Именно в это мгновение раздался громкий взрыв и Анна увидела множество кричащих людей, которые появились за тростниковыми зарослями со стороны моря. На головах у этих людей были тюрбаны, в руках – копья и мечи; они бежали к ним, шлепая по невысыхающим лужам. Анна поняла, что услышанный ею шум был выстрелом из аркебузы, потому что несколько человек были ими вооружены.
Жоан с удивлением услышал звук выстрела и вопли за своей спиной, одновременно почувствовав, как ослабло пожатие руки Анны. Он не мог видеть тех, кто кричал. От изумления он прекратил молиться и сосредоточился на застывшей фигуре палача, который стоял в нескольких шагах от него. Из рук палача выпал зажженный факел, которым он только что поджег хворост.
– Сарацины! – воскликнул наемный убийца. – Спаси нас, Господи!
И, повернувшись, бросился бежать в противоположную от моря сторону, где расположились те, кто наблюдал за казнью. Помощник палача немедленно последовал за ним. То же самое сделали стоявшие на ступенях люди, готовившиеся бросить трупы в огонь. Монахи прекратили пение, а солдаты сгруппировались около капитана, который расставил их таким образом, чтобы защитить губернатора и прочих представителей власти и инквизиции. Тем не менее солдат было гораздо меньше, чем обычно, – всего один взвод из примерно двадцати пеших копьеносцев и шести всадников, включая капитана, двух судебных приставов, Фелипа и его охранников. Аркебузиры, арбалетчики и все остальные войска остались в городе, чтобы сдерживать толпу.
Жоан видел спины сарацин, которые, добравшись до кострища, остановили бег, чтобы уже шагом продолжить движение в сторону солдат; они были одеты в мусульманские одежды и вооружены мечами, копьями, многочисленными аркебузами с зажженными фитилями и арбалетами.
Языки пламени уже лизали дрова у ног Жоана, и он подумал, что это невероятное событие вряд ли что-то изменит в его судьбе: этим людям нужна была нажива и им было абсолютно все равно, что они погибнут на костре. Но вдруг сердце его затрепетало. Эта сцена напомнила ему другую, очень знакомую. Что же она напоминала? Перед мысленным взором Жоана возникли трагические образы нападения на его деревню, когда погиб отец, а пираты захватили в плен мать и сестру. И тут же он вспомнил, как спустя годы адмирал Виламари заставлял его переодеваться в сарацинскую одежду и принимать участие в нападениях и ограблениях деревенек, похожих на его собственную и расположенных вдоль берегов Сицилии. Эти люди были настоящими сарацинами или же… Жоан даже не осмеливался взлелеять такую абсурдную надежду.
Он видел плясавшие перед его лицом языки пламени, видел, как стена из раскаленного воздуха и дыма поглощала фигуры солдат, которые заняли оборонительную позицию, чтобы защититься от сарацин. И тогда он почувствовал колебание дерева и скрип досок с той стороны, где находилась Анна.
– Микель! – воскликнула его жена.
– Добрый вечер, синьора Анна, – ответил знакомый голос.
Мгновение спустя Жоан увидел сарацина, стоявшего у столба за его спиной и ловкими ударами кинжала перерезавшего связывавшие их веревки. На нем был тюрбан, ему было около шестидесяти лет, огромный шрам пересекал его лицо, он хромал и с трудом передвигался.
– Дон Микелетто?! – воскликнул Жоан.
– Сейчас не время для приветствий, – ответил мужчина. – Быстрее отсюда!
Их окружали пламя и дым, не хватало воздуха, они задыхались от жара. Анна закашлялась. Жоан различил место, где огонь еще не полностью занялся, и, схватив Анну за локоть, повел ее в ту сторону. Она прыгнула первой и упала среди уже начинавших гореть ветвей, тут же за ней последовали Жоан и сарацин. Дерево полыхало огнем, от падения они все покрылись синяками и ушибами, а от огня загорелись края длинных санбенито, в которые были одеты супруги.
– Бежим! – крикнул Жоан жене. Языки пламени уже пожирали ее одежду.
И потащил ее в сторону одной из луж, в которую они оба бросились. Зловонная вода этой лужи принесла им несказанное облегчение, и, сбив огонь, супруги Серра кинулись друг другу в объятия, еще не смея поверить в происходящее.
Дознаватель инквизиции пробормотал проклятие, увидев, что пираты превосходили числом его солдат, и в то же время пытался понять, что же происходит. Это было очень странно. Что нужно этим людям на пустыре? Здесь не было ничего ценного, к тому же казалось полным абсурдом, что пираты, вместо того чтобы, как обычно, напасть на безоружных граждан, атаковали вооруженное войско.
Тем временем сарацины, бегом преодолев место разгоревшегося кострища, продолжали приближаться уже шагом. Фелип снова изрыгнул проклятие. Что же на самом деле происходит? Языки пламени вздымались все выше, тем не менее он, сидя на лошади, смог увидеть, как один из них пробрался внутрь костра.
– Да они освобождают этих!.. – прорычал он.
Его мясистое лицо покраснело от ярости, а глаза с красными прожилками округлились, когда он с изумлением увидел, как Жоан и Анна, прыгая в пламени, убегают от смерти.
– Осужденные спасаются бегством! – закричал он своим солдатам. – В атаку!
Но солдаты продолжали защищаться копьями и щитами, не двигаясь с места. Тогда Фелип отважно выхватил меч из ножен, поднял его вверх в знак призыва, посмотрел в глаза двум своим телохранителям и судебным приставам инквизиции, которые тоже ехали верхом, и сказал:
– Они идут пешком. Нам будет легко снова схватить еретиков. – И, не дождавшись ответа, приказал: – За мной! За святую инквизицию!
Фелип пришпорил коня, направив его в сторону фальшивых мавров, и, не переставая кричать, выстрелил. Ему удалось проехать всего лишь несколько шагов, когда до него донесся звук разрыва еще одного выстрела, и одновременно он почувствовал удар в живот, который обжег его и сшиб с лошади. Фелип упал на спину, раскинув руки. Никто не последовал за ним, наоборот, увидев, что он упал, копьеносцы отступили на несколько шагов. Это действие вызвало панику среди тех, кто прятался за их спинами, и тут же все: монахи, представители власти и солдаты – со всех ног бросились бежать в сторону городских ворот.
Инквизитор Меркадер, увидев распростершегося на земле дознавателя, пожал плечами и пробормотал:
– Да свершится воля Господня. – И, пустившись бежать, чтобы как можно скорее оказаться вдали от этого места, добавил: – Да будет благословенно имя Его.
Жоан посмотрел на выстрелившего юношу, бледного и немного растерянного, и подумал, что это наверняка было его первое участие в сражении. Этот факт пробудил в нем собственные воспоминания. Он увидел самого себя много лет назад, когда принимал участие в похожей атаке и стрелял в человека. Только тот мужчина защищал свою семью и не заслуживал такой участи, а Фелип Гиргос, дознаватель инквизиции, – однозначно да.
В этот момент Микель Корелья дал сигнал своим людям отходить.
– Минутку, – сказал ему Жоан.
Он не мог просто так уйти и направился к тому месту, где упал Фелип.
– Все на галеру, – приказал Микель. – И вы тоже, синьора, – сказал он Анне, препоручая ее одному из своих людей. – А я позабочусь о том, чтобы ваш муж вернулся живым и невредимым.
Дознаватель инквизиции лежал на земле лицом кверху. Из дыры, образовавшейся в его обширном животе, фонтаном била кровь, и через нее виднелись внутренности. Такие раны были смертельными и очень болезненными.
– Ну давай, убей меня, ременса, убей, – сказал он Жоану, увидев его. Ненависть просто ослепляла его. – Будь ты проклят! Сейчас ты можешь отомстить.
Жоан посмотрел на него с безразличием, стараясь скрыть переполнявшую его радость. Ему очень нравилось видеть своего врага в таком положении, но это чувство удовлетворения не могло перекрыть ощущения немыслимой удачи, которое просто било через край. Они с женой были свободны! Он знал, что у Фелипа не оставалось ни малейшей надежды на спасение и что в их судьбу чудесным образом вмешалось Провидение, дабы справедливость восторжествовала.
– Нет, – коротко сказал он.
Жоан предпочитал, чтобы этот убийца умер вследствие своих собственных деяний, и не хотел брать на себя его смерть, даже если это на самом деле стало бы актом милосердия. Наверное, Господь решил, что этот злодей должен умереть в диких страданиях, а потому Жоан не станет менять Божий промысел.
– Убей меня, подонок! – снова крикнул Фелип, рыча от боли.
– Нет.
Подошедший к ним Микель Корелья недрогнувшей рукой снял с Фелипа золотую цепь, кольцо из того же металла и сумку. Каждое движение доставляло раненому нестерпимую боль.
– Ого! – воскликнул Микель, пересчитав монеты. – Четыре золотых фунта и несколько сольдо! Хорошо же тебе платила инквизиция.
Фелип смотрел на него постепенно стекленеющими глазами.
