И кошачьим мяуканьем.
Проклятая кошка из Одинокого дома преследовала Нэйта.
Возможно, если я не буду обращать на нее внимания, она отстанет.
Нэйт зашагал между надгробий. По одному из них прыгала птичка – но при виде кошки улетела, оставив после себя белую визитную карточку. Даже в смерти не было достоинства.
Маркиз фыркнул. Конечно же не было. Жизнь продолжалась. Мертвые становились поблекшими воспоминаниями, по ним горевали лишь немногие, да и те вскоре сходили в могилу.
Он прочитал надпись на надгробии – оно принадлежало Изабелле Дорринг. Вот эту даму точно не забудут – к несчастью. Именно эта проклятая женщина – проклятая старая дева – причинила так много страданий роду Харт, целых два столетия, и сложно было поверить…
Проклятая? Именно. Нэйту захотелось плюнуть на чертово надгробие.
Это проклятие сыграло роль в жизни Маркуса.
О Зевс! Нэйт и вправду хотел поверить, что любовь завершит эту грустную сказку счастливым концом – Маркус и его герцогиня заслуживали долгой жизни и множества детей, – но две сотни лет истории утверждали, что вера была напрасна.
– У дьявола и мисс Дорринг наверняка сегодня бал в аду.
– Муррр-мяу!
Нэйт вздрогнул. Он успел совершенно забыть о глупой кошке.
– Что? Ты не согласна?
Кошка зашипела – а затем села и принялась вылизывать свой бок. Нэйт смотрел, как ее язычок снова и снова движется по одному и тому же месту.
– И почему бы тебе не пойти домой, если тебе так не нравится мое мнение?
Кошка проигнорировала его слова.
Нэйт вздохнул и оглянулся на дорогу, ведущую к Одинокому дому. Я действительно нужен Анне?
Нет, конечно. Мисс Уилкинсон наверняка выдумала это, исходя из каких-то своих непостижимых мотивов. Мисс Дэвенпорт наверняка поет и танцует от радости, ей точно не до него.
В данном случае все сработало идеально. Слухи о ее пребывании в «Трехлапой собаке» забыты, падчерица и мачеха больше не живут под одной крышей, и Анне не нужно выходить замуж, чтобы обрести свободу.
Нэйт нахмурился. Анне не нужно было выходить замуж за него.
И это было к лучшему, что бы ни думали мальчики.
Анна наверняка счастлива. А вот он…
Я буду счастлив, если Маркус переживет следующее лето.
– Муррр-мяу.
Кошка закончила свой туалет, по крайней мере на миг, и теперь внимательно смотрела на маркиза.
– Я не очень люблю кошек, имей в виду.
Кошка дернула хвостом.
– А лично тебя я особенно не люблю после твоих выходок в саду Одинокого дома. Если бы не ты, я бы не оказался на земле с мисс Дэвенпорт.
Кошка зарычала.
Что ж, возможно, он преувеличил. Во всем был виноват разросшийся плющ. И если как следует поразмыслить, то придется признать, что в критический момент животное отвлекло сестер Болтвуд, не позволив им сделать определенное открытие.
– Ладно, и чего же ты хочешь?
Кошка поднялась и направилась к Одинокому дому. Когда Нэйт не двинулся следом за ней, она остановилась и оглянулась.
– Муррр-мяу.
Кошка явно теряла терпение.
А он – остатки разума. Кошки не умеют думать.
Они едят, спят и занимают определенное место.
Но эта выглядела очень решительной.
– Ладно, хорошо. – Нэйт оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии свидетелей этого странного разговора, и зашагал вниз по склону.
К счастью, все собрались на празднике и пробудут там еще несколько часов. Было еще довольно рано, к тому же сегодня должно было быть полнолуние, так что задержавшиеся допоздна смогут найти дорогу домой – или обратно в Лондон.
Именно это Нэйт и намеревался сделать сразу после церемонии – вернуться в город. Или остаться в «Купидоне». Замок Ловз был большим, но делить его с молодоженами было неловко. Стоило спросить Алекса о его планах.
Маркиз последовал за кошкой через дорогу, но, когда та повернула к Одинокому дому, застыл.
В данный момент он был неподходящей компанией для кого угодно, в частности, для мисс Дэвенпорт. Будет лучше, если он немедленно вернется в Лондон. Он сделал то, за чем приехал, – поддержал Маркуса и пожелал ему счастья. Он даже поцеловал невесту. И теперь мог с чистой душой увезти свою депрессию куда подальше.
Нэйт оглянулся на пару весьма грозных туч, маячивших на горизонте. Да. Чем раньше он уедет, тем лучше.
И он продолжил шагать к постоялому двору.
– Муррр-мяу! – Кошка выпрыгнула из кустов и атаковала его сапог.
– Господи, да отстань ты от моей обуви!
Кошка уселась посреди дороги и… ну да, это и вправду выглядело так, словно она мрачно смотрит на Нэйта.
– Ты не пустишь меня обратно к постоялому двору, да?
Кошка обнажила когти.
Нэйт осторожно шагнул в сторону, чтобы обойти животное.
Животное зашипело.
– Я смогу пройти мимо, если захочу, ты же знаешь. И уж точно сумею тебя обогнать.
Кошка показала зубы.
– Ладно, хорошо. Наверное, я действительно должен попрощаться с мисс Дэвенпорт.
Нэйт свернул к Одинокому дому. Кошка следовала за ним по пятам.
* * *
Я старая дева из Одинокого дома.
Анна устроилась на краешке истертого красного дивана в гостиной и уставилась на единственную картину, украшавшую стену: охотничья собака держала в пасти мертвую птицу.
Нужно ее снять. Просто отвратительная картина.
Девушка осталась сидеть.
По дому Анна уже прошлась. Он тоже оказался уродливым. Никто не занимался им в последние годы, а возможно, и никогда не занимался. Ей нужно будет столько всего здесь изменить. В конце концов, она будет жить тут до конца своих дней.
Фу.
Анна испустила печальный вздох и снова уставилась на картину.
А может быть, стоит ее оставить? Каким-то странным образом она вписывается в интерьер.
Анна так нервничала, когда пришло время тянуть жребий, что ей показалось, будто у нее в животе стая птиц терзает корку хлеба. И поэтому так медлила. Зато Джейн не медлила. Она мгновенно, ни секунды не колеблясь, схватила жребий. И Анне пришлось довольствоваться тем, который остался.
Выигрышным.
Анна оперлась подбородком на руки и снова уставилась в остекленевший глаз нарисованной птицы. Джейн опечалилась – на один безумный момент Анна даже подумала, что отдаст ей дом.
Идиотка! Слава богу, она подавила этот импульс.
Теперь, когда в Холле воцарилась Элеонор, этот дом был нужен Анне куда больше, чем Джейн.
Анна взглянула на потолок с голыми балками, на бледно-желтые стены, на темные резные дубовые панели – и зеркало над каминной полкой, в котором отражалось ее мрачное лицо.
Девушка заставила себя улыбнуться.
Черт – стало еще хуже. Она выглядела так, словно нацепила страшную маску.
Поерзав на сиденье, Анна услышала скрип пружин. Было слишком тихо. В Дэвенпорт-холле тоже было тихо – по крайней мере, до приезда мальчиков, – но никогда не было такой мертвой тишины.
Где Поппи? Мне определенно не помешает компания.
Но, если она хотела компании, ей стоило бы пройти в зал и присоединиться к празднующим. Возможно, рядом со счастливыми людьми и она почувствовала бы себя лучше.
Хотя ей пришлось бы тщательно избегать Джейн.
И лорда Хэйвуда.
М-м-м. Он был очень красивым, но таким суровым, когда стоял в церкви рядом с герцогом, а тот произносил слова обета. Интересно, маркиз уже уехал в Лондон?
Анна закрыла глаза. Господи. Я могу больше никогда его не увидеть.
Тук! Тук! Тук!
Девушка подпрыгнула. Кто это стучит в дверь? Возможно, если не обращать внимания…
Тук! Тук! Тук!
Анна вздохнула и заставила себя подняться, а затем пересечь комнату. Это, наверное, папа решил узнать, почему ее нет на празднике.
Девушка распахнула дверь.
Нет, это был не папа.
– О! – Она уставилась на лорда Хэйвуда, а Поппи проскочила в дом мимо ее ног.
Маркиз выглядел странно смущенным.
Он прочистил горло.
– Мисс Уилкинсон сказала, что я вам нужен.
Нечто очень жаркое взорвалось в животе у Анны и рванулось наружу. Она была уверена, что тут же жутко покраснела.
С чего бы Джейн такое говорить?
Последние слова она, наверное, произнесла вслух, поскольку лорд Хэйвуд снова прочистил горло и одернул камзол.
– Ну что ж. Я ошибся. Тогда я пой…
– Муррр-мяу!
Поппи внезапно возникла на крыльце и обхватила передними лапами лорда Хэйвуда за лодыжку.
– Господи! Поппи, что это на тебя нашло? – Анна никогда не видела ничего подобного.
Лорд Хэйвуд тряхнул ногой, но Поппи держалась крепко.
– Мисс Дэвенпорт, вы не могли бы заставить свою кошку меня отпустить?
– Это не моя кошка, лорд Хэйвуд. Я выиграла Одинокий дом, но по договору Поппи к нему не прилагается. – Она не сдержалась и захихикала. Зрелище и вправду было забавное – лорд Дэвенпорт с прилипшей к его ноге кошкой. И выражение его лица – смесь ужаса, отвращения и, как ей показалось, неудовольствия.
