– Эй! Не надо плакать! Все будет хорошо.
И снова ощущения Трикси изменились. Что-то запылало внутри.
У Дэниела Ривертона был поразительный голос. Глубокий, сексуальный и несколько резковатый, когда он раздражался или нервничал. Как Трикси было известно, Ривертон являлся одним из самых напористых и предприимчивых бизнесменов в Канаде.
И именно он оказался ее спасителем, ее рыцарем, ее принцем из сказки.
Увидев беспомощно валявшуюся на полу Трикси Марш, Дэниел начал действовать. Он подсунул руки под стул с накрепко примотанной мумией и оказался так близко, что Трикси даже сквозь толщу слоев обмотки смогла почувствовать его свежий, приятный запах, ощутить рельефно обозначенные мышцы рук. С небольшим усилием Дэниел поставил стул прямо. У Трикси на мгновение закружилась голова, и она закрыла глаза. Открывая их, она ожидала увидеть своего спасителя в более реалистичном ракурсе. Но первое впечатление лишь усилилось. Теперь Трикси могла видеть Дэниела полностью, а не только его туфли, и в действительности он показался ей самым привлекательным мужчиной из всех, кого она знала. Вдобавок ко всему Трикси вдруг ощутила покалывание кожи от блаженного чувства спасения.
– Пожалуйста, перестаньте плакать. Я прошу вас.
Сказанные Дэниелом слова словно озарили все вокруг.
«Я прошу вас».
Это было совсем не похоже на то, что происходило с ней с тех пор, как к ней приехали племянницы. Да нет, гораздо раньше – когда Майлс разбил все ее мечты. Трикси все еще виделось его нахмуренное лицо, когда он, посмотрев на новые занавески из мягкого тюля в их спальне, сказал: «Это совсем не то, чего мне хочется».
Ему не понравилось. Трикси тогда заплакала, но не протестовала, когда Майлс с мрачным видом собирал свои вещи.
Дело, конечно, было не в занавесках.
А потом надо было приспосабливаться к жизни в одиночестве. Начинать зарабатывать. По сути, вернуться к самому началу, когда она осталась одна после гибели родителей. Но в произошедшем Трикси увидела и нечто положительное – она обрела независимость.
– Я прошу вас, – снова сказал Дэниел, и эти слова, к стыду независимой Трикси, утешили ее.
Рука Дэниела оставалась на мумифицированном плече девушки, и от этого контакта даже сквозь обмотку Трикси помимо силы и уверенности в его руке ощутила едва различимый электрический разряд.
Она попыталась удержать слезы, готовые вновь пролиться, но они не повиновались. А когда Трикси увидела своих племянниц, сидевших на диване, слезы полились еще интенсивнее. По ее вине девочек ожидал ужас. Какой же тетей она оказалась для них?!
– Вы похожи сейчас на персонаж телерекламы автомобильных шин «Мишлен», – пошутил Дэниел. – Вам знаком этот персонаж? Он весь состоит из надувных покрышек, в щелке между которыми видны лишь глаза.
Трикси засопела и с трудом сглотнула.
– Или на бисквитный пончик из рекламы зерновой компании. – Дэниел определенно хотел успокоить Трикси. – Вы его знаете? Он еще хихикает, когда кто-нибудь пальцем ткнет его в живот.
Конечно, Трикси были знакомы эти рекламные персонажи. И человечек из покрышек «Мишлен», и толстый коротышка, похожий на пончик. Они казались Трикси вполне симпатичными, пока ее не сравнили с ними.
Ее высвобождение из кокона Дэниел решил начать с уха, пытаясь пробраться к нему сквозь многочисленные слои туалетной бумаги.
– Это гораздо серьезнее, чем я предположил вначале, – проворчал он и начал разматывать голову Трикси.
Дэниел был так близко, что она невольно отметила удивительную безупречность его кожи. Его запах – чистый, мужской, чувственный – щекотал ноздри даже под обмоткой.
– Принесите мне ножницы, – резко произнес Дэниел, обращаясь к Молли и Полин. Такое обращение к близнецам было довольно бесцеремонным, но, как оказалось, действенным.
– Нам не разрешают…
Это Молли, кажется. Она была несомненным лидером их пары во всякого рода проделках.
– Сейчас позволено, – сурово сказал Дэниел. Но Молли не могла не возразить:
– А вы разве мой босс, что командуете?
– Да, ты чертовски права. Сейчас здесь командую я, – ответил Дэниел голосом человека, который руководит компанией с огромным количеством служащих. Однако Молли бесстрашно вскинула голову и сузила глаза.
Но даже четырехлетняя малышка не могла не понять, что он человек, у которого не забалуешь. И она неожиданно уступила. Сопровождаемая верной сестричкой, Молли бросилась выполнять поручение.
– Та-ак, – сказал Дэниел. – Кажется, удается разгадать тайну. А что это за цвет волос такой?
– Темно-рыжий, – попыталась ответить Трикси, надеясь, что Дэниел распутал достаточно слоев, чтобы услышать ее.
– О! Шатенка! При таких огромных синих глазах вы должны были быть блондинкой. Погоди те-ка! Теперь я уже вижу ваши волосы хорошо. Вы не шатенка. Они у вас имеют красноватый оттенок, напоминающий выдержанный виски.
Вот это да!
Дэниел говорил медленно и безостановочно, словно ощущал ее состояние, близкое к панике. Так обычно говорят с человеком, стоящим на краю крыши или обрыва, чтобы побудить его отойти от опасной черты.
– У вас необыкновенно маленькие уши, – продолжал Дэниел спокойное повествование. – Мочки проколоты, но сережек нет. Интересно, какие серьги подошли бы вам?
Трикси понимала, что Дэниел ведет одностороннюю беседу для ее же пользы, и это действительно оказывало на нее успокаивающее воздействие.
Он размотал уже достаточно много слоев кокона, чтобы открыть ее лицо, и теперь внимательно смотрел на нее с удивленной полуулыбкой.
– Беру свои слова обратно. Вы совсем не выглядите похожей на упомянутых мной рекламных персонажей.
Дэниел освободил от слоев обмотки ее предплечья и кисти рук. Трикси хотелось пригладить свои волосы, привести их в относительный порядок, но при попытке любого движения она ощущала, что с плечом что-то неладно.
– Больно?
– У меня травмировано плечо, – призналась она. – Но это не так болезненно, как то, что задета моя гордость. Я чувствую себя в дурацком положении.
Надо же, в каком унизительном для себя виде Трикси оказалась именно перед Дэниелом Ривертоном, который явно походил на рыцаря – спасителя из ее снов. Фотографии этого человека украшали обложки крупнейших специализированных журналов, в том числе «Бизнесмен Калгари», на который Трикси подписывалась и увлеченно читала от корки до корки с тех пор, как начала собственное небольшое дело. А случилось это после того, как ее отпустили – уволили, как услужливо подсказал Трикси ее внутренний голос, – из «Бернард Бразерс» год назад.
– Так что же здесь произошло?
Когда несколько дней назад Дэниел представился ей по телефону, Трикси и в голову не пришло, что это тот самый Ривертон.
И вот теперь он, в буквальном смысле во плоти, стоит прямо перед ней, и Трикси не может отвести пристального взгляда от его обнаженной груди. Ничто не подготовило ее к встрече с этим мужчиной. Ни журнальные фотографии, на которые он совсем не был похож сейчас, ни слухи о его несомненной сексуальности, ни раздраженный голос по телефону.
За четыре дня, проведенных с племянницами, она так устала, что теперь на нее накатила паника с всплеском адреналина, да возникла еще и подрывающая силы боль, простреливающая плечо и руку. Но именно это не позволяло Трикси грохнуться в обморок. Она видела перед собой руки Дэниела с рельефно обозначенными мышцами, его широкую обнаженную грудь. Пижамные штаны, низко сидящие на бедрах, открывали взгляду Трикси твердые мышцы живота, так соблазнительно сужающиеся ниже пупка.
У Дэниела были темные волосы, красиво уложенные, несмотря на то что он появился здесь, явно вскочив с постели. Черты его лица были настолько безупречны, что этот мужчина мог бы позировать скорее для обложек глянцевых журналов, чем деловых изданий.
Трикси все-таки заставила себя отвести взгляд от его притягательной груди, чтобы Дэниел не догадался о ее мыслях. Она даже почувствовала себя немного виноватой перед Майлсом, никогда не вызывавшим в ней подобных ощущений. Почему? Наверное, потому, что ему не приходилось спасать ее от неминуемой смерти. К тому же Майлс, с его несколько одутловатым лицом и прядями тонких рыжих волос, с пикантным пузцом и коротенькими, толстоватыми ногами, являл собой полную противоположность Дэниелу Ривертону.
Лицо этого мужчины было скуластым, нос прекрасной формы, рот решительный, четко очерченный. И если бы не полная нижняя губа, оно могло бы иметь выражение надменности и высокомерия. На квадратном подбородке Дэниела притаилась едва заметная ямочка. Пробившаяся на лице щетина не только не портила, но даже добавляла шарма и без того великолепному облику.
Глаза же были совершенно завораживающими – такой пронзительной синевы, какую не смогла отразить ни одна журнальная обложка.
Дэниел начал разматывать последние слои ее кокона, был деловым и решительным.
