Теперь он смиренно стоял перед Малгожатой и каялся, покорно обещая, что съест все на ужин и завтра на обед, а она ругала современные нравы.
– Где это видано – есть вне дома? Порядочные люди едят дома.
Из затруднительного положения Кропивницкого спас звонок установленного на воротах домофона.
– Посмотрю, кто это, – обрадованно сказал хозяин и поспешил к входным дверям, где был установлен визир. – Ну вот, пожалуйста… – сказал он, увидев на экране знакомое лицо. Мгновение Александр стоял, всматриваясь в фигуру, нервно переминающуюся с ноги на ногу, как будто гостья забыла о том, что на нее смотрят в глазок камеры, и наконец нажал на кнопку. – Заходите, пани Эва.
Через несколько минут, необходимых для того, чтобы пройти от ворот до дома, перед Александром, который широко открыл входную дверь, появилась Эва.
– Добрый день еще раз, – сказала она, улыбаясь.
Эва выглядела значительно лучше, чем во время их прошлой встречи. Только теперь Александр заметил, что девушка очень мила, – в прошлый раз это как-то ускользнуло от его внимания.
– Пан Александр, я пришла согласно нашей договоренности, так как у меня есть кандидат для работы с вашей библиотекой, – сказала она, покраснев, как помидор.
Эве понадобилось много сил, чтобы произнести эти слова. По дороге сюда она их постоянно мысленно повторяла. Девушка хорошо понимала, что от успеха сегодняшней встречи зависит все. Мосты сожжены, и ничего уже не изменить. Произнеся заготовленную фразу, она почувствовала себя воздушным шаром, из которого выпустили воздух. Неожиданно ее охватил страх, что из этого нереального плана ничего не выйдет.
Однако у нее не было возможности долго пребывать в экзистенциальной депрессии, поскольку из-за спины Александра появилась странная фигура. Эва так давно не была в деревне и не участвовала в ее жизни, что была не в курсе многих событий. Мало того, что она ничего не знала о Кропивницком, она ни разу не слышала о «ведьме Малгожате». Мама, видимо, считала излишним сообщать дочери обо всем, чем жила Венжувка, пока Эва училась. Поэтому девушка пережила настоящий шок при виде пожилой женщины в странной одежде, державшей в руках блюдо с сырым мясом, которая прошла мимо Александра, словно он был предметом интерьера, остановилась всего в каких-то десяти сантиметрах от Эвы и спросила сквозь зубы:
– А тебе здесь что нужно?
Мало сказать, что Эва замерла, от такой непосредственности у нее просто отобрало дар речи. Наверное, у нее было такое лицо, что временно отодвинутый на второй план Александр тихо рассмеялся, однако сразу посерьезнел и сказал женщине с блюдом:
– Малгожата, бога ради, что вы вытворяете?! Это моя гостья!
– Какая гостья? – Малгожата с сомнением повернулась к Александру. – Это же дочка Охников. Из деревни. А не гостья! Вы что, пан Алекс?
Эва продолжала стоять как вкопанная, слушая слова этой жуткой женщины, которую видела впервые в жизни, но которая, видимо, знала о ней достаточно много.
Александр, извиняясь, кивнул Эве. «Я сейчас вернусь», – произнес он, взял сопротивляющуюся Малгожату под локоть и потянул в сторону кухни.
– Черт, что это было?! – воскликнула Эва, когда эти двое исчезли из ее поля зрения. – Матерь Божья!
Александр вернулся через минуту и еще издалека принялся извиняться:
– Мне очень жаль, что так получилось, не сердитесь на Малгожату. На самом деле у нее золотое сердце. Она моя экономка, но иногда ведет себя так, будто она не экономка, а сторожевая собака, – оправдывался он. – Даже не знаю, как просить прощения за эту ситуацию.
«Золотое сердце, ага…» – недовольно подумала Эва, но сказала:
– Ничего страшного не произошло. В конце концов, я действительно дочь Охников из деревни. – И она попыталась рассмеяться.
Александр явно почувствовал облегчение.
– То есть вы не сердитесь?
– Нет, что вы!
– Уф… – Александр вздохнул. – Проходите в гостиную. Малгожата сейчас подаст нам кофе, – добавил он, и Эва подумала, что вряд ли хотя бы попробует то, что приготовит эта сумасшедшая старуха.
Они прошли вглубь дома, и Александр указал Эве на кресло в гигантской гостиной. Одна из ее стен служила застекленным выходом в зимний сад, полный цветущих растений, остальные были украшены персидскими коврами, коврами был покрыт и пол из экзотических пород дерева. Гостиная была выполнена в ближневосточном стиле и, хотя была огромной, выглядела очень уютно. Это было красиво, и Эва не смогла скрыть восхищения.
Хозяин перехватил ее взгляд.
– Эти ковры я привез из Ирана. Я был там в девяносто четвертом или пятом, точно не помню…
– Как чудесно! – Эва была в восторге. – Наверное, Иран – необыкновенная страна.
– Это так. – Кропивницкий кивнул. – Студентом я мало ездил по миру, но в Иран меня заносило раза четыре. Несмотря на запрет алкоголя… – Он улыбнулся.
– Я читала, что там множество опиумных курилен, – сказала Эва, но тут же прикусила язык. – В общем, это не важно. Главное, что там красиво.
Александр кивнул, и на минуту воцарилась тишина. Эва собралась с силами и продолжила:
– Возвращаясь к нашему разговору…
В этот момент открылась дверь и в гостиную вошла так напугавшая ее Малгожата. Она несла поднос с мейсенским фарфором: две чашки с блюдцами и маленький кофейник. Экономка поставила это все на стол, даже краем глаза не взглянув на Эву.
– Спасибо, Малгожата, – сказал Александр.
Она кивнула и вышла, не сказав ни слова, беззвучно закрыв за собой дверь.
– Вы начали о чем-то говорить, – вернулся к разговору хозяин, наливая кофе в чашки. – Сахар?
– Простите? – Выбитая из колеи Эва растерялась. – А-а, да, ложку, пожалуйста…
Алекс положил в кофе сахар из красивой серебряной сахарницы. Эва смотрела на него, пытаясь собраться с мыслями.
– Да, возвращаясь к нашему разговору, – заговорила она снова, – у меня есть для вас специалист для работы с библиотекой.
– Вот как? – Алекс сделал глоток кофе. – Это прекрасная новость! Расскажите мне о нем.
Эва смутилась, взяла чашку и сделала глоток крепкого, словно проклятие, напитка.
– Да, действительно, с чего бы начать… – Она нервно прикусила губу. – Учится в аспирантуре. Несмотря на юный возраст, на счету уже три публикации в самых известных отраслевых журналах. И это ближайший помощник профессора Яроша… – с неуверенным видом добавила девушка.
Лицо Александра приобретало все более радостное выражение.
– Ага, любимец профессора!
– М-м… Я бы даже сказала, любимица…
– Значит, это девушка?
Эва втянула воздух, затем громко выдохнула и собралась с духом.
– О’кей, один раз умирать… Этот кандидат – я!
Кропивницкий отставил кофе и внимательно посмотрел на нее.
– Как это вы?
Эва была близка к отчаянию. Значит, ничего не вышло. Он не возьмет ее.
– Ведь вы едете во Францию, – заметил Александр.
Бившийся с сумасшедшей скоростью пульс Эвы начал медленно возвращаться в норму.
– Все, уже не еду.
– Что случилось? – Он выглядел обеспокоенным.
«Ну, – подумала Эва, – не стоит говорить, что я отказалась, он все равно не поверит».
– Ничего страшного, просто стечение обстоятельств, – без труда солгала она.
– Гм… – недоверчиво хмыкнул мужчина. – Я, конечно, понимаю, что вы недовольны таким поворотом событий, но должен признать, что, с моей точки зрения, это просто прекрасно, – сказал Кропивницкий, и Эва почувствовала, как тяжелый камень свалился с сердца. – Когда вы можете приступить?
Девушке хотелось с радостным криком броситься ему на шею, вместо этого она сложила руки на коленях и ответила:
– Может, с понедельника? Мне еще нужно привести в порядок дела в университете.
– Прекрасно! Тогда остается только решить вопрос вашего гонорара и подписать договор.
– Я готова обсудить условия. – Эва широко улыбнулась. На самом деле ей хотелось его расцеловать.
* * *
В понедельник утром Эва остановилась у ворот, но прежде, чем она успела нажать кнопку домофона, они начали бесшумно открываться. Девушка страшно смутилась, понимая, что за ней наблюдают, и быстрым шагом пошла по брусчатой дорожке, ведущей вглубь поместья.
На крыльце ждала женщина, присутствие которой лишало Эву уверенности в себе. Малгожата стояла на крыльце, сложив руки на груди. Как и следовало ожидать, вид новой работницы не вызвал у нее радости.
– Добрый день. – На всякий случай Эва как можно приветливее улыбнулась мрачной фигуре на вершине лестницы.
– Добрый, – буркнула та и кивком головы показала, что гостья может войти.
Эва рассчитывала на другое и почувствовала некоторое разочарование от того, что ее встретил не хозяин. «Но ведь, – объяснила она себе, – такой занятой человек не может тратить время на своих работников».
Эва покорно шла за молчаливой, неприветливой Малгожатой, одетой, как обычно, в блузку с воротничком-стойкой и шерстяное платье. В конце концов они остановились перед дверью значительно меньшего размера, чем те, мимо которых проходили раньше.
