– Они очень к тебе привязались, – улыбнулась королева. – У вас есть все задатки стать превосходной матерью.
– Спасибо.
Похвала королевы должна была успокоить Оливию, но вместо этого она лишь громче услышала тиканье своих биологических часов.
– Тебе понравилась поездка? – поинтересовался Кристиан, встретив брата на аэродроме. – Надеюсь, ты привез мне сувенир?
– Конечно. – Габриель передал брату свой дипломат. – Для тебя он полон всяких интересностей.
– А для тебя?
– Технологии всегда больше интересовали вас с Ником.
Габриель прекрасно понимал, что поездка не обернулась успехом. Из-за Оливии ему было трудно думать о делах.
– Конечно, было бы лучше, если бы ты поехал вместо меня, но это должен был сделать именно я. Мне хотелось привлечь как можно больше технологических компаний.
– Могу представить, как тебе это не понравилось.
Габриель бросил на него выразительный взгляд:
– Это не важно. Мне нужно детально изучить все то, чем я буду заниматься, когда сяду на трон.
– Особенно подробно тебе нужно изучить собственную жену. – Кристиан рассмеялся.
– Это тебя совершенно не касается.
– Ой, да ладно. К чему это притворство? Из того, что я слышал о вас, можно сделать вывод, что вы влюблены, как подростки.
Габриель недовольно фыркнул, не желая признавать радостного возбуждения в преддверии встречи с Оливией.
– Никто из нас не влюблен, – недовольно пробурчал Габриель. – Но не стану отрицать, что нам приятно быть вместе.
Он бросил на брата предупреждающий взгляд.
– Не влюблены? – Кристиан склонил голову набок. – Ты, может быть, и нет. Но что ты знаешь о ее чувствах?
Вопрос Кристиана заставил Габриеля вспомнить о вечере, предшествовавшем его отъезду. Тогда он почти поддался мольбам Оливии провести с ней ночь. Она казалось такой неуверенной в себе, такой уязвимой… Тем не менее это не значит, что она была влюблена в него.
– Это просто смешно, – сказал он. – Сколько мы знаем друг друга, неделю? Этого недостаточно для того, чтобы…
– Ах, ты, стало быть, не веришь в любовь с первого взгляда?
Габриель посмотрел на брата с нескрываемым любопытством:
– Ты веришь?
– Конечно.
– Именно поэтому ты до сих пор носишься за каждой юбкой, которая проплывает мимо тебя? – Габриель был уверен в том, что Кристиан подшучивает над ним. Но если это было не так, теперь он мог рассмотреть родного брата под совершенно другим углом.
– Неужели ни одна из них не заставила тебя почувствовать себя по-особенному?
Что-то, какая-то невидимая дымка застлала взор Кристиана, но это длилось лишь мгновение. На его лицо вновь наползла язвительная ухмылка.
– Зачем довольствоваться одной женщиной, когда вокруг тебя вьется столько прелестниц?
– Когда-нибудь, возможно даже очень скоро, ты найдешь ту женщину, которая с легкостью заменит собой множество прочих.
– Вот, значит, что ты чувствуешь?
– Кристиан, я женюсь из одного лишь чувства долга. – Габриель понимал, что слишком неуклюже избежал ответа на столь волнующий вопрос.
Кристиан прищурился:
– А если бы тебе не нужно было этого делать?
– Я как-то не задумывался над этим…
Габриель действительно не хотел думать о таком развитии событий, потому что это тревожило едва затянувшиеся раны в его душе.
– Что же, кажется, я довольно помучил тебя на сегодня, – поддразнил его Кристиан.
– Мне кажется, именно этого ты и добивался.
Габриель в прострации смотрел на высокую живую изгородь, за которой скрывался дворец. На мгновение кусты расступились, и он увидел двух девочек, катавшихся на пони. Несмотря на невеселые мысли, предстоящая встреча с дочерьми наполнила его радостью.
– Господи, – фыркнул Кристиан. – Ты – настоящая квашня.
– Я просто заметил своих ангелочков.
Мужчина опять вздохнул:
– На самом деле их поведение далеко от ангельского, равно как и их характер. Последняя из их выдумок – усовершенствованная версия игры в прятки, которая включает в себя обнаружение самого уединенного уголка во дворце, где они прячутся, пока на их поиски не снарядят всех слуг. Вот уже несколько дней Оливия чувствует себя плохо, и близнецы стали совершенно неуправляемы.
Габриель нахмурился:
– Что ты сказал? Оливии нездоровится?
– А ты что, не знал об этом?
– Я разговаривал с ней только вчера. Она и словом не обмолвилась. – Габриель устало растер шею. – Ей действительно очень плохо?
– Не знаю. Она уже пару дней не покидала своих комнат.
– Она что, не поднимается из постели?
– Не знаю. – Кристиан начинал раздражаться. – Если ты хотел, чтобы я навестил твою английскую розу, следовало сказать мне об этом.
После того как они вышли из машины, Габриель не удостоил брата и взглядом. Почему невеста не рассказала ему о своем недомогании?
Он уже стоял под дверью ее комнаты. На стук в дверь ему открыла горничная.
– Я пришел, чтобы увидеть леди Дарси.
Помимо горничной в комнате было три женщины. Его сестра сидела на стуле, Либби за письменным столом, Оливия полулежала на кушетке. Ариана звонко смеялась, но, когда он вошел, этот радостный звук оборвался.
– Добрый вечер, дамы.
Габриель изо всех сил старался казаться спокойным. В первую очередь он приблизился к сестре.
– Добро пожаловать, Габриель. – Она подставила ему щеку для братского поцелуя. – Мы скучали по тебе.
Оливия подняла на него глаза. Габриель заметил, что она была необычайно бледна против своей обычной аристократической бледности, под глазами едва виднелись темные круги. От этого он разволновался еще больше. Опустившись подле своей невесты, он приложил руку к ее щеке:
– Почему вчера вечером ты не сказала мне, что плохо чувствуешь себя?
– Все в порядке.
– Но ты так бледна… Я хочу знать, что происходит.
Оливия вздохнула и покосилась на его сестру.
Габриель снова посмотрел на Оливию:
– Отвечай.
Она густо покраснела.
– У меня очень болезненные периодические боли, – пробормотала она.
Облегчение окатило его сверху донизу. Неужели ей было стыдно обсуждать с ним такие естественные вещи?
– Послушай, я стану твоим мужем. Ты можешь и должна делиться со мной всем.
– Как бы тебе не пришлось сожалеть об этих словах, – пробормотала она. Они поцеловались. – Я рада тому, что ты вернулся домой.
Между ними повисла невысказанная нежность. Оливия пообещала не называть его между собой по титулу, но какое ласковое прозвище она могла использовать? Дорогой? Единственный?
Любимый?
– Твое путешествие выдалось успешным?
– Оно показалось мне слишком длинным. Мне было чудовищно одиноко.
– Я так по тебе скучала. На самом деле я…
В дверь постучали. Тяжело вздохнув, Габриель чмокнул Оливию в нос и громко сказал:
– Войдите.
В комнату заглянул Стюарт:
– Король просил поинтересоваться, не заблудились ли вы по пути на собрание с премьер-министром.
Габриель накрыл рукой ладонь Оливии, все еще лежавшую на его щеке:
– Меня зовут дела.
– Конечно. – Она улыбнулась, но радости в ее глазах как не бывало. – Может быть, поужинаем вместе?
Он испытал приступ досады.
– Боюсь, сегодня никак не выйдет. У меня уже назначена встреча.
– Хорошо.
Понемногу Габриель начинал понимать, расшифровывать малейшие проявления ее мимики. Оливия была расстроена. Он возненавидел себя за то, что украл счастливый блеск из ее глаз.
– Я обязательно навещу тебя сегодня.
Ее взгляд на минуту впился в его лицо.
– Я буду ждать тебя.
Когда утром она вспомнила о том, что Габриель должен был вернуться домой, она улыбалась так же часто, как и зевала. Оставаясь верным своим обещаниям, принц заглянул к ней после ужина, и они вместе в обнимку обсуждали близнецов. Габриель рассказывал о Швейцарии и Бельгии. Но конечно же они не только разговаривали.
Оливии вскружили голову его легкие, романтичные поцелуи. Он обходился с ней бережно и терпеливо. Саму женщину его самообладание радовало и печалило одновременно. Четыре долгие мучительные ночи до крайности распалили ее аппетит. Проклиная свои биологические часы, она позволила своим рукам всласть обнимать его тело.
С другой стороны, ничто не встанет между ними в их первую брачную ночь. Если конечно же в первую очередь ничто не воспрепятствует самой свадьбе.
Это были ее первые месячные после того, как она самостоятельно прекратила прием противозачаточных таблеток. Во-первых, она поступила так, чтобы во время очередной восхитительной ночи с Габриелем ничто не помешало ей забеременеть. Но потом возобновились былые симптомы ее состояния до операции. Оливия старалась успокоиться, но день за днем ей становилось лишь хуже. С каждым новым днем ее месячных она начинала худеть. Теперь она беспокоилась о том, что, по всей видимости, операция оказалась бессмысленной. Она поняла, что забеременеть и выносить ребенка станет для нее настоящим испытанием.
