— Мне жаль, Коул, — тихо говорит Дэйк. — Она волновалась, что… — он прервался.
— Что? — огрызаюсь я.
Он сглатывает и оглядывает беспорядок, который я устроил в клубе.
— Что ты убил ее.
Я фыркнул. Зачем мне ее убивать? Она именно то, что мне было нужно все это время — Что-то, что можно использовать.
— Ты должен ей рассказать, — говорит он.
Я качаю головой.
— Чем меньше она знает, тем лучше.
— Ты ошибаешься, парень. Она должна знать, что происходит.
— Нет.
— Это касается ее, — огрызнулся он. — Ты хочешь, чтобы она пострадала?
— Я — ее главная угроза. Мы оба знаем, что это ложь. Джерольд может ищет ее прямо сейчас, но я не хочу этого признавать. Это означало бы, что это я подставил ее под удар, втянув в этот гребаный бардак.
Он мрачно смеется.
— Теперь мы вернулись к этому — мои глаза сужаются на него. — Господи, Коул. Ты уже не тот же парень, что нашел ее на кладбище.
— Да, это так.
Я никогда не уходил. Она просто задушила эту личность во мне. Она просто заставила меня думать, что я стал лучшим человеком. Я ошибся.
Он шагнул ко мне.
— Ее жизнь под угрозой. Если ты не сделаешь шаг вперед и ничего не предпримешь, тогда это сделаю я.
— Что это значит? — огрызнулся я.
— Это значит, что ее жизнь больше не в твоих руках, — рычит он. — Я обещал женщине, которую люблю, двадцать минут назад, когда она плакала в моих объятиях из-за ее лучшей подруги, которая не отвечала на звонки, что я сделаю все необходимое, чтобы убедиться, что с Остин все в порядке.
— Это не тебе решать, — огрызнулся я.
— Я решаю это потому, что ты отказываешься сказать бедной девушке гребаную правду.
— Что случилось с тем, что она стала такой, какой я тебе назвал? — требую я.
— Все изменилось — мягко говорит он.
— Нет. Ты изменился, — рычу я, и он сжимает руки в кулаки по бокам. — Бекки сделала тебя чертовски мягким.
— Коул?
Я поворачиваюсь и вижу Остин, стоящую у подножия лестницы. Ее волосы собраны в узел вокруг лица. Ее зеленые глаза тяжелые, на щеках следы туши от слез, когда она плакала, пока я ее трахал. На ней одна из моих футболок, которая спадает с ее плеча, и это все. К счастью, она достаточно длинная, чтобы прикрыть ее киску. У нее синяки на шее и на руках. И следы зубов на внутренней стороне бедер. Есть и другие, но рубашка их скрывает.
— Господи, — бормочет Дик, оглядывая ее.
— Что происходит? — спрашивает она, игнорируя его.
— Ничего, — отвечаю я.
— Коул, — предупреждающе произносит Дик мое имя.
— Заткнись, Дик, — огрызаюсь я.
— Коул. Скажи мне, что происходит, — требует Остин.
— Это тебя не касается.
— Хватит врать, Коул, — говорит Дэйк.
— Нет…
— Что произошло? — кричит Остин.
В комнате наступает тишина, и я потираю виски. Эта мигрень дошла до того, что мое зрение затуманилось.
— Мы просмотрели электронные письма, — наконец говорит Дик. — Те, что на жестком диске.
Мои зубы стиснуты, и я сжимаю руки в кулаки. Я могу ударить его, но это потребует слишком много энергии. А я и так чувствую себя слишком слабой после пьянки и бурного секса. Если я ударю его, он ударит меня в ответ и, возможно, вырубит мою задницу.
— И? — спрашивает она.
— И мы нашли электронные письма, которые указывают на то, что авария не была несчастным случаем.
— Что ты имеешь в виду?
— Электронные письма доказывают, что Джеффу заплатили за то, чтобы он подделал тормозные магистрали той ночью…
Он останавливается, и я падаю на диван.
Положив локти на колени, я наклоняюсь вперед и склоняю голову. Мое сердце бешено колотится, когда я слышу его слова.
— Я не понимаю, — тихо говорит она.
— Они доказали, что он разговаривал с твоим отцом. У них была определенная сумма и план, — он делает паузу, и я закрываю глаза. — Беннетт проверил средства и подтвердил, что твой отец заплатил Джеффу пятнадцать тысяч долларов за то, чтобы в ночь смерти Илая, Мэддокса и Лэндена у машины Коула отказали тормоза.
Мои мышцы напряглись от его слов, а грудь сжалась. Брюс, мать его, пытался убить меня, и ему удалось убить моих друзей. Он заплатил за это подонку Джеффу. Когда я собирался убить этого ублюдка, он продолжал говорить о том, что я убил своих друзей, но это все время был он.
— Я не… — она прервалась. — Почему мой отец хочет навредить Коулу?
Я смотрю на нее, но молчу. Она стоит там рядом с Бекки, которая тихо плачет, потому что Дик уже все ей рассказал. Остин ни черта не понимает, и я хочу, чтобы он просто заткнулся. Я не хочу, чтобы она знала. Не сейчас. Не сейчас.
— Мы не знаем наверняка, но у нас есть предположение.
Дик вздыхает.
— Какое? — спрашивает она.
— Лилли, — отвечает Дик.
Она хмурится еще сильнее, и мое сердце колотится при упоминании моей младшей сестренки.
Она смотрит на меня.
— Почему он хочет причинить тебе боль из-за Лилли?
Дик проводит рукой по волосам и отвечает.
— Потому что Лилли — дочь Брюса.
***
ОСТИН
Я смотрю на Дика в полном замешательстве. Лилли — дочь Брюса? Мой отец — отец Лилли? Я перевожу взгляд на Коула. Он сидит на диване, голубые глаза все еще
