Р. Грей - Duet

У одной стены стояла огромная кровать с балдахином, которая, конечно, была разобранной. Я уставилась на подушку, на которой лежала его голова ночь назад, и у меня появилось странное желание лечь в той же позе, чтобы узнать, как он спит.

Рядом с его тумбочкой был книжный шкаф, наполовину заполненный книгами, а наполовину — разными безделушками, купленными, вероятно, во всех городах мира. Там же была и миниатюрная Эйфелева башня, которая придерживала учебники по игре на гитаре, и богато раскрашенный яркими цветами индийский слон.

В другой стороне комнаты была открыта дверь на балкон, на котором находилась маленькая зона отдыха. Джейсон уже откинулся на диване, сидя лицом к окну. Там же было и маленькое кресло, и, поскольку Джейсон даже не пошевелился, чтобы поприветствовать меня, я прошла в комнату и уселась в кресле. Я могла чувствовать на шее тепло от солнца и знала, что вид оттуда, где сидел Джейсон, удивительный, но не собиралась сидеть вместе с ним. Он, наверное, спихнул бы меня.

— Я начал работать с несколькими строчками, которые, думаю, могли бы сгодиться для нашего дуэта, — сказал он, рассеянно играя на акустической гитаре, пока смотрел, как я устраиваюсь поудобнее.

Он наигрывал тихо и плавно. Вокруг резонаторного отверстия гитара немножко поблекла, но звук все равно был чистым. Я задавалась вопросом, сколько лет он играет на этой гитаре и сколько песен он создал, используя этот гриф.

Я начала кивать в такт головой, а он повторял снова и снова. Такт был простой, я чувствовала ритм. Он ударил басовую струну, затем ушел вверх, вниз, вверх. Он держал ноту на один бит, затем открыл аккорд С. Am, Em, F, C, G. Аккорд за аккордом, и я была загипнотизирована рисунком, который создавали его пальцы, бегая по струнам.

Я не смогла достаточно быстро вытащить свою гитару из чехла. Еще два раза я прослушала ритм, а затем начала бренчать, имитируя его аккорды и перебирая пальцами струны, пока мы не зазвучали вместе.

Мы начинали и повторяли сотни раз, экспериментируя с ритмом, который он создал. Затем, наконец, он закрыл глаза и начал тихо петь. От его сурового, проникновенного мурашки тут же поползли по моей спине.

Он оставил глаза закрытыми, и я продолжала ритм за нас обоих, пока он пел.

Уголки его губ приподнялись после последней строчки, и я знала, что он дразнил меня.

— Вау, давай, расскажи мне, что ты на самом деле чувствуешь, — засмеялась я, продолжая водить пальцами по струнам гитары. — Что, если я начну сейчас?

Он открыл глаза и улыбнулся. Первая настоящая улыбка, которую он подарил мне.

— Действуй.

Я прождала аккорд, чтобы повторить начало, пока мой разум искал текст. Обычно я так не работала. Мои песни создавались медленно и вдумчиво, но было что-то забавное в том, чтобы петь стихи, слетающие с кончика моего языка. Я облизнула сухие губы и сглотнула, готовя голос, прежде чем начала тихо петь.

Ты хочешь, чтобы я ушла.

Ты ненавидишь мой статус-кво.

Он улыбнулся шире. Его темные глаза с заметным восхищением смотрели, как мои пальцы двигаются по струнам.

Теперь я практически на дне.

Я посмотрела на гриф, пытаясь чуть изменить ноты, которые мы уже придумали.

Я уйду, если смогу.

О, да, я знаю, что должна.

Ты меня неправильно понял.

Я закусила губу, чтобы удержаться от улыбки.

Ты — критичный придурок.

Спорим, что сейчас ты в отличном настроении.

Никто из нас не переставал играть, когда мы засмеялись над нашей жалкой попыткой сочинения песни. Я не знаю, что мы делали — точно не писали наш дуэт, — но напряженность в комнате спала, в сравнении с тем, когда я зашла сюда впервые, рассчитывая на что-то.

— Это было действительно ужасно, — сказала я, пробренчав пальцами по гитаре, прежде чем положила ее на колени.

— Ноты или наши стихи? — спросил он.

— Нет, мне понравились аккорды. Я имела в виду мои стихи.

Он подвигал губами, пока обдумывал мой ответ. Мысли затуманили его взор, но он все еще не позволял прочесть их.

— Я не имею в виду те тексты. Может, и имел, когда впервые тебя увидел, но не более того, — сказал он, уставившись в окно через мое плечо.

Я улыбнулась.

— О, я определенно имела в виду свои.

Он засмеялся, и мы продолжили играть все утро. Мы не написали стихов в этот день, но мы продолжили играть, создавая мелодию для дуэта. Корни закладывались аккордами, которые падали, как листья с деревьев.

Создавать аккорды к песне — не самый легкий процесс. Сначала мои пальцы оставались на грифе, пока мой разум работал напряженно, пытаясь питать мое творчество. Я бы хотела продолжать наигрывать, ошибаться и получать озарение, пока все не получилось бы.

Я начинала с одного аккорда. Это все, что требовалось. А когда заканчивала и отыграла песню, чувствовалось, что эти аккорды созданы быть вместе.

Хорошая песня не звучит так, будто я ее создала только руками. Кажется, будто судьба создала эту песню, а я просто записала ее в окружающем беспорядке, вдыхая ясность в бесконечное сочетание звуков.

Мы с Джейсоном не добились этого, играя вместе в первый раз, но я знала, что добьемся. Я никогда не чувствовала, чтобы суета отступала так быстро и легко, как это происходило, когда мы с Джейсоном звучали вместе.

Если бы я дала вам совет, он был бы таким: никогда не надевайте туфли на каблуках в конюшню. Оставьте свои «Прада» в ЛА.

Следующим утром я стояла в конюшне с чашкой кофе в руке. Утренний воздух был прохладным, но на мне была теплая шерстяная накидка. Мои каблуки шатались на гравийной дорожке, но я успешно добралась до двери без растяжения голеностопа.

Я не видела Дотти с тех пор, как ездила в город, поэтому захотела проведать ее и угостить несколькими кусочками сахара, которые сунула в карман за завтраком. Я поставила чашку на камень у конюшни и использовала обе руки и вес своего тела, чтобы открыть тяжелые двери.

— Господи, — выдохнула я, когда открыла их достаточно широко, чтобы пролезть внутрь.

Конюшня освещалась солнечным светом, льющимся из окон на крыше, поэтому я не стала включать электричество. Не хотела тревожить лошадей, если они все еще спали. Как и в прошлый раз, запах ударил первым. Он не был слишком резким, просто напоминал, что я в конюшне, а не в пятизвездочном отеле, но потом я увидела Дотти, которая стояла в стойле так, будто ждала меня всю ночь.

Я улыбнулась и медленно шагнула вперед, давая ей привыкнуть ко мне, прежде чем протянуть руку, чтобы она потянулась ко мне и уткнулась мордой в ладонь. Она вытащила голову и шею из своего стойла, чтобы понюхать мои волосы.

— Дотти, сегодня ты выглядишь потрясающе. Спорим, что жеребцы сходят по тебе с ума, — сказала я, потрепав ее по щекам и шее.

Сначала она понюхала мой кофе, а затем потянулась к моему карману.

Я засмеялась и вытащила кубики сахара, подавая их ей по одному. Я бы осталась здесь на весь день, писала бы рядом с ее стойлом, но у меня был назначен звонок по «Скайпу» с моим агентом через полчаса, и я сомневалась, что в Монтане у Джейсона сигнал достигает конюшен.

— Я вернусь чуть позже, — пообещала я ей, потрепав за шею, пока Дотти низко урчала.

Я вышла из конюшни и осторожно закрыла двери. Но когда я повернулась к дому, мой каблук зацепился за камень, и поскольку мои ноги были направлены в сторону конюшен, а тело — на дом, я упала, размахивая руками в воздухе. Обжигающий кофе полетел на мою рубашку и волосы. Не беспокойтесь, грязь всего лишь заполнила мой рот, волосы, глаза, уши и нос. Ничего особенного. Ой, а мои туфли от «Прада», которые стояли больше, чем моя месячная зарплата в старшей школе? Сломались, и сломались так, что грязь в моей вагине была уже даже неважна. (Шучу-шучу, иногда жизнь просто требует каких-то драматических прикрас).

Обратно в дом я тащилась в одной целой туфле и второй — не совсем целой, и по пути на кухню встретила каждого. Дерек выходил через парадную дверь, ЛуЭнн заканчивала мыть посуду в раковине, а Джейсон сидел за столом, старательно пытаясь не заржать.

Когда я заговорила, мой голос был ужасно спокойным, но сама я слышала, что в конце он надломился:

— ЛуЭнн, могу я воспользоваться машиной, чтобы съездить в город после того, как сотру грязь, которая пахнет, как дерьмо, на моем лице?

Мой звонок по «Скайпу» с агентом будет вынужден подождать.

— О, хорошо, Брук. Как ты умудрилась так себя испачкать? День только начался.