– Вот как, – сказала она сладким голосом. – Мы, по-моему, не приглашали ее присоединяться к нам.
– Не приглашали, верно, – все так же тихо ответил он. – Но ее пригласила моя матушка, и это обязывает нас обоих вести себя учтиво.
– Вас, возможно, и обязывает, – фыркнула Джиллиан через плечо. – Но ваша маленькая подопечная и близко не считает себя такой снисходительной и великодушной.
На самом деле Джиллиан понятия не имела, почему ее так вывел из себя тот факт, что он встал на защиту леди Софии. Но времени на обдумывание у нее не было, потому что Стивен схватил ее за руку и развернул к себе лицом.
В крипте было темно, свет исходил лишь от мерцающего пламени их факелов. Огонь подсвечивал его лицо красноватыми бликами, отчего оно выглядело почти демоническим, когда он впился в нее взглядом. Одной рукой Стивен приподнял ее подбородок, заставив смотреть себе прямо в глаза, в которых тоже плясали отражающиеся языки пламени, и это завораживало Джиллиан, несмотря на внезапный приступ леденящего страха, пронзивший ее.
Она оставила все попытки сопротивления.
– Слушайте меня внимательно, – сказал граф; голос его звучал гулко, отражаясь от зловещих каменных стен. – Хорошие манеры – это нечто большее, чем использование слов «спасибо» и «пожалуйста». Они предполагают доброту, желание находить в людях самое лучшее, вместо того чтобы выискивать только худшее. И если вы не в состоянии справиться с этим, то вам лучше возвратиться в Йорк прямо сейчас, потому что озлобленностью и недоброжелательством вы опозорите нас обоих.
Джиллиан почувствовала, как грудь ее сжимается от досады и огорчения.
Он был прав. В своих попытках быть утонченной она действовала по худшим образцам поведения дворянства, вместо того чтобы следовать лучшим. Потупив взгляд, Джиллиан тихо пробормотала:
– Конечно, вы совершенно правы. Простите меня.
Он с удивлением посмотрел на нее, и уголки его губ изогнулись в легкой улыбке. Оставив ее подбородок, Стивен положил ее руку на свою.
– Тогда пойдемте. Давайте посмотрим на ваших мертвецов.
Но на этом их прервали, поскольку по лестнице, демонстрируя отвагу, которую Джиллиан от нее явно не ожидала, опираясь на руку своего брата и покачиваясь, спустилась леди София; лицо ее от испуга было таким бледным, что казалось полупрозрачным. Позади них с еще одним факелом в руках шел священник, который обеспокоенно морщил лоб и нервно поглядывал на леди Софию.
– Слава богу, – со вздохом облегчения сказал лорд Таллис. – А я уже боялся, что вы ушли вперед. Помогите ей, Мавенфорд, пока я зажгу свой факел.
С поспешным проворством, вызвавшим раздражение Джиллиан, Стивен оставил ее и быстро подошел к подножию лестницы. Он протянул вперед одну руку, и леди София едва не бросилась в его объятия, стараясь чуть ли ни бегом преодолеть последние ступеньки. Потом она просто прилипла к Стивену, словно он был последним барьером между ней и всем загробным царством.
Раздосадованная таким поворотом событий, Джиллиан едва не отпустила по этому поводу какую-то колкость, однако, вспомнив замечание Стивена, вовремя прикусила язык и смолчала. В отличие от Тома, который держался к ней вплотную.
– Со своей тощей шеей и бледной кожей она очень похожа на ощипанную курицу.
Джиллиан удивленно опустила на него глаза, при этом едва не задохнувшись от сдерживаемого хохота.
– Том, какой ты недобрый.
Парнишка пожал плечами, явно демонстрируя, что на него лекция графа не произвела никакого впечатления.
– Хотите, я пообщипаю ей перышки?
– Что?
– Ну, вон та побрякушка… Может, мне спереть ее для вас?
Джиллиан снова взглянула на леди Софию. К той понемногу возвращалось самообладание, и сейчас она уже стояла прямо, как свеча, если не считать преднамеренного наклона в сторону Стивена. Они о чем-то потихоньку переговаривались, а священник тем временем снова принялся вещать об особенностях кладки и архитектуры.
Смысл слов Тома Джиллиан поняла только тогда, когда в пламени факела ярко блеснул золотой крест, уютно покоившийся между грудей леди Софии.
– Ты не сможешь снять этот крест, Том. Как? Она ведь носит его на самом виду.
Том весь напрягся – это явно звучало оскорблением по отношению к его искусству карманника.
– Смогу. Просто следите за мной.
Он хотел уже ускользнуть, но Джиллиан схватила его и удержала.
– Не смей, Том. Просто подумай о том, что может случиться, если тебя поймают. Ты потеряешь место у графа. Кроме того, полетит и моя голова – за то, что я позволила тебе попробовать это сделать.
– Но…
– Никаких «но», Том. – Она строго посмотрела на него, и парнишка, тяжело вздохнув, сдался. Джиллиан улыбнулась ему и потрепала его по голове.
Затем они прошли под каменной аркой и оказались в следующем зале.
– В любом случае спасибо тебе за то, что хотя бы подумал об этом, – прошептала Джиллиан. – Было бы славно взглянуть, как с ее лица сходит эта высокомерная улыбочка. Ну ладно, – сказала она, в свою очередь тоже скорбно вздохнув. – Теперь я приличная дама и не должна думать о таких вещах.
– Не понимаю, почему вы так переживаете. – Том скорчил гримасу, посмотрев в сторону графа и леди Софии, которая сейчас стояла так близко к нему, что, казалось, прилипла к его бедру. – Зад у вас все равно в два раза больше, чем у нее, – это же ясно, как божий день.
Мысленно переведя это заявление на литературный английский, Джиллиан почувствовала, что настроение у нее поднялось. Верно, ей по-прежнему очень хотелось выцарапать леди Софии глаза, но, по крайней мере, Том остался ее другом.
– Спасибо, Том. Я подумаю над этим.
– Чего уж, – кинул он, – вы сделаны из того же теста, что и я. И не нужно пытаться изменить что-то, став одной из них.
Он презрительно сплюнул в направлении леди Софии, но тут заметил первую нишу, в которой лежало мертвое тело.
– Чтоб мне провалиться на месте! Как думаете, могли на них остаться какие-то побрякушки? – И он тут же бросился выяснять это, осторожно сдув пыль с мертвеца и явно стараясь найти что-то, что можно было бы украсть.
Джиллиан замедлила шаг. Глаза ее продолжали следить за мальчиком, но сердце в груди стучало тяжело. Он сказал, что они с ним из одного теста. Неужели это настолько очевидно? Неужели каждый видит ее истинные корни так же ясно, как видит это Том?
Джиллиан понимала, что он хотел сделать ей комплимент, но увидела в этом еще одно указание на то, как далеко ей нужно продвинуться, чтобы справиться со своей задачей. Если маленький уличный мальчишка смог раскусить ее за две недели, сколько времени на это потребуется кому-то еще? И сколько на это уйдет у Стивена?
Она так бы и стояла, застыв в шоке и прислушиваясь к себе, ибо чувствовала, как уверенность покидает ее с каждым новым вздохом, но тут рядом с ней неожиданно возник лорд Таллис.
– Спасите меня, милая леди, иначе я просто скончаюсь от скуки. Такое впечатление, что наш священник твердо намерен выложить нам все, что когда-либо было написано о каменной кладке, и мне, честно говоря, уже хочется случайно уронить ему на голову один из этих прекрасных образцов древнего зодчества.
Джиллиан растерянно заморгала, с трудом отвлекаясь от занимавших ее мыслей.
– Ах, мне очень жаль, милорд, если это нагоняет на вас скуку. Возможно, вам было бы лучше подняться наверх, где вы…
– Вы меня неправильно поняли, мисс Виндхэм, – учтиво оборвал ее лорд Таллис. – Я сказал, что мне скучно в обществе этого занудливого священника. Однако не в вашем. Вы и вправду находите интересным смотреть на этих мертвецов?
Они вошли в помещение, где в альковах, расположенных в нишах, лежали груды пыльных костей.
Присев, Джиллиан протерла древнюю надпись, вырезанную на каменной плите.
– Да, лорд Таллис, – после небольшой паузы призналась она, – я нахожу это весьма интересным. Понимаю, что кажусь вам безнадежно странной, но ничего не поделаешь.
Он подошел поближе, очевидно желая рассмотреть одно из тел, лежавшее на верхней полке.
– Скажем, скорее оригинальной, чем странной. – Он повернулся к ней, и глаза их встретились. – Оригинальной и чрезвычайно интригующей.
Джиллиан встала и попятилась; ей очень не понравился его пристальный взгляд, направленный, казалось, в ее декольте. Когда она вновь заговорила, голос ее звучал твердо, но не холодно:
– Вы обнаружите, милорд, что я невосприимчива к «испанским монетам»[6]. И я понимаю, что истинная причина, по которой вы разговариваете со мной, состоит в том, чтобы освободить Стивена от меня ради вашей сестры.
Его светлые брови удивленно приподнялись.
– Уже просто Стивен, вот как?
Джиллиан вдруг почувствовала, как густо краснеет. Она была в бешенстве, ибо страшно злилась на себя за столь глупую оплошность.
– Граф – мой кузен и попечитель. И это обстоятельство несколько сблизило нас.
– Действительно. – Это было произнесено с интонацией утонченного интригана, и Джиллиан поймала себя на том, что вспылила, несмотря на то что неопытная дебютантка могла бы и не уловить здесь никакого подтекста.
