он так похож на неё. В этом я тоже не врал.
— Дело сделано. Теперь можно заняться другими вещами. Я нашёл пару компаний, которые мы можем уничтожить. Хочешь поиграть с ними?
Бросаю взгляд на Кавана.
— Скучно. Что-то ещё?
— Тебя ждут две твои любовницы. Они голодны. Ты можешь больше не притворяться жалким ранимым ублюдком, — улыбается Каван.
— Я был хорош.
— Очень. На некоторое время я, действительно, подумал, что у тебя появились чувства. Но я знаю тебя, хотя всё равно. Ничего же нет?
Фыркаю и передёргиваю плечами.
— Не неси хрень. Чтобы вжиться в роль, нужно думать постоянно так, как прописано в сценарии. Нельзя отклоняться от него, даже наедине с самим собой.
— Но ты показал ей злодея. Ты никогда этого не делал раньше, пока не придёт время, — напоминает он.
— Мне было интересно посмотреть, что она будет делать. Но она была уже безнадёжно влюблена в меня, хотя красиво врала. Красиво. Обычно, когда они врут, это легко читается по их глазам. А она врала наравне со мной.
— Она готовилась. Долго готовилась. Но она всё равно проиграла.
— Потому что меня никому не переиграть. Я сукин сын. Я предупреждал. Почему-то женщины всегда считают это шуткой. Они, правда, настолько тупые или мне попадаются такие?
— Тупые. Они все тупые. Меняется только размер груди и голос. А мозгов у них нет. Энрика не первая
