Шепчет ей нежные глупости на ушко, любуется улыбкой, видит, как засыпает и просыпается. А она лаской отвечает, нежностью, страстным огнем… А ты ничего, совершенно ничего не можешь сделать. Сейчас выбирает она. Катя…
Я в сердцах ударил по рулю. Так, блядь, мне и надо! За свои поступки нужно отвечать. Даже Бог, хоть и милостив, не прощает без покаяния и искупления. Что уж говорить о людях. О женщине… Страстной и пылкой, нежной и трепетной, полной сомнений и недоверия к мужчине, ушедшему в жестокий мир лжецов и предателей. Но я вернулся. Ради нее, нашей дочери и себя самого. Нужно будет искупать свои грехи всю жизнь – буду. Других вариантов нет. Я нихрена не самоотверженный и бесстрашный. Конечно, хотел бы легкого пути, но иногда таких просто нет. Либо вперед, либо на дно. Жить на дне невозможно, поэтому только вперед. Если Катя не простит, разлюбит, счастье с другим найдет, то хотя бы запомнит меня человеком.
Пять минут…
Я с силой стиснул руль, увидев, что парадная дверь распахнулась, и Барсов вышел. Руки в карманы пальто спрятал и точно на мою машину посмотрел. Мы так и стояли, затем он открытой ладонью постучал себе по плечу. Барсов проиграл. Он уходит.
Я снова взглянул на окна квартиры. Там все еще тлел светлый огонек. Возможно, надежды? Или это угли догорали, окончательно умирая? Конечно, я поднялся. Несмотря на поздний час, отсутствие приглашения и стопроцентное недовольство хозяйки. Катя отчетливо дала понять, что думает о нашем с Барсовым поединке. Дуэлянты, бля. Но нам нужно было это. Мы бились яростно, но вместе с потом, кровью и болью отпускали наших темных демонов раздора. Может, сказать нужно, что с Диной я не спал никогда? Но она этого не хотела и, мне показалось, не желала с ним знаться. Не буду лезть, чтобы хуже не сделать. Я – слон в посудной лавке.
– Полонский, – Катя открыла сразу, – тебя мало били сегодня?
– Достаточно, – я дотронулся до скулы. Вся левая сторона – сплошная боль. Красавчик я сегодня. И завтра тоже.
– Зачем пришел? – она порывисто волосы за уши заправила, потом руки на груди сложила.
– Пожелать тебе спокойной ночи, – улыбнулся и подхватил ее на руки.
– Ты совсем с ума сошел! – упрекнула, когда понес в спальню. Я, кстати, не разулся, да. За это всегда можно было отхватить.
– Сошел, когда решил, что без тебя жить смогу, а сейчас я полностью в себе.
Посадил ее на кровать и развязал полы халата.
– О! – Катя даже не нашлась, что ответить на такую наглость. А я начал молиться. Боже, дай мне терпения и выдержки. Мальвина моя осталась в одних кружевных трусиках. Высокая крепкая грудь идеальной формы, полная троечка с бледно-розовыми сосками, нежная кожа, сладкие губы, а густые светлые волосы эротично подчеркивали всю эту женскую прелесть. Без косметики такая юная. Словно вчера встретился с непостижимой, удивительной, дикой розой. Мальвиной.
Я, невзирая на протест, закутал ее в одеяло и уложил в кровать.
– Вадим, я не лялечка! – возмутилась Катя, выпутываясь, но вставать не стала, наоборот, удобно устроилась, положив руку под щеку. – Чего ты хочешь? – спросила шепотом.
О, я много чего хотел, но кто ж мне даст! Даже джин из сказки не смог бы исполнить самое сокровенное мое желание. По сказкам я точно помнил, что они не могли заставить человека полюбить…
– Можно, рассказать тебе сказку?
Катя не ответила. Я принял молчание за согласие.
– Жил-был принц-лягушка. Сидел он в своем болоте, ряску ел, болотной жижей запивал.
Катя фыркнула.
– Поел, поспал. Поспал, поел. Потом надумал жениться, ну, потому что учиться и работать ему не в кайф. Нет бы жабу выбрать, а он на Дюймовочку полез. Что он с ней делать собирался, я лично до сих пор не понимаю! – тихо рассмеялся и на Катю посмотрел. Уснула. А я ведь только начал.
Убрал с лица светлую прядь и одеяло подтолкнул под нее. Мне всегда казалось, что если можешь полностью расслабиться и уснуть рядом с человеком, значит, тебе с ним по-настоящему хорошо. Он твой. Я бы хотел лечь рядом, обнять сонную и теплую, любить долго и томно, чтобы от наслаждения губы кусала, давя стоны, а потом уснуть, прижимая к себе усталую и ослабевшую. Но я не заслужил этого. Потерял, теперь долго и упорно буду зарабатывать право быть рядом.
Я осторожно коснулся волос губами, нехотя поднялся и ушел. В понедельник мы с Барсовым подпишем документы о выходе инвестиционного договора из-под финансовой ответственности его компании. А потом нужно будет поставить в известность Катю. Перепродажа обязательств – распространенная практика, но, не уверен, что она одобрит пертурбацию за своей спиной. Если существенно условия не менялись, согласия первичного выгодоприобретателя не требовалось, но это в бизнесе, а у нас тут ещё и личное.
Во вторник я пригласил Екатерину Алексеевну к себе в офис. Встречу назначила Ксения. Я опасался отказа, поэтому поручил это помощнице.
– Опять встречи через секретаря назначаешь?
Катя была настроена саркастично. Я хотел помочь снять пальто, но она сама справилась. Нервничала. Стену свою кирпичную возводила. У нас привычная схема: шаг вперед, два шага назад. Жаль.
Я отодвинул для нее кресло, но Катя прошла к стеклянной стене за моей спиной с низкой обтянутой бархатом нишей. Присела, на город смотрела пристально, нервно играя с кисточками бордовых подушек.
– О чем будем говорить: о нашем сексе или о вашем бое? Я теперь тебе принадлежу? – иронично уточнила, но взгляд серьезен.
– Катя, – я сел в кресло, к ней повернулся. Сегодня был ясный день, и можно было увидеть зимнее солнце. Весны уже хотелось… – Ты знаешь, что выбираешь в нашем случае ты. Но я действительно хотел поговорить о некоторых нюансах нашего поединка.
Я очень осторожно подбирал слова, но чувствовал: нужно будет конкретно так работать с возражениями.
– Какие нюансы? – напряглась она.
– Моя победа дала мне возможность стать бенефициаром в твоем инвестиционном проекте.
– В смысле?! – ощетинилась Катя. – Ты что перекупил его?!
– Я хочу быть уверенным в твоей финансовой безопасности.
– Нет, ты хочешь, чтобы я тебе была должна! От тебя зависела!
– Кать, послушай…
– Как ты все рассчитал! – она вскочила. – Ты мер…
– Да я расчетливый сукин сын! – взорвался я. Никто не мог так быстро заставить меня накалиться, как Катерина Мальвиновна. – Именно поэтому я здесь сижу, а не в канаве лошадь доедаю!
Она притихла, очевидно, отвыкла от моих резких вспышек раздражения, а я выдохнул и до трех мысленно сосчитал. Успокоиться нужно.
– Екатерина Алексеевна, позволите объяснить?
Она
