Калли неловко пошевелилась, а герцог, прочистив горло, произнес:
– Мне нужно возвращаться в Маркасл. Я выехал в большой спешке, оставив незавершенными важные дела. И в Дэнси-Парк следует наведаться. Поэтому в Лондоне я не задержусь. – Посмотрев на сестру, он слегка улыбнулся: – Не беспокойся, я не буду настаивать, чтобы ты поехала со мной. Я убедился, что с тобой все в порядке и ты вполне способна сама о себе позаботиться. Было очень глупо с моей стороны столь внезапно появиться здесь.
– Если только самую малость, – улыбнувшись, ответила девушка. – Но я очень рада, что ты настолько обо мне беспокоишься, чтобы совершить подобный поступок.
– Иначе и быть не может. Твое благополучие очень важно для меня. Я приехал не из пресловутого «чувства семейного долга» или ради спасения «чести семьи».
– Знаю.
– Но… если ты хочешь… э-э-э… на некоторое время уехать из города, то я с радостью заберу тебя домой. – Взгляд его светился искренней заботой.
– До тех пор, пока разговоры не прекратятся? – уточнила Калли. Она покачала головой: – Нет, лучше не надо. Мне, конечно, не по душе превратиться в объект сплетен и изумленных взглядов, но я не стану спасаться бегством и прятаться только потому, что ощущаю замешательство. Это лишь усугубит ситуацию. Будет лучше, если я останусь и просто дождусь, когда страсти вокруг моего имени поутихнут.
Герцог улыбнулся, испытывая гордость за свою сестру:
– Я подозревал, что ты так ответишь.
– Франческа меня поддерживает. С ней мне гораздо проще справиться с ситуацией, чем в одиночку – или если бы я жила с бабушкой. – Она в упор посмотрела на брата. – Ты должен извиниться перед Франческой за то, что наговорил ей. В случившемся нет ее вины. Она действительно пыталась предостеречь меня – в своей обычной деликатной манере, конечно, – сообщив мне, что у сестры Бромвеля не самая безукоризненная репутация. Она сказала также, что, по ее мнению, тебе это может не понравиться, но я и без нее это знала. Теперь я понимаю, что она не желала пускаться в дальнейшие объяснения.
– Могу себе представить.
– Она педантично сопровождала меня повсюду, хотя, подозреваю, ей было смертельно скучно это делать.
– Теперь я сознаю неуместность собственных слов. Я же не говорил леди Хостон о том, что тебе нельзя видеться с графом. Как бы то ни было, полагаю, она также не могла тебя контролировать. Я говорил с Франческой, поддавшись гневу. Разумеется, я извинюсь перед ней. Боюсь, однако, что мнение обо мне леди Хостон на протяжении нескольких последующих лет будет невысоким.
Они обнаружили Франческу в парадной гостиной, расположенной в центре дома. Она сидела за роялем, но не играла, а лишь смотрела прямо перед собой ничего не выражающим взглядом, сложив руки на коленях. Брат и сестра на мгновение замерли в дверном проеме, затем герцог прошел в комнату.
– Леди Хостон.
При звуке его голоса Франческа обернулась, встала и сдержанно произнесла:
– Ваша светлость.
Уголки его губ изогнулись от досады, когда он произнес:
– Вы имеете полное право сердиться на меня. Я хочу извиниться за свое неподобающее поведение. Как вы верно заметили, я не имею никакого права делать вам выговор. Вы с моей сестрой вольны принимать у себя кого пожелаете. В свою защиту я могу сказать лишь то, что стремился защитить Каландру. Надеюсь, вы простите меня.
Франческа наградила его поистине царственным кивком и сказала:
– Разумеется, вам не о чем волноваться. Я никогда не принимала ваши слова близко к сердцу.
– Рад это слышать, – сухо ответил он. – Прямо сейчас я возвращаюсь в имение, а Калли хотела бы остаться с вами, если это возможно.
– Несомненно. Калли всегда будет желанным гостем в этом доме. – Сторонний наблюдатель ни за что бы не уловил, что Франческа сделала особое ударение на имени его сестры.
– Благодарю вас. – Рошфор поклонился. – Тогда я вас покидаю.
Калли проводила брата до прихожей. Подойдя к двери, герцог бросил обеспокоенный взгляд в сторону гостиной, в которой осталась Франческа.
– Не волнуйся, – сказала девушка, – я постараюсь смягчить ее мнение о тебе. Франческа не из тех, кто может долго обижаться. Она воплощенное прощение.
– Неужели? – Сенклер слабо улыбнулся. – Не стоит этого делать, Калли. Мы с леди Хостон… давние приятели.
С этими словами он вышел за дверь, и Калли, нахмурясь, наблюдала за его удаляющейся спиной. Впервые в жизни ей хотелось бы точно знать, каков характер отношений ее брата с Франческой. Она всегда принимала как данность то, что леди Хостон являлась неотъемлемой частью ее жизни, другом семьи. Она сказала бы, что Сенклер и Франческа добрые приятели, но, размышляя об этом теперь, понимала, что тут кроется нечто большее.
В обществе Рошфора Франческа вела себя не так свободно и непринужденно, как с сэром Люсьеном или своим братом Домиником. Также она не флиртовала с ним, как с некоторыми другими представителями высшего общества. Калли вдруг поняла, что, даже когда эти двое мило беседовали, между ними сохранялось некоторое холодное отчуждение.
Ей вспомнилось удивленное выражение лица Франчески, когда она заявила, что Рошфор не задумываясь доверил бы ей собственную сестру. А только что брат язвительно заметил, что мнение о нем Франчески было сформировано давным-давно, и Калли догадывалась, что мнение это невысоко.
Про себя девушка называла их друзьями, но в данный момент ей казалось, что ни Франческа, ни Рошфор не согласились бы с этим. При этом девушка была совершенно уверена, что они не питают друг к другу неприязни. До сегодняшнего вечера Франческа никогда, насколько Калли помнила, не делала ни единого пренебрежительного замечания в адрес Сенклера, а сам он, когда бы разговор ни заходил о леди Хостон, слушал с повышенным вниманием. И на каждом балу, на котором присутствовали они оба, Сенклер всегда приглашал Франческу на вальс. Будь на месте ее брата любой другой мужчина, это обстоятельство могло бы ничего и не значить, но Калли было отлично известно, что герцог не жалует танцы.
Что же все это означает?
Все еще раздумывая над этой загадкой, Калли отправилась в малую гостиную, куда, как она ожидала, должна была вернуться и ее подруга. Ее предположение оказалось верным – Франческа сидела на диване с пяльцами на коленях, хотя занятие рукоделием было ей несвойственно.
– Вам с герцогом удалось разрешить ваши разногласия? – весело спросила она.
– Да. – Калли немного помолчала, затем спросила: – Почему вы не рассказали мне, что лорд Бромвель так ненавидит моего брата?
Щеки Франчески порозовели, когда она посмотрела на девушку и поспешно отвела взгляд.
– Я не… не была до конца уверена в этом. Конечно же я подозревала, что это может быть правдой… из-за… герцога и… э-э-э… – Она сделала неопределенный жест рукой.
– И леди Дафны? – закончила за нее Калли.
Франческа с изумлением воззрилась на девушку:
– Он рассказал вам?
Калли лишь пожала плечами:
– По-другому и быть не могло. Рошфор знал, что ему придется объяснить мне, почему он выступает против ухаживаний Бромвеля и почему опасается намерений графа касательно меня. Как только он поведал мне, что Бромвель вызвал его на дуэль…
– Что? – Франческа уронила иглу, и та упала на пол. – Он вызвал Сенклера на дуэль?
– Да. Разве вы не знали?
Франческа так интенсивно затрясла головой, что разметались ее золотые кудри.
– Нет. Но этот человек, должно быть, сумасшедший. Всем известно, что Рошфор очень меткий стрелок.
– Полагаю, тогда он был ослеплен гневом и не думал об этом, – ответила Калли. – Сенклер сказал, что Бромвелю было семнадцать или восемнадцать лет и что он считал… видите ли, он верил, что Сенклер поступил с его сестрой как настоящий подлец: соблазнил ее, а потом бросил. Именно в этом он его и обвинил, хотя, конечно, мой брат не употреблял столь прямолинейных выражений.
У Франчески вырвался возглас недоверия:
– Как будто леди Дафну нужно соблазнять!
– Бромвель очень любит свою сестру. Я слышала, как он говорил о ней, и понимаю, что он пребывает в заблуждении касательно того, что она в действительности за человек. Он тогда был очень молод и учился в университете.
– Разумеется. А Дафна рассказала ему, как плохо с ней обошлись. Уверена, она надеялась любым способом женить на себе вашего брата, потому что страстно мечтала сделаться герцогиней Рошфор.
– Ясно, что она не знала Сенклера достаточно хорошо, – сказала Калли.
На губах Франчески промелькнула улыбка.
– Нет. Полагаю, что не знала. Если на Рошфора давят, он становится страшен. – Она покачала головой. – Что произошло потом? Герцог рассказал вам? Он, разумеется, не стал отвечать на вызов мальчишки.
– Конечно же нет. Но он признался, что сожалеет о том, как поступил тогда. Ясно, что он повел себя некорректно и считает, что его презрение задело чувство гордости Бромвеля. Бром – то есть, я хотела сказать, Бромвель – очевидно, все эти годы таил на моего брата злобу. Как только ему представился шанс поквитаться с Сенклером, он им незамедлительно воспользовался. – Каландра пожала плечами: – Он принялся ухаживать за сестрой герцога, а потом бросил ее без всяких церемоний, чем вызвал кривотолки в высшем обществе.
