Что еще у вас в списке? Только, пожалуйста, не говорите, что побывать в Лувре и увидеть Мону Лизу.
Научиться языком завязывать в узел черенок от вишни.
Предлагаю поднять планку повыше.
Забраться на верхушку айсберга.
Выше.
Спасти чей-нибудь брак.
Слишком высоко. Удачи вам в этом.
А теперь послушайте: вы отказались отвечать на вопрос #48, так что мне придется немного на вас надавить. Подобное сопротивление обычно означает, что мы нащупали больное место.
Вы излагаете как проповедник.
Я готов предположить, что ваше неприятие как-то связано с формулировкой вопроса?
Честно говоря, я не помню, как он был сформулирован.
Самым банальным образом.
Да, я вспомнила.
Вас обидело, что вам задали вопрос, столь явно сформулированный для широких масс. Быть помещенной в группу кажется вам оскорбительным.
Теперь вы звучите как астролог. Или менеджер по кадрам.
Может, я попытаюсь задать вопрос #48 в форме, которая покажется вам более приемлемой.
Вперед, Исследователь-101.
Опишите, при каких обстоятельствах вы в последний раз чувствовали, что ваш муж заботится о вас.
Знаете, я подумала и решила, что предпочитаю первоначальную версию.
Элис Бакл
Объелась.
24 минуты назад
Дэниел Барбедьян – Линде Барбедьян
Мама, пойми, что статус на Фейсбуке – это совсем не то же самое, что эсэмэс.
34 минуты назад
Бобби Барбедьян – Дэниелу Барбедьяну
Чек уже не в ящике. Скажи маме.
42 минуты назад
Линда Барбедьян – Дэниелу Барбедьяну
Чек в почтовом ящике. Не говори папе.
48 минут назад
Бобби Барбедьян – Дэниелу Барбедьяну
Я устал финансировать твои развлечения. Найди себе работу.
Около часа назад
Уильям Бакл
Айнэ Гартен [45] – неужели? Золотистый изюм в классическом имбирном прянике?
Вчера
– Я вчера видела мышь, – говорит Кэролайн, вынимая овощи из плетеной корзинки. – Она юркнула под холодильник. Не хочу вас пугать, Элис, но это уже вторая на этой неделе. Может, вам нужно взять кошку.
– Нам не нужна кошка. У нас есть Зои. Она – эксперт по ловле мышей, – возражаю я.
– Плохо только, что она целыми днями в школе, – замечает Уильям.
– В таком случае, может, ты ее заменишь, – говорю я. – Думаю, она не будет возражать.
– Форель выглядит просто восхитительно! – восторгается Кэролайн.
– За исключением этих черных точек, – говорю я. – Что это, клещи?
Уильям осматривает рыбу.
– Элис, это грязь, а не клещи.
Уильям и Кэролайн только что вернулись с рынка.
– Там была та группа, которая играет блюграсс? – спрашиваю я.
– Нет, но кто-то выбивал на чемодане It Had to Be You .
– Какие красивые, – говорю я, перебирая желтые и пурпурные стебли, – но боюсь, цвет пропадет, если их сварить.
– Давайте положим их в салат, – предлагает Кэролайн.
Уильям поднимает палец.
– Придумал. Сделаем пасту “странгоцци” с форелью в ореховом соусе по рецепту Лидии [46] . А имбирные пряники от Айнэ отлично подойдут на десерт.
– Голосую за салат, – говорю я, потому что, если мне придется съесть еще одно тяжелое блюдо, я порежу Уильяма на странгоцци. Он нашел новое хобби, точнее, вернулся к своему старому увлечению – кулинарии. Всю прошлую неделю каждый вечер мы садились за стол, чтобы продегустировать очередное блюдо, которое изобрели Уильям и его младший повар, ищущая работу Кэролайн. Сама не знаю, как я к этому отношусь. С одной стороны, я испытываю облегчение: не нужно ездить за продуктами, планировать, готовить, но с другой – внезапный обмен ролями с Уильямом выбил у меня почву из-под ног.
– Надеюсь, у нас есть мука из твердых сортов пшеницы, – говорит Уильям.
– Лидия берет половину такой и половину обычной, – уточняет Кэролайн.
Никто из них не замечает, когда я выхожу из кухни, чтобы собраться на работу.
До конца учебного года осталось три недели, и эти недели для меня самые напряженные. Я ставлю шесть разных пьес – по одной в каждом классе. Да, все пьесы идут всего по двадцать минут, но, поверьте, за этими двадцатиминутными спектаклями – много недель работы: надо распределить роли, провести кучу репетиций, придумать декорации и костюмы.
Когда в это утро я вхожу в класс, меня уже ждет Кариса Норман. Едва увидев меня, она начинает плакать. Я знаю почему: я дала ей роль Гуся. В этом полугодии третий класс ставит “Паутину Шарлотты”. Глядя в ее заплаканное личико, я удивляюсь, почему не дала ей роль Шарлотты. Эта роль ей очень подходит. Вместо этого я сделала ее одним из трех Гусей, а у Гусей, к сожалению, нет слов. Чтобы как-то это компенсировать, я сказала Гусям, что они могут кричать “га-га-га”, когда сочтут нужным. На их усмотрение. Они сами поймут, когда представится удобный случай. Это было ошибкой, потому что они считают, что всякий случай – удобный.
– Кариса, дорогая, что случилось? Почему ты не пошла на перемену?
Она дает мне пластиковый пакет. В нем лежит нечто, напоминающее орегано. Я открываю пакет, нюхаю и прихожу в ужас: это марихуана.
– Кариса, где ты это нашла?!
Кариса растерянно трясет головой.
– Кариса, миленькая, ты должна мне рассказать, – говорю я, стараясь скрыть панику. Дети в начальной школе курят марихуану? Может, они еще и торгуют наркотиками? – Не бойся, у тебя не будет неприятностей.
– Мои родители, – говорит она.
– Это принадлежит твоим родителям? – спрашиваю я.
Кажется, ее мать – член Ассоциации родителей. Ох, беда.
Кариса кивает.
– Вы отдадите это полиции? Это то, что полагается делать, если ты ребенок и нашел наркотики.
– Откуда ты это знаешь?
– “Место преступления: Майами”, – торжественно говорит она.
– Кариса, я хочу, чтобы ты пошла на перемену и выкинула это из головы. Я обо всем позабочусь.
Она бросается мне на шею и крепко обнимает. Ее заколка вот-вот свалится. Я убираю ей волосы с глаз и заново закрепляю заколкой.
– Выключи беспокойство, договорились? – Эту фразу раньше я часто говорила своим детям, когда они ложились спать. Когда я перестала это делать? Может быть, нужно возродить ритуал. Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь выключил мое беспокойство.
В перерывах между уроками я борюсь с собой, пытаясь избрать правильную линию поведения. По идее, я должна немедленно отнести пакет директору и рассказать ей все, как есть – что лапочка Кариса Норман настучала на своих родителей. Но если я это сделаю, есть вероятность, что директор позвонит в полицию. Этого я не хочу, но бездействовать тоже нельзя, особенно учитывая нестабильное эмоциональное состояние Карисы. Если я что-то знаю о третьеклассниках, так это то, что они неспособны ничего скрыть – рано или поздно они проговариваются. Кариса не сможет забыть то, что она знает.
Во время ланча я запираюсь в классе и, включив ноутбук, гуглю “лечебную марихуану”. Может, у Норманов рецепт на лечебную марихуану. Но тогда марихуана хранилась бы в специальных баночках с этикетками, а не в обычном пластиковом пакете. Может, фармацевт подскажет, в каком виде они отпускают марихуану. Я кликаю на “Найти распространителя рядом с вами” и уже готова выбрать между “Фогги Дейз” и “Грин Кросс”, когда у меня звонит мобильник.
– Можешь сделать мне одолжение и забрать сегодня Джуда из школы? – спрашивает Недра. – У меня затягиваются эти чертовы слушания.
– Недра, как вовремя ты позвонила! Помнишь, что ты сказала насчет доносов родителям на их детей? В тот вечер, когда мы ходили в школу на лекцию “Как сделать так, чтобы ваши дети не пристрастились к метамфетамину?” Что я должна научиться держать язык за зубами?..
– Это зависит от обстоятельств. Это секс? – спрашивает Недра.
– Да, я заберу Джуда и – нет, это не секс.
– Что-то венерическое?
– Нет.
– Обыкновенное блядство?
– Нет.
– Плагиат?
– Наркотики?
– Да?
– Тяжелые наркотики?
– Марихуана считается тяжелым наркотиком?
– Что случилось? – вздыхает Недра. – Зои или Питер?
– Нет, одна третьеклассница. Она настучала мне на своих родителей, и я пытаюсь понять, должна ли я, в свою очередь, доложить об этом ее родителям?
Недра задумывается.
– Что ж, мой совет по-прежнему – нет, не влезай, держись от этого подальше. Но доверься своей интуиции, дорогая. У тебя прекрасное чутье.
Недра ошибается. Моя интуиция, как и память, стала сильно сдавать где-то после сорока лет.
