Я с трудом проглотила решительный отказ, который уже вертелся у меня на языке. В конце концов, это важно для него, напомнила я себе. И к тому же в них нет ничего такого, чего бы я не прочитала как минимум раз.
– Ладно, – с некоторым сомнением в голосе проворчала я. – Хорошо, запру.
Лицо Криса просветлело.
– Спасибо.
Губы мои сами собой расползлись в улыбке.
– Чему ты улыбаешься?
– Потому что крутые мачо не привыкли говорить «спасибо». Но мне понравилось.
– Ты хотя бы согласна прилететь в Лос-Анджелес в субботу после работы? Вечером благотворительный прием, так что мне придется влезть в смокинг. Понадобится твоя помощь, слышишь?
– Я увижу тебя в смокинге? – Мои брови поползли вверх.
– И не только. Если приедешь, я позволю тебе снять его с меня.
– По рукам, – улыбнувшись, кивнула я. – Но пообещай подарить мне свою картину до того, как устроишь стриптиз.
– Я подарю тебе картину, если смогу уговорить тебя привезти ту, что я написал вчера с тебя. Я бы захватил ее, но краски еще не высохли.
– Конечно. Без проблем.
– Отлично. В задней части моей студии есть кладовка, в которой я устроил суперсовременную сушилку. Картина как раз там. Я позвоню тебе, как устроюсь в отеле и утрясу все детали поездки.
Телефон затрясся и завибрировал. Крис, чертыхнувшись, схватил его.
– Сейчас спущусь, – пробормотал он в трубку. – Такси ждет внизу, – неохотно объяснил он.
– Почему ты не захотел взять свою машину? – удивилась я.
– Решил оставить свой «порше-911» тебе.
– У меня есть своя машина.
– В «порше-911» первоклассная система безопасности. Я по крайней мере всегда буду знать, где ты находишься.
Тень прошлого, о котором я предпочла бы забыть, накрыла нас. И она же придала металлические нотки моему голосу.
– Другими словами, ты желаешь постоянно знать, где я? – ледяным тоном осведомилась я.
Моя злость не произвела на Криса ни малейшего впечатления.
– Если бы мне срочно понадобилось тебя отыскать, я бы и так это сделал. Но дело не в этом. Если бы ты оказалась в беде, поверь, тебя бы нашли – и нашли очень быстро. Просто если тебе вдруг потребуется помощь, сразу сообщи об этом компьютеру «порше-911», и он позаботится, чтобы ты ее получила. Так что все это исключительно ради нашего общего спокойствия.
Все это прозвучало логично… и не столь уж ужасно. Тень прошлого постепенно развеялась как дым, поскольку ее вытеснила забавная мысль, которую можно было расценить как еще один довод в пользу его предложения.
– А еще мое появление за рулем твоей машины послужит своего рода посланием для Марка – это, так сказать, дополнительный бонус.
Крис скрестил руки на груди.
– Дополнительный бонус? Что ж, можно сказать и так.
Я подбоченилась.
– Послушай, мне не улыбается оказаться в самом эпицентре войны между тобой и Марком! Я не фишка из казино, Крис!
Крис прижал меня спиной к шкафчику. Вывернуться я не могла – почти голая, если не считать его рубашки, я чувствовала себя очень уязвимой.
– Конечно, нет, но это недвусмысленно укажет ему, что ты – моя, – низким, напряженным голосом проговорил он. – А я хочу, чтобы он это знал.
Мне бы следовало возмутиться… но вместо этого я задрожала.
– А ты, Крис? – с вызовом бросила я. – Ты мой?
– Целиком и полностью, детка. Со всеми своими плюсами и минусами. Можешь не сомневаться.
Я была потрясена той легкостью, с какой это признание сорвалось с его губ. Мои собственные губы ссохлись, язык словно заржавел и не повиновался мне.
– Пообещай, что возьмешь «порше-911». – В его голосе прорезалась чувственная хрипотца.
Как-то раз он уже оказался прав, напомнила я себе. В руках Криса я плавилась, словно горячий воск, и он, разумеется, этого не забыл.
– Хорошо. Обещаю.
Крис взял в ладони мое лицо.
– Вот это правильно, детка, – пробормотал он, потом его губы нашли мой рот. Пряный привкус его одобрения, приправленный ароматом кофейных зерен, наполнил меня блаженством. В первый раз за все это время я была счастлива.
Крис исчез за дверями лифта, оставив в моей душе ощущение пустоты. В квартире, где кроме меня не было ни души, разом поселилось гулкое эхо, счастье, в котором я купалась, испарилось бесследно – я чувствовала себя одинокой и брошенной. Конечно, я понимала, что разделявшее нас расстояние на самом деле ничего не значит, но только что обретенная близость казалась настолько хрупкой, что мне вдруг стало страшно.
Пару минут я тупо таращилась на стальные двери лифта, словно надеясь, что они раздвинутся, и я увижу вернувшегося Криса. Естественно, этого не произошло – да и не могло произойти. Крис и без того опаздывал на самолет, а отменить поездку было нельзя. В отличие от него у меня времени было полно. На работу я не спешила – можно было поваляться в постели еще пару часов, поскольку этой ночью спать мне не пришлось, но я сознавала, что вряд ли усну. Слишком много всего произошло за этот день. Вдобавок было бы неплохо разобрать сумку и принять душ.
Я направилась в ванную, наткнулась на свой мобильник, обнаружила, что батарейка почти села, и, чертыхаясь, принялась копаться в сумке в поисках зарядки. Наконец поиски увенчались успехом – поставив телефон на зарядку, я решила разобрать сумку и повесить свою одежду в гардероб. До этого момента мне еще никогда не доводилось держать свои вещи в гардеробе, где уже висела мужская одежда, – и я чувствовала себя неловко. Выругавшись про себя, я попыталась избавиться от этого ощущения. В конце концов, я ведь без ума от Криса, напомнила я себе. Еще недавно я искренне радовалась тому, какой оборот приняли наши отношения. Тогда почему сейчас я чувствую себя так, словно угодивший в ловушку дикий зверь, недоумевала я. Откуда эта неуверенность, этот страх, очень похожий на тот, что охватил меня, когда я оказалась на складе?
«Это же глупо наконец, – одернула я себя, машинально открывая и закрывая молнию на сумке. – Ты ведь хочешь его. Хочешь, чтобы вы стали близки». Рассердившись, я пинком ноги подтолкнула сумку поближе к гардеробу, открыла дверцу, и при виде его содержимого у меня отвалилась челюсть. О таком гардеробе можно было только мечтать – размером с небольшую комнату и полками от пола до потолка, вытянувшимися вдоль стен, две трети которых были забиты одеждой Криса, остальные, видимо оставленные для меня, пустовали.
Плюхнув сумку на пол, я решительно расстегнула молнию, краем глаза заметив сейф, о котором говорил Крис. Он оказался открыт. Крис забыл сказать мне комбинацию замка – при желании я могла бы убрать дневники в сейф, а вот достать их оттуда, не зная шифра, было бы невозможно. Почему-то эта идея мне не понравилась.
Закусив губу, я разглядывала стоявшую на полу сумку с моими вещами – она была открыта, и взгляд мой остановился на лежавшей сверху стопке дневников. Рядом лежала шкатулка. Скрипнув зубами, я напомнила себе, как пообещала Крису запереть дневники в сейф. Вытащив их из сумки, я сунула три тонкие тетрадки и шкатулку в сейф, но дверцу оставила открытой. Четвертая тетрадь, вероятно, так и осталась лежать возле кровати, решила я. Я вернулась в спальню, чтобы ее отыскать. Дневник обнаружился там, где я и рассчитывала, возле кровати – я нагнулась за ним, но тетрадка выскользнула у меня из рук и шлепнулась на пол, открылась, да так и осталась лежать. Поколебавшись немного, я подобрала ее и машинально пробежала глазами первые строки. Эту запись я уже читала, но даже зная, о чем там говорилось, я вдруг захотела перечитать ее еще раз. Тяжело вздохнув, я поклялась, что это будет последний раз, когда я дотронулась до дневников в отсутствие Криса. Сейчас позвоню ему, узнаю комбинацию замка и запру их до его возвращения, решила я. Сразу почувствовав себя лучше, я шумно выдохнула и уткнулась в дневник.
«Этим утром я проснулась от тупой боли в моей ободранной спине и ягодицах – выходит, наказание, которому я подверглась вчера, мне не приснилось. Когда пришло время одеваться, стало ясно, что вопрос о нижнем белье отпал сам собой. Прикосновение даже самой тонкой ткани к коже было настоящей пыткой. Боль постепенно утихла, зато воспоминания о полученном вчера наказании оставались по-прежнему свежими.
Каким-то чудом мне все же удалось провернуть парочку достаточно крупных сделок, а вечер завершился частным показом коллекции картин, который устраивал у себя один известный художник. Мои клиенты были вне себя от счастья, что получат шанс познакомиться с настоящим художником, и я понимала почему. В этом человеке чувствовалась какая-то мягкая, но уверенная сила, которую он переносил на все, чего касалась его кисть. Он выглядел воплощением страсти, и мне не раз приходило в голову, каково это – быть любимой таким человеком… почувствовать, как в тебе вновь просыпается любовь к жизни, вместо того, чтобы пытаться всякий раз угадывать, какой окажется новая игра. Эти игры больше не приносили радости. Не становились, как когда-то, спасением. А он перестал быть Господином, которого я некогда видела в нем. У меня появилось ощущение, что меня затягивает в какой-то черный водоворот, я отчаянно мечтала вновь обрести ту же страсть к жизни во всех ее проявлениях, которая чувствовалась в этом художнике. Я жаждала большего… но разве это не было тем, что, собственно, и привело меня в галерею? Жаждой большего? Может, именно в “большем” и кроется опасность… потому что даже этого “большего” иногда недостаточно?»
