Она благодарно поцеловала Алекса, – ее лицо озаряла восторженная улыбка, – и исчезла в одной из комнат вместе с Ли.
Следующие несколько часов Алекс сидел в холле, проверяя электронную почту и читая журналы о путешествиях. Периодически Ли проводила Гвен из одной комнаты в другую. Каждый раз Гвен была закутана в халат и выглядела так, будто ее тело все больше и больше превращается в желе.
Алекс был доволен. Ради всего этого он и затевал поездку. Ему хотелось хоть раз позаботиться о той, кто все время заботится о других. Массаж, солевое обертывание, уход за лицом, маникюр и педикюр – отличное начало.
Ее не интересовали цветы и драгоценности, ей не нужен блеск, который привлекает других женщин. Алекс не мог припомнить, чтобы Гвен хоть раз упомянула о его деньгах. Рано или поздно этот вопрос все равно всплывал. Будучи единственным наследником состояния, конкурирующего с Рокфеллером и Карнеги, он всегда ощущал любопытство, связанное с его деньгами. А Гвен было все равно. И поэтому она нравилась ему.
Он знал, что поход в салон по-настоящему понравится ей. Она заслужила каждую минуту наслаждения. Он бы потратил и в три раза больше, лишь бы увидеть довольную улыбку Гвен.
Когда все процедуры были окончены, Гвен вышла из комнаты одетая, но все еще расслабленная. Алекс предложил ей поехать домой отдохнуть или пообедать в бистро, которое они видели на углу. Она выбрала второе.
Они направились к ресторану, разглядывая витрины и никуда не спеша. Они просто наслаждались обществом друг друга. В бистро они выбрали столик на улице. Гвен заказала гранатовый чай, и вместе с Алексом они выбрали пиццу с хрустящей ветчиной, инжиром, рукколой и толстыми кусочками домашней моцареллы.
Алекс изумленно смотрел, как, доев, Гвен откинулась на спинку стула и погладила свой живот. Платье скрывало ее беременность, но, когда она прижала ткань рукой, ее положение стало очевидным. На ее лице читалось удовлетворение, и в этот момент она была прекрасна.
Алекс даже не знал, видел ли он Гвен когда-нибудь такой же счастливой, как сейчас, и ему нравилось, что он хотя бы немного, но поучаствовал в этом. Какая-то его часть мечтала о том, чтобы Гвен улыбалась. Его отец дарил ему все, чего бы Алекс ни пожелал. Это было его правилом. Когда Алекс повзрослел, он так же дарил женщинам дорогие подарки вместо настоящих эмоций.
Но с Гвен подарков недостаточно. Ему хотелось видеть радость в ее глазах, а не жадный блеск, как у других женщин. Почему-то ему было важно, чтобы так было, и он совсем не хотел разбираться в причинах.
Глядя по сторонам, Алекс заметил группу пожилых женщин, идущих по дорожке в их направлении. Судя по пакетам и сумкам, они занимались покупками. Одна из них, миниатюрная леди, смотрела на них с восторгом, который можно прочитать во взгляде любой бабушки. Алекс не удивился, когда та подошла к их столику и наклонилась к Гвен.
– На каком вы месяце, дорогая моя?
– Уже пять с половиной, – улыбнулась Гвен.
– Моя младшая дочь сейчас на шестом. Это будет моя первая внучка. – Старушка показала сумку, в которой виднелась розовая ткань и кружева. – У меня уже пять внуков, так что я очень взволнована. Вы знаете, кто у вас будет?
– Девочка.
– Девчушка! Как чудесно. Извините, что оторвала вас от обеда, но вы прямо-таки светитесь, и я не смогла устоять. У таких красивых родителей может получиться маленькая разрушительница сердец. Будь внимательнее, папочка.
Алекс улыбнулся и помахал рукой, когда леди присоединилась к своей компании.
Не было смысла объяснять пожилой даме их запутанную ситуацию. И она права – у них были бы очень красивые дети: с золотыми волосами и кудряшками Гвен, с ее темными глазами и его улыбкой. Было не сложно представить маленького мальчика и девочку, бегающих по траве перед их домом.
Повернувшись к Гвен, он увидел, что она по-прежнему гладит живот и смотрит на улицу. Она слегка нахмурилась, и это вернуло Алекса к реальности. Пока он мечтал о белокурых детишках, которых у них не было, Гвен явно овладели темные мысли. Мысли о том, что ребенок вовсе не ее, а папочка – временный, боящийся обязанностей любовник.
Это заставило и его нахмуриться. Какого черта он вообще подумал, какими будут их дети? Это фантазии для девочки-подростка, которая только что влюбилась, а он – взрослый мужчина, который намеревался никогда не иметь детей. Что же такое в Гвен вызвало в нем столь странные бесполезные мысли?
Алекс покачал головой и положил деньги за обед на стол.
– Ты готова идти?
Гвен, выныривая из своих мрачных мыслей, повернулась к нему. Она уже не хмурилась, но даже за солнечными очками Алекс мог прочитать тревогу в ее глазах.
Ему хотелось сказать что-нибудь, но он не знал что. Их отношения были такими шаткими, что любая фраза могла быть понята не так. Оставалось еще несколько дней, и любая ошибка привела бы к большой боли.
Алекс помог Гвен подняться со стула.
– В одном она точно права. Ты действительно светишься.
Гвен на секунду всмотрелась в его лицо и покачала головой:
– Конечно, свечусь. Я только что прошла дорогие процедуры по уходу за лицом и солевые обертывания.
– Да, но все это время ты излучаешь материнство. А сегодня ты всего-навсего расслабилась. – Он наклонился и поцеловал ее в плечо. – И стала еще более мягкой, если это возможно.
Алекс взял Гвен за руку и повел между столиками к улице. Они молча подошли к машине и за всю дорогу домой не проронили ни слова.
Когда Алекс подъезжал к дому, он заметил, что остальные уже вернулись. Он остановился, не желая заканчивать такой чудесный день на столь печальной ноте.
– Что ты делаешь?
Алекс поставил машину на тормоз и повернулся к ней:
– Я надеюсь, ты хорошо провела время сегодня.
Ее глаза расширились, но Алекс заметил, что уголок губ приподнялся в улыбке. Гвен посмотрела вниз, словно была смущена.
– Да. Ты не представляешь, как сильно я нуждалась во внимании и заботе. Спасибо, Алекс. Это было очень чутко с твоей стороны.
– Кажется, ты не очень счастлива. Та женщина в ресторане расстроила тебя?
– Нет. Она заставила меня подумать о том, что я старалась не замечать.
– Например?
– О том, как жизнь продолжится, когда ребенок родится. Что выходные закончатся, и ты снова уедешь. В представлении этой женщины я только начинала свое путешествие в мир материнства вместе с тобой. А правда в том, что через четыре месяца я буду одна, ничего не получив за последний год, кроме ненужной больше одежды больших размеров.
Алекс не знал, что сказать. Он не мог успокаивать ее пустыми обещаниями. Это не ее ребенок. А ее переживания о том, что он мог ей предложить, оправданы. Поэтому он молчал. Наклонившись, он обнял Гвен и крепко прижал к себе. В его прикосновении не было страсти. Лишь желание успокоить. И она приняла его. Они сидели так несколько минут. Алекс почувствовал, как намок воротник его рубашки, и понял, что Гвен плачет. Он по-прежнему молчал, лишь прижал ее к себе еще крепче, пока слезы не высохли.
Наконец Гвен сказала:
– Приходи сегодня ко мне.
Он кивнул ей и, откинув с ее лица прядь волос, поцеловал в лоб.
– Я приду.
На следующий день все отправились на пляж.
Мужчины загрузили машины зонтами, шезлонгами, прохладительными напитками, и они отправились на побережье.
Эдриен показала на полосу белого песчаного пляжа, и они свернули туда. Большая компания быстро разгрузила и разложила вещи. Гвен хотела помочь, но Алекс хмуро настоял, чтобы она устроилась на шезлонге, который он ей поставил, и отдыхала. Она не стала спорить и, взяв свою сумку, решила никому не мешать.
Уилл с Алексом установили большой зонт рядом с ней, тени от которого хватало на несколько кресел. Все женщины, кроме смуглой Елены, были светлокожими и могли обгореть даже со солнцезащитным кремом.
Когда все распаковали вещи, Алекс принес Гвен лимонную воду и пузырек с солнцезащитным кремом.
– Пей сегодня как можно больше воды. Здесь слишком жарко, а я не хочу, чтобы у тебя случилось обезвоживание.
Со вчерашнего дня он был очень ласков к ней. Как любой мужчина со своей беременной женой. Плакать в его объятиях было плохой идеей. Конечно, Гвен стало легче, но теперь он наверняка думал, что она и физически, и эмоционально очень хрупка. Даже в постели Алекс был гораздо ласковее, чем раньше.
Она взяла воду и крем и заметила, как Эдриен наблюдает за ними, распаковывая полотенца.
– Перестань. Это же заметно.
– Меня больше волнует твое и ребенка состояние, а не то, что меня могут заподозрить в чем-то.
Его лицо выражало только заботу и обеспокоенность. Ни улыбок, ни прищуров, ни смешков. Он правда волновался за нее. Гвен не знала, как реагировать, особенно когда обаятельная улыбка вернулась на его лицо, и он поспешил помочь Уэйду и Джеку расставлять шезлонги. Он ее смущал. За последние дни ее смущение и неловкость лишь усиливались. Алекс был веселым, отличным парнем. Но не заботливым. И все же после их поездки в Хэмптонс ей казалось, что они вместе. Дикие, страстные ночи шли под руку со спокойными, размеренными днями. Если бы это был кто-то другой, Гвен решила, что между ними нечто большее, чем просто флирт.
