– Видишь, эта парочка не хочет, чтобы им мешали, – продолжала девица и, схватив клиента за руку, увлекла его к двери. – Пойдем, котенок, в этом доме много укромных уголков, и мы наверняка найдем уютную комнатку.
Дверь за ними захлопнулась. Софи слегка отстранилась от Камерона.
– По-моему, они ушли, – прошептала она.
Камерон не выпускал ее из объятий. Губы и глаза Софи завораживали его. Это было опасно. Рядом с ней Камерон забывал обо всем на свете. Сейчас это чуть не закончилось скандалом, а в будущем могло грозить смертельной бедой.
Камерон наконец выпустил Софи из объятий и поспешно запер дверь.
– Слава богу, все обошлось, – пробормотала Софи, стараясь не выдать своей тревоги.
– На этот раз – да.
– Знаешь, мне нравится, когда ты меня пылко целуешь. Меня сразу бросает в жар, – призналась Софи.
От ее слов Камерон почувствовал возбуждение, ощутил тяжесть взбунтовавшейся плоти.
– Ты пила бренди? – спросил он, ощущая во рту после ее поцелуя вкус этого напитка.
Софи засмеялась грудным бархатным голосом.
– Да, выпила немного. Бренди сильно обжигает, мне не очень понравился этот напиток.
– Это хорошо, – заметил Камерон, стараясь справиться с возрастающим желанием.
Его тревожило то, что Софи внезапно превратилась в настоящую нимфу, источник наслаждений. Это не могло не возбуждать Камерона. «Будь начеку, – сказал он себе. – Тебе нельзя расслабляться». Только в голову отъявленного мерзавца могли прийти грязные мысли и чувства к невинной девушке, случайно забредшей в бордель.
«Но благодаря тебе она уже потеряла невинность», – шепнул ему внутренний демон.
Однако это было еще одним аргументом в пользу того, что ему нужно держать в узде свои эмоции.
– Пойдем, Софи, – резко сказал он, – я должен как можно быстрее вывести тебя отсюда. – Камерон подошел к ней ближе. – Где твой плащ?
Софи махнула рукой в сторону кровати.
– Я оставила его где-то там.
Камерон с трудом отвел глаза от соблазнительной мягкой постели и взял Софи за руку.
– Хорошо, давай вместе поищем его, – процедил он сквозь зубы.
– Да, я знаю, – вздохнув, проговорила Софи и прижалась к его боку, – что выгляжу ужасно, что я похожа на девушку легкого поведения. – Она надула свои красные чувственные губки. – Ха! Плевать я хотела на это!
– Ты вовсе не выглядишь ужасно, – проворчал Камерон. – Если хочешь знать, у тебя обольстительный вид.
– Правда? – Софи захлопала длинными ресницами. – Я просто хотела посмотреть, как буду выглядеть с макияжем.
– Ты соблазнительна, как грех, – заявил Камерон.
Его внимание привлек какой-то шум за дверью. Камерон напряженно прислушался, а затем тихо чертыхнулся:
– Проклятие, нам нельзя сейчас выходить из комнаты. Нужно немного подождать.
За дверью пьяные мужские голоса завели песню, к ним присоединились писклявые женские голоса. Время от времени слышались взрывы смеха, а потом снова зазвучал нестройный хор. Судя по всему, это веселье могло продолжаться еще долго.
Софи опустилась на постель, застеленную бархатным покрывалом, и взглянула вверх на медные светильники, висевшие на прикроватных столбах.
– Здесь очень мило, – сказала она.
– Да, так и должно быть в борделе.
– И кровать очень удобная. – Софи поерзала немного. – Попробуй присесть, тебе понравится.
Если бы подобные слова произнесла не Софи, а другая женщина, это выглядело бы как прозрачный намек, как приглашение заняться любовью. Но Софи, решил Камерон, сама не понимает, что говорит и как можно истолковать ее слова.
Или понимает?
Помахав на себя ладонью, как веером, Софи по-кошачьи потянулась.
– Тебе не жарко? – спросила она. – Может быть, скинешь сюртук?
– Нет, в любой момент мы можем отправиться в путь, – ответил Камерон, невольно глядя на ее пышную грудь, обтянутую муслиновым корсажем, который до середины был расстегнут.
– Что за спешка? – с томным видом спросила Софи. – Я считаю, что опасность миновала. К тому же я не могу появиться у дяди в столь поздний час, это вызовет нежелательные расспросы. Может быть, останемся здесь на ночь? А утром я отправлюсь к родственникам.
«Должно быть, это Господь карает меня за многочисленные прегрешения», – обреченно подумал Камерон.
– Софи, это не гостиница, это бордель, – попытался он образумить свою подругу и, подойдя, взял ее за руку.
Она потянулась к нему и, положив ему ладони на плечи, притянула к себе.
– Я знаю, и, честно говоря, это меня безумно возбуждает. Мне так редко приходилось совершать безрассудства!
Спазм сдавил горло Камерона. Он судорожно вздохнул, чувствуя, как пальцы Софи погружаются в его волосы. Еще немного, и он потеряет самообладание.
– А я, наоборот, похоже, успел нарушить все мыслимые и немыслимые законы и правила на земле.
– Так нарушь еще один, – прошептала Софи.
Камерон взглянул ей в глаза и едва не утонул в их бездонной голубизне. Они потемнели от бури, бушующей в ее душе.
– Пожалуйста, сделай то, что я прошу. Скоро я снова вернусь к прежней трезвой размеренной жизни, и мне хочется сохранить в памяти воспоминания, которые согревали бы меня. – Софи призывно улыбнулась. – Ты же сам говорил, тебе хотелось бы заняться со мной любовью в роскошной постели при ярком свете дорогих светильников. Сомневаюсь, что у нас будет еще когда-нибудь возможность исполнить твою мечту.
По ее лицу, обращенному к Камерону, метались причудливые тени.
– Софи… – прошептал Камерон, и в нос ему ударил крепкий аромат сладких духов, усиливавших желание. – Господи, мне следовало бы быть сильнее, – простонал он и потянулся к ней. – Но я всего лишь эгоистичный слабовольный адский пес.
– О, я питаю слабость к псам, – проговорила Софи, покрывая поцелуями его лицо.
– Похоже, я разбудил в тебе дьявола, – посетовал Камерон. – Это еще один мой грех, которому не будет прощения.
Софи стала развязывать галстук на его шее.
– Не будем говорить о темной стороне жизни, Кэм. Пусть эта ночь будет наполнена светом.
Тьма и Свет… Камерон так долго находился в плену у тьмы, что почувствовал искушение избавиться наконец от ее власти.
– Хорошо, Солнечный Лучик, давай предадимся огненной страсти.
Софи затрепетала, когда Камерон провел кончиком языка по линии ее подбородка. Она и не подозревала, что ее подбородок является столь чувствительным к ласкам. Сняв с него галстук, Софи быстро расстегнула его рубашку, и ее руки скользнули под нее.
Грудь Камерона была мускулистой, покрытой жесткими короткими волосами…
– Не спеши, дорогая, – тихо сказал он. – На этот раз мы будем делать все неторопливо. Не надо пить чашу наслаждения залпом, давай смаковать каждый глоточек, как дорогое вино.
От этих слов у Софи перехватило дыхание.
– Помнишь, я обещал тебе шампанское?
– Увы, я нашла здесь только бренди, да и его осталось на донышке.
Камерон засмеялся.
– Не беспокойся, в этой обители наслаждения спиртное никогда не иссякает.
Сбросив рубашку, Камерон подошел к невысокому полированному шкафчику, стоявшему в дальнем углу, и открыл дверцу.
– Отлично! – воскликнул он и извлек из шкафчика серебряное ведерко, наполненное льдом. Из него торчало горлышко темно-зеленой бутылки. – Сара подает французское шампанское на русский манер: холодным, как сибирская тундра.
Громкий звук вылетевшей из горлышка пробки и шипение искрящегося напитка сигнализировали о том, что бутылка была раскупорена. Камерон быстро разлил шампанское по хрустальным бокалам. Один из них он протянул Софи.
– Когда Дом Периньон, монах, открывший секрет изготовления шампанского, впервые попробовал получившееся у него новое вино, он воскликнул: «Мне кажется, что я пью звезды!» Поэтому я предлагаю тост: «Выпьем за Солнце и Луну».
Софи сделала большой глоток, и ее язык будто пронзило множество крохотных кинжалов. По ее спине пробежали мурашки.
Камерон сел рядом с ней на постель. Его грудь казалась бронзовой в мерцающем свете светильников. Он слизал кусочки льда со своих пальцев и снова наполнил бокалы.
– Говорят, что бокалы для шампанского в виде широкой вазочки на ножке впервые были изготовлены по форме левой груди Дианы де Пуатье. Впрочем, некоторые утверждают, что это была мадам Помпадур, любовница Людовика XV, или, возможно, Мария Антуанетта.
– Я вижу, ты опытный эксперт по части вин.
На лице Камерона сверкнула белозубая улыбка, а в ухе золотая серьга.
