Глория почувствовала его волнение, и ей это понравилось. Она откинула простыню совсем и принялась обмывать остальные части тела. Сначала она приступила к ногам, щедро смочив их водой и намылив, массировала ступни, потом щиколотки, затем икры. Она вымыла каждую часть тела обеими руками, перед тем как перевернуть его. Она легонько поцеловала синяк, потом ее руки завладели ягодицами, которые она с нежностью намылила. Но другая ее рука тихо скользила по бедру, находясь в опасной близости от его мужественности, уже готовой извергнуться.
Фредерик чуть вздрогнул.
– Тихо, ничего не бойся, я же сказала, что буду осторожна!
И она была действительно осторожна. Она расстегнула оставшуюся часть униформы. И перевернув его обратно на спину, скользнула по его члену ложбинкой грудей. Она изогнулась, точно сказочная змея, и Фредерик был очарован видом ее крестика, покачивающегося над его воздетой плотью. Глория взяла в руки по груди, сжав его изнывающий орган в волшебные тиски. Потом она возобновила покачивания, сначала очень осторожно, но постепенно все убыстряя ритм. Фредерик сходил с ума от желания к этой женщине, которую знал лишь несколько минут, и чувствовал, что вот-вот взорвется.
Он не решился ни на малейшую ласку, боясь, что она остановится и исчезнет навсегда. Он не пытался вмешаться, заставить ее остановиться или продолжать, убыстрить или замедлить… его воля рассыпалась в прах под одним только ее взглядом, он предоставил все права Глории, которая вскарабкалась на кровать и, сев на нем верхом, устроила дьявольскую скачку.
Непонятно почему, но ритм вдруг замедлился, а тело Глории исчезло, и Фредерик, не веря своим глазам, обнаружил, что она уже собирает вещи.
– Что?! Но что я сделал? Почему ты остановилась? Ты не можешь вот так уйти!
– О, возможно я вернусь, если ты будешь нуждаться в этом…
Фредерик затуманенным взглядом, не скрывая, любовался ею, надеясь, что она изменит свое решение. А она расхаживала перед ним, поглаживая свои груди, затем скользнула пальцем под трусики и поласкала себя.
– Возможно, позже…
И она оставила молодого человека, кипящим от желания, с удовлетворением осмотрев его пылающее тело, перед тем как застегнуть униформу.
* * *
Он не увидел ее до конца смены. Было около девяти, и он понял, что она ушла, так и не повидав его. В палату вошла незнакомая медсестра. Он был возбужден от мысли, что скоро придет Анни, надеясь провести время в приятной компании, но зашедшая дама не имела ничего общего ни с Анни, ни с Глорией… Она все время молчала, измеряя ему температуру, даже не поздоровалась с ним, ограничившись тем, что осмотрела его гипс и повязку. Ее руки не были так нежны, как руки Анни, напротив, они были грубыми и сухими. Но это еще не самое печальное. До этого Фредерик чувствовал, что за ним ухаживают две самые красивые женщины больницы, если не во всей этой профессии! Во всяком случае, ему не повезло, и красота тех двух была полной противоположностью внешности сидящей перед ним женщины.
Стараясь быть вежливым и дружелюбным, Фредерик попытался узнать, видела ли она его врача и знает ли, когда он зайдет к нему. Она пробурчала, что не видела этим утром ни одного врача, скорее всего, его врач утомлен партией в гольф накануне, и она не знает, сколько Фредерик будет здесь оставаться.
Больше Фредерик не предпринимал попыток заговорить, предоставив ей выполнять свою работу в полной тишине, которая вскоре стала угнетающей. Медсестра спросила его, не хочет ли он в туалет, но от одной только мысли, что ему придется представить ее взгляду свою самую интимную часть, он пришел в такой ужас, что его бедная плоть съежилась почти до полного исчезновения. Он хотел, чтобы женщина оставила его одного! Наконец она ушла, и Фредерик начал размышлять о том, чем он займется днем.
Было невозможно читать или заниматься чем-нибудь еще. Он мог, конечно, позвонить, но кому? И к тому же, у него не было телефона. Он умирал от скуки. Но после того как он внимательнейшим образом рассмотрел всю мебель в палате, а также снова попытался пробудить свою память, он с удивлением заметил, что прошло уже несколько часов. Его жуткая медсестра принесла ему поднос с едой, проворчав: «Подозреваю, мне еще нужно заставлять его есть!» Фредерик почувствовал, что просто не в состоянии проглотить ни кусочка, предложенного этой женщиной. Он даже не задержал взгляд на подносе. Не слишком аппетитно… и он не очень-то хотел есть. Он предпочитал дождаться прихода Анни, довольствуясь куском хлеба.
* * *
Угрюмая медсестра пришла еще только один раз, но и этого Фредерику оказалось достаточно. С шестнадцати часов он с нетерпением ожидал прихода Анни, которая несомненно зайдет повидать его, когда начнется ее смена. Но в четверть пятого ее все еще не было. Фредерик был горько разочарован, но сказал себе, что есть еще Глория, которую он, возможно, увидит на следующее утро. Лучше всего пока отдохнуть. Так он мог сконцентрироваться на лечении, попытаться что-нибудь вспомнить, чтобы вернуться, наконец, домой.
Он просил врача, чтобы тот пригласил загадочную соседку, о которой упоминал прежде.
Анни и Глория смогли бы извлечь для себя пользу, если бы к нему вернулась память… Его прекрасные намерения длились целых четыре минуты, пока не пришла хорошенькая блондинка, которая представилась:
– Добрый день! Меня зовут Элиза, сегодня вечером вами буду заниматься я!
Фредерик был сражен наповал. Она была крайне очаровательна! Невысокая, стройная, у нее была спортивная походка и подтянутое тело. Ее светлые волосы были собраны в конский хвост, покачивающийся при ходьбе. Ее голубые, живые, сверкающие глаза, казалось, догадываются о каждой его мысли. Чуть бледноватая, но с легким загаром, который шел ей больше, чем многочасовой загар в солярии, ее ноги и щеки покрывала россыпь веснушек. Она была полностью во вкусе Фредерика. Не такая опекающая, как Анни, не такая властная, как Глория, просто нежная, женственная, кокетливая и соблазнительная. И она тоже показалась ему странно знакомой.
Он пробормотал что-то в ответ на ее приветствие. Она побеспокоилась о его состоянии, спросив, приходил ли уже врач. Она заверила его, что он выйдет из больницы завтра во второй половине дня, если будут готовы сделанные накануне анализы и если они удовлетворят врача и невропатолога. Эта новость наполнила его радостью. Он спросил, сколько времени ему придется носить повязку и гипс, но она не знала этого. Разговаривая с ним, она начала осмотр. Температура была нормальной, все остальное тоже обнадеживало.
– Мои коллеги сказали мне, что у вас кошмарный синяк на бедре, позвольте взглянуть…
Фредерик приподнял простыню, ровно настолько, насколько требовалось, чтобы она могла рассмотреть синяк, и помертвел, увидев, что его член восстал. «Он не может полежать спокойно?! Обязательно устраивать спектакль перед всеми хорошенькими женщинами, которые ко мне приходят?!» Но при воспоминании об этих женщинах, и о том, что они делали, когда приходили, его плоть еще больше увеличилась.
Элиза улыбнулась, увидев синяк, потом осмотрела кожу вокруг гипса. Она предложила смазать ее увлажняющим кремом, чтобы избежать сухости, которая иначе не замедлит появиться. Фредерик согласился (и это в его-то состоянии!), и мучение началось.
У Элизы были сильные руки. Она массировала сначала его плечи, предплечья, потом спустилась на живот и с силой втирала лосьон в бока, не вызывая при этом ни малейшей боли. Она пробежалась пальцами по его паху, после того как размазала крем по его спине, его животу и бокам. Она терла, терла, а он твердел, твердел…
Она принялась за ноги и, забавляясь, вычерчивала узоры на внутренней стороне бедер. Потом наступила очередь живота, талии и поясницы. Фредерик попытался повернуться, чтобы ей было удобнее, но был парализован видом расстегнутой униформы: ничего общего с кружевным бельем Глории, Элиза носила тот тип бюстгальтера из хлопка, под которым грудь слегка покачивалась. Ее напрягшиеся вершинки были маленькими и заостренными, и Фредерику неудержимо захотелось попробовать их. Он хотел видеть ее золотистое крепкое тело, ее плоский живот, открывающийся его взгляду…
В это время Элиза добралась до его возбужденной плоти. Она скользнула рукой по головке, чуть надавливая, как на спелый плод. По его телу пробежала сладкая дрожь. Фредерик закрыл глаза, чтобы насладиться этим моментом. Он решил быть с Элизой поактивнее, чем с другими, и жестом попросил ее скинуть одежду, чтобы почувствовать ее тело рядом со своим. Он забыл о Глории и Анни. Как они отнеслись бы к появлению Элизы? Но Фредерик не хотел сейчас думать об этом. Он хотел притянуть Элизу к себе, целовать ее. Когда он протянул к ней руки, она вдруг отстранилась:
– Все закончено. Я надеюсь, что вам это поможет.
Фредерик был ошеломлен, еще раз оказавшись на краю неудовлетворенного желания. Но перед тем как впасть в отчаянье, он спросил себя, многим ли мужчинам посчастливилось привлечь к себе благосклонность трех прекраснейших женщин? Он, должно быть, любимец богов и непревзойденный соблазнитель! Мысль о том, что он является мужчиной, перед которым невозможно устоять, чрезвычайно понравилась ему. Он признал, что это весьма устраивает его и что он хочет быть таким человеком. Однако одна неприятная мысль не давала ему покоя. Эти три женщины, такие очаровательные и красивые, казались ему знакомыми… Фредерик надеялся, что речь не идет о женщинах, которых он соблазнил и бросил. Они, по меньшей мере, заслуживали джентльменского отношения! Но то, что они были так внимательны по отношению к нему, и, похоже, получали удовольствие, ухаживая за ним, позволяло думать, что это не так. Как сказала Анни, они жили в маленьком городе, и, несомненно, пересекались на улице или в баре. Фредерик сможет увидеть их. Нужно быть сумасшедшим, чтобы их не заметить!
