– С кем?
– С красивой английской леди.
– Забудьте об этом, – усмехнулся он, хотя горло его сжалось. – Свадебная лихорадка обошла меня стороной.
Эмма распустила волосы и расчесала их. Сняв чулки и туфли, она свернулась на софе. Хотя этот номер был намного меньше номера Эйдана, он радовал глаз своим комфортом. Чтобы не чувствовать одиночество, Эмма включила телевизор, но отключила звук.
Показывали классический рождественский фильм. Герои повздорили и отчаянно старались игнорировать друг друга на вечеринке. Трудно было не заметить сходство между ними и Эйданом с Эммой. Даже одежда героини была в той же цветовой гамме. Эмма не смогла заставить себя переодеться. Мягкий зеленый бархат поддерживал ее дух и заставлял чувствовать себя женственной.
Раздался стук в дверь. Посмотрев в глазок, она впустила Эйдана. Выражение его лица было непонятным.
– Я думал, что ты разозлишься, – помолчав, произнес он.
– Из-за чего?
– Не прикидывайся дурочкой. Из-за того, что я сказал тебе сегодня утром. О времени моей помолвки.
– Мы оба наделали ошибок, Эйдан. Вряд ли я могу упрекнуть тебя в чем-то.
– Ты вообще нормальная? – вскинулся он. – Почему ты не обзываешь меня последними словами? Не швыряешь в меня чем попало?
– По той же причине, по которой ты сейчас стоишь здесь. – Эмма говорила тихо, но сердце ее при этом обливалось кровью. – Мы не знаем, как нам быть, потому что мы разрушили наше прошлое, но между нами все же существует что-то.
Эйдан сорвал галстук и потер шею:
– Я уезжаю утром.
Эмма с негодованием помотала головой:
– Твою маму это просто убьет. Она с нетерпением ждет, что вся ее семья соберется в Рождество. Пожалуйста, останься! Лучше я уеду!
– И куда ты поедешь?
– Думаю, в Англию.
– Но Миа и моя мать пригласили тебя отпраздновать Рождество.
– Я не член вашей семьи. Но ты-то Каванах, Эйдан. Ты не можешь подвести своих. Они поймут, что ты так и не оправился после смерти Даньелл.
– А почему ты считаешь, что я не оправился?
– Я поняла это по твоему тону. Ты любил ее. И потерял при трагических обстоятельствах. Приезд в Силвер-Глен в рождественские праздники оживил ужасные воспоминания.
Эйдану казалось, что его разрывает на части. Подло сбегать от семьи именно сейчас. Но, видит бог, это единственный выход.
Если он позволит Эмме уехать из Силвер-Глен, это ничего не решит. Он намеренно внушил ей, что все эти годы он горевал по Даньелл. Это было наказание для Эммы. Но почему же ему так гадко?
– Я не могу остаться, – упорствовал Эйдан. – Не хочу.
– Но ты должен! – воскликнула Эмма.
Босиком, с распущенными волосами, она была очень похожа на ту девочку, которую он любил в Оксфорде.
– Ты можешь убедить меня, – нагло заявил он.
Раз уж они все равно никогда больше не увидятся, ничего страшного не случится, если он проведет еще одну ночь в ее объятиях.
Эмма молча смотрела на него.
– Скажи же что-нибудь, – прорычал Эйдан. – Да или нет?
Ее голубые глаза, в которых плескалась боль, изучали его.
– Да.
Облегчение, которое охватило его, странным образом контрастировало с несчастным видом Эммы. Это разозлило мужчину.
– Тебе не обязательно выглядеть жертвой. Если не хочешь меня, так и скажи. Мне не нужны никакие игры.
Она невесело рассмеялась:
– Это не игра, Эйдан, поверь.
Эмма ушла в ванную. Было слышно, как полилась вода.
Он забарабанил в дверь:
– Хватит прятаться от меня, черт бы тебя побрал! И не вздумай раздеваться, это моя работа.
Эмма так неожиданно распахнула дверь, что он чуть не упал. Ее глаза метали голубые молнии.
– Отлично! Делай что хочешь.
Она прошла к кровати и встала спиной к нему, потом перекинула волосы через плечо, обнажив шею.
Пульс ускорился и сводил его с ума. Эйдан быстро сократил расстояние между ними.
– Я не особый поклонник яростного секса, – прошептал он, целуя ее плечо. – Давай забудем обо всем, кроме одного – как доставить друг другу удовольствие.
Эмма насмешливо улыбнулась:
– Ты имеешь в виду, как нам придушить друг друга?
Эйдан покачал головой.
– Я не хочу придушить тебя, Эмма. Ну, по крайней мере, не всегда. – Ради справедливости ему пришлось добавить это.
Она вздохнула:
– Похоже, враги из нас получаются гораздо лучше, чем друзья.
Эта фраза встревожила его.
– Я не хочу быть твоим другом.
Когда Эмма повернулась к нему лицом, Эйдан схватил ее за плечи, неожиданно испугавшись, что она сбежит.
Босая, Эмма была гораздо ниже и казалась беззащитной. Она подняла голову и пристально посмотрела на него, словно пытаясь заглянуть ему в душу.
– Когда-то мы были друзьями.
– Нет. – Он яростно затряс головой. – Мы были любовниками. У нас не было времени стать друзьями, потому что с первого же дня я был охвачен желанием.
– Желанием? Разве это была не любовь?
Эйдан знал, что причиняет ей боль.
– Похотью, Эмма, – сказал он. – То была физическая страсть молодого мужчины к прекрасной женщине. Любовь не заканчивается. А желание проходит. В этом разница.
– Но ты до сих пор хочешь меня.
Он понял, в какую ловушку себя загнал. Черт! Эйдан тут же дал задний ход:
– Только потому, что мы оказались в такой ситуации… Рождество, свадьба, романтика… Все это не по-настоящему. Я не шутил, когда сказал, что уеду утром. Я не изменю свое решение.
Она печально улыбнулась:
– Это окончательный ответ?
Эйдан старался не поддаваться ее очарованию.
– Окончательный. А теперь скажи, хочешь ты меня на таких условиях или нет?
Мягкие ладони обхватили его лицо. Прохладные тонкие пальцы скользнули по разгоряченной коже.
– Я люблю тебя, Эйдан. Ты предпочел бы не слышать это. Возможно, ты не веришь мне. То, что произошло десять лет назад, подорвало твое доверие ко мне. Но прежде, чем ты уедешь, я хочу, чтобы ты знал, что я чувствую. Понятия не имею, какое отношение Даньелл имеет ко всему этому, но ее нет, а я есть. Я не могу изменить то, что случилось в Англии. Но, пожалуйста, Эйдан, не надо жить прошлым.
Каждое ее слово вонзалось в него, словно осколок стекла, попадая прямо в сердце. Эмма любит его. Эйдану хотелось кричать от распиравшего его триумфа. Бить себя в грудь. Скакать по крышам.
Но при этом он ощущал сильнейшую боль. Он когда-то поверил Эмме. Отдал ей свое сердце со всей беззаботностью юности, не осознавая, чем рискует.
Трижды любимые люди предавали его. Для отца навязчивое желание найти серебряные рудники оказалось важнее, чем его сыновья. Даньелл умерла, предоставив Эйдану жить с чувством вины за то, что он не любил ее так, как она того заслуживала. А Эмма… Эмма заставила его поверить в любовь. И это был самый жестокий удар.
– Я не хочу, чтобы ты любила меня, – отрезал Эйдан и обрушил на ее рот поцелуй, стремясь получить то, чего отчаянно добивался. Дрогнув, губы женщины сдались. – Все, что я хочу, – это ты.
Эмма почувствовала, как горячие слезы подступают к глазам. Она поставила на кон все и проиграла. Застонав, она высвободилась.
– Я тоже хочу тебя, – прошептала Эмма. – Но мне не нравится злость в сексе. Пойдем в постель, Эйдан.
Он помог Эмме расстегнуть молнию на платье и поддержал за локоть, когда она переступила через упавшее к ее ногам бархатное зеленое облако. Эйдан поднял платье и повесил его на ближайший стул.
Эмма заметила, как загорелись глаза Эйдана, увидевшего ее нижнее белье и пояс. Ее соски напряглись от удовольствия. Его пылающий взгляд охватил ее всю, с головы до ног, не оставляя никаких сомнений в том, как сильно он ее хочет. Менее прагматичная женщина сказала бы, что наверняка любовь скрывается где-то за этим грубым фасадом, но Эмма не стала дурачить себя. Эйдану нужно ее тело, а не душа, не ее признание. И раз уж она любит его так сильно, что ее любви хватит на двоих, она готова дать ему все. И если она потом останется ни с чем, то не будет плакать.
Взяв его за руку, Эмма легла на кровать. Эйдан тут же оказался на ней. Его лицо раскраснелось, возбуждение невозможно было не заметить. Они яростно целовались. У его губ был вкус свадебного торта и кофе.
– Боже, ты сводишь меня с ума, – пробормотал он, втягивая в рот сосок вместе с тонким кружевом бюстгальтера. – Скажи, что хочешь меня.
Она негнущимися пальцами расстегнула его рубашку:
– Хочу, Эйдан, очень хочу.
Он отстранился, чтобы снять ботинки и расстегнуть брюки. Освободив напряженный символ мужественности, он прохрипел:
– Я не могу больше ждать.
Эйдан не успел раздеть до конца их обоих, и это подействовало на Эмму так же возбуждающе, как и прикосновение его больших рук к ее телу.
– Не жди, – проговорила она, притягивая его к себе.
Ему потребовалась пара секунд, чтобы скользнуть внутрь, отодвинув тонкую полоску материи. Он вошел в нее одним мощным рывком, от которого изголовье кровати стукнулось об стену.
