– Ну вот, началось. Ты присоединишься ко мне?
– Обязательно.
Серафия взяла его под руку, и они вместе направились в дом.
Людей внутри собралось еще больше. Она осталась рядом с Габриэлем, пока они пробирались сквозь толпу в поисках его отца. Наконец отыскали его – у бара, вместе с двоюродным братом Габриэля, Хуаном Карлосом.
Серафия мало общалась с Салазарами – ветвью семьи Монторо, – но слышала много хорошего о Хуане Карлосе. С головой на плечах, ответственный, вдумчивый. Если верить некоторым, то он был полной противоположностью Габриэлю и лучшим кандидатом в короли. Но она никогда не скажет этого Габриэлю, у него и без того хватает забот. Возможно, Хуан Карлос примет пост советника короля. Он будет отличным помощником Габриэлю или королевским посредником для премьер-министра Алмы.
– Вот ты где, – сказал Рафаэль, увидев их. – Где тебя… – Он замолчал, и его взгляд скользнул по Серафии. – Ах. Не важно. Теперь я знаю, кем ты был занят, – сказал он с улыбкой.
– Рада увидеть вас снова, – сказала Серафия, улыбаясь в ответ и наклоняясь, чтобы обнять старого друга ее отца.
– Сколько лет! – воскликнул Рафаэль. – Но теперь, когда некоторые из нас вернутся в Алму, все будет по-другому. Твой отец говорил мне, что подумывает, не переехать ли ему обратно, если монархия будет стабильной.
– Мне он тоже это говорил. – Ее папа упоминал такой вариант. Их поспешный отъезд из Алмы в 1940 году был очень неприятным: слухи и обвинения в сторону тех, кто бежал до прихода Тантаберры к власти, не обошли и ее семью. Серафия знала, что они будут медлить, а некоторые родственники, возможно, не вернутся никогда. Сама она выросла в Испании и была влюблена в Барселону. Потребуется немало усилий, чтобы выманить ее с фазенды с видом на Средиземное море.
Рафаэль хлопнул сына по спине:
– Я хочу произнести небольшую речь, тост, а потом ты, может, выйдешь на танцпол и послужишь другим примером. А то вечеринка становится скучной.
Габриэль кивнул, и Хуан Карлос подошел к оркестру, чтобы прервать игру и взять микрофон для Рафаэля. Музыка смолкла, когда Рафаэль вышел на подиум рядом с музыкантами и поднял руку, чтобы привлечь внимание гостей. У него был дар овладевать вниманием присутствующих – в зале тут же установилась тишина. Из него тоже получился бы хороший король. Возможно, архаичные законы престолонаследования Алмы пора изменить.
– Дамы и господа! – начал Рафаэль. – Хочу поблагодарить всех вас за то, что пришли сюда сегодня. Семьдесят лет наша семья ждала момента, когда мы наконец сможем наблюдать восстановление монархии в Алме. Мы надеемся, что ее приход восстановит мир, обеспечит процветание и оправдает надежды народа Алмы. Я взволнован возможностью присоединиться ко всем вам и пожелать моему сыну и будущему королю, принцу Габриэлю, успехов, когда он вернется на родину.
Несколько людей в толпе приветствовали слова Рафаэля одобрительными возгласами и аплодисментами. Габриэль застыл рядом с Серафией: челюсти плотно сжаты, мышцы напряжены. Казалось, он не разделял всеобщего восторга. Серафия, по-прежнему держа Габриэля под руку, успокаивающе сжала ее.
– Я прошу всех поднять бокалы за будущего короля Алмы, Габриэля Первого! Да здравствует король! – воскликнул Рафаэль.
– Да здравствует король! – закричали все, поднимая свои бокалы.
– Теперь я хотел бы попросить Габриэля выйти на танцпол. Приглашаю всех присоединиться к нему.
– Похоже, мне придется просить даму составить мне компанию. – Габриэль наклонился ближе к ней, полные губы искривились в лукавой улыбке. – Твои врачи разрешают тебе физические нагрузки?
Серафия улыбнулась и кивнула Габриэлю:
– О да, могу протанцевать всю ночь, если ты выдержишь.
Габриэль взял ее за руку и повел в центр зала. Когда оркестр заиграл жизнерадостную мелодию сальсы, Габриэль положил ладонь ей на талию и притянул ближе к себе.
Близость его упругого тела взволновала Серафию. Габриэль больше не косматый мальчишка, каким она его помнила, носящийся по пляжу с воздушным змеем. Теперь в его зеленых глазах она увидела желание и опасность. И он был опасен. У Серафии даже мелькнула мысль, что интрижки с королями добром не кончаются.
Они начали двигаться в такт музыке. Габриэль уверенно вел ее в танце. Ей казалось, что они почти плывут по деревянному полу.
Вскоре другие пары присоединились к ним на танцполе, и Серафия перестала ощущать, что на нее глазеют. Окружавшие люди как будто скрывали ее от любопытных глаз. Но то, как он держал ее, как смотрел на нее… Она вдруг поняла, что следующие две недели станут испытанием для нее. Габриэль хотел большего, чем просто преображение, и, когда он держал ее, Серафия чувствовала то же самое.
В этот раз ей придется иметь дело не с девочкой-подростком или испанским бизнесменом. Габриэль Монторо – сексуальный бунтарь, настоящая заноза, и если Серафия не будет осторожна, то здорово запутается.
– Ты опоздал. Снова.
Габриэль и сам это знал. Но последние несколько дней дались ему нелегко, и он был не в настроении выслушивать замечания. Он добровольно подписался на этот кошмар, но почти достиг той точки, когда был готов заплатить Серафии еще больше, лишь бы отказаться от ее опеки. Габриэль привык к постоянной критике своей семьи, но наставления Серафии раздражали его. Он просто не хотел, чтобы такая женщина, как она, указывала на его недостатки.
– Спасибо за информацию, – отрезал он. – Когда я стану королем, сделаю тебя официальным придворным хронометристом.
Он ожидал услышать в ответ какой-нибудь язвительный комментарий, но вместо этого Серафия повернулась на каблуках и пересекла комнату. Через минуту вернулась, держа в руках поднос, покрытый бархатной тканью. На нем лежали разные часы – четыре штуки.
– Какие-то из них и правда будут официальным придворным хронометром. Я заказала их у одного местного ювелира, чтобы ты выбрал те, которые тебе больше понравятся.
Зажужжал мобильный телефон Габриэля, забыв о часах, он посмотрел на экран. Сообщение от женщины, с которой он ходил на свидание несколько недель назад, – брюнетка по имени Карла. Он решил не отвечать. В последнее время Габриэль получал много таких эсэмэсок, но не мог ничего предпринять, находясь под домашним арестом. Да и что бы он ответил? «Извини, любимая, я должен лететь в страну, о которой ты никогда не слышала, чтобы стать там королем»?
Сунув телефон в карман, он вздохнул, поднос с часами ожидал его решения. Часы. Габриэль ненавидел часы. Он никогда не носил их. Зачем, если часы есть в мобильном телефоне?
– Мне не нужны часы.
Ее решимость не дрогнула.
– Я заметила, что с пунктуальностью у тебя проблемы.
Она кто, имидж-консультант или сержант?
– У меня с этим проблем нет. Я в порядке. Скорее это проблема для тебя.
Серафия сжала розовые губки, стараясь не хмуриться:
– Пожалуйста, выбери какие-нибудь.
– Я сказал тебе, что не собираюсь носить часы. – Габриэль не выносил ощущения чего-либо на запястьях. Он носил часы в старших классах и в колледже, но после похищения раздал их все. Даже самые хорошие часы напоминали ему о наручниках, которые были на нем слишком долго. Он будто снова оказывался в холодном темном подвале, а ему вовсе не хотелось возвращаться в то место.
– Есть «Феррагамо», «Патек Филипп» и два «Ролекса». Как ты можешь воротить нос от «Ролекса»? – Серафия нагнулась и подняла часы с подноса. – Примерь эти. Сталь и желтое золото – будут хорошо смотреться с любым нарядом. Корпус и циферблат украшены бриллиантами. Думаю, они выглядят очень элегантно.
Габриэль почувствовал холод металла у себя на запястье, прежде чем понял, что она затеяла, и рефлекторно отдернул руку. Мысленно он мгновенно перенесся в Венесуэлу, в темную комнату без окон, где его держали почти неделю. Он даже почувствовал запах плесени и грязи, тяжелый и душный от влажности воздух.
– Я сказал – нет! – Крик вырвался у него из груди. Широко распахнув глаза, он оглядывал просторную гостеприимную спальню. Габриэль сделал глубокий вдох – ощутил аромат цветов гибискуса и почувствовал, как напряжение уходит. Посмотрев на Серафию, он тут же пожалел о своей реакции. В ее темнах глазах отражался страх, такой же реальный, как его собственный.
Он извинился, но понял, что все испортил.
Она взяла поднос с часами стоимостью сто тысяч долларов и отнесла обратно к столу. Заговорила, лишь когда вернулась, уже собранная и спокойная. Удивительно, как Серафии всегда удавалось держать себя в руках. Такое умение и ему бы пригодилось, но она еще не научила его хладнокровию.
Серафия скрестила руки на груди и посмотрела на него:
– Что это было?
Габриэль не любил говорить о своем похищении. И его семья постаралась, чтобы история не попала в средства массовой информации.
– Я… я просто не люблю носить часы. Мне не нравится сковывающее ощущение на запястьях. – Он не хотел вдаваться в подробности. Серафия и так уже смотрела на него как на больного. Она понятия не имела, насколько он неполноценный, ущербный.
