Сьюзен Филлипс - Ну разве она не милашка?

– В жизни не видела ничего подобного, – проворковала Джуэл. – Всего четыре дня, а продано уже триста экземпляров.

– Ура, – мрачно буркнула Шугар Бет.

Из-за плеча Джуэл выглядывала Сью Ковнер, не дававшая себе труда скрыть злорадство.

– Во всем нужно искать светлую сторону, душечка… вернее, Валентина. Не каждому выпадает счастье обрести бессмертие в великой книге.

– По-моему, ты прекрасно держишься, – немедленно встряла в разговор Марта Дейли. – На твоем месте я, клянусь, сбежала бы в Мексику. Впрочем, не так уж это далеко, в той же Северной Америке и все такое.

Весь город смеялся до умопомрачения, надрывая свой коллективный животик.

Книга немедленно взлетела на первую строку списка бестселлеров «Нью-Йорк таймс», и в городе появился репортер из «Ю-эс-эй тудей». И хотя в прессе уже начали появляться истории о таинственном исчезновении Колина, папарацци куда больше интересовали прототипы «Отражений», и, разумеется, прежде всего демоническая Валентина.

– Так это вам нужна Шугар Бет Кэри! – «догадалась» Аманда Хиггинс примерно секунд через пять после приезда репортера в город. – Шугар Бет Кэри Тарп Загурски Хупер.

– Да вы, наверное, читали о ней, – добавил ее муж. – Помните, та официантка, которая несколько лет назад подцепила нефтяного магната. И звали его Эммет Хупер.

Двадцать четыре часа спустя история попала в газеты, и теперь даже Тибет вряд ли можно было посчитать подходящим местом для укрытия. Шугар Бет выставили на потеху всей Америке.

В начале мая, через месяц после отъезда Колина, картина появилась на аукционе, и музей Пола Гетти купил ее за три с лишним миллиона долларов. И хотя Джуэл и «Сивиллы» делали все возможное, чтобы по достоинству отпраздновать это событие с Шугар Бет, ей был нужен только Колин. Именно он лучше, чем все остальные, вместе взятые, понимал, что это для нее значит. Но тот факт, что он даже не позаботился поздравить ее, подкинул лишнее полено в тлеющий погребальный костер ее враждебности.

Она подписала все документы на оформление трастового фонда, обеспечившего будущее Дилайлы, и вылетела в Хьюстон, чтобы провести с падчерицей несколько дней, а заодно позаботиться еще об одном деле. С витрин всех книжных магазинов, мимо которых она проходила, смотрели обложки «Отражений». В утешение она позволила себе посетить лучший салон красоты города, а затем вихрем пронеслась по магазинам. Но ни светлые «перышки» в волосах, ни туфли на высоченных шпильках от Джимми Чу не смогли поднять ей настроение.

Она вернулась в Парриш во вторник вечером, через шесть недель после дезертирства Колина, уставшая, одинокая, с глазами на мокром месте. И едва потянулась выключить ночник, зазвонил телефон, и знакомый властный голос произнес:

– Какого черта тебя где-то носит три дня подряд?

У нее разом ослабели ноги.

– Колин?

– Позволь спросить, какой еще мужчина будет звонить тебе в полночь?

Все, что она собиралась сказать, мигом вылетело из головы.

– Ты подонок!

– Кажется, я позвонил в неподходящее время?

– Паршивый ублюдочный интриган!

На этот раз гнев и обида вырвались наружу, и удержу им не было. Она вопила и ругалась, пока не охрипла, но только начала успокаиваться, как он снисходительно заметил:

– Ну-ну, любимая, стоит ли так волноваться, – чем вызвал новую волну бешенства.

– Я не твоя любимая! И вообще не имею к тебе никакого отношения! Ты трусливо смылся, английский мерзавец, и я никогда тебя не прощу! Зато рада, что ты убрался и теперь мне никогда больше не придется смотреть на твою уродливую морду! И знаешь что? Когда я говорила тебе, что люблю, это была просто шутка, неудачная шутка, слышишь? Все это время я издевалась над тобой. Смеялась за твоей спиной! Я не люблю тебя! Не люблю, ясно?!

– Прискорбно слышать это, – вкрадчиво ответил он не задумываясь, – но поскольку моей любви хватит на нас обоих, я не слишком огорчен. Однако я позорно истосковался по тебе.

Это немного ее умиротворило. Она сползла с кровати и уселась на ковер со скрещенными ногами, чтобы Гордон, забравшийся от греха подальше под кровать во время ее пылкой тирады, смог наконец выползти и положить голову ей на колени. Из глаз Шугар Бет снова полились слезы, так что пришлось сделать несколько глубоких вздохов: нечего Колину знать, что его бегство превратило ее в настоящую лейку.

– Как ты мог уехать?

– Раненый зверь и все такое, как пишется в любовных романах.

И снова этот тон, высокомерный, слегка скучающий, но она слишком хорошо его знала, чтобы поверить. Да, она ранила его и, может, куда беспощаднее, чем он ее.

Шугар Бет наклонилась и вытерла глаза ухом Гордона.

– Я не хотела сделать тебе больно. Ты же знаешь, что не хотела.

– То обстоятельство, что ты не владела собой, делает всю эту историю еще убийственнее, – пояснил он все тем же тоном пресыщенного аристократа.

– Ты был прав, – жалко пробормотала она. – Я не дала нам обоим ни малейшего шанса. И поняла это, как только ты уехал.

– Разумеется, я был прав.

– Не мог бы ты вернуться?

– На каких условиях?

– Это не деловые переговоры.

– Просто чтобы все выяснить.

– Я люблю тебя, – выпалила она. – Что тут выяснять? Но это не телефонный разговор. Мы должны поговорить лицом к лицу. Ты где?

– Что до этого… я не вполне готов сказать.

Шугар Бет выпрямилась.

– В таком случае почему ты звонишь? Чего хочешь?

– Мне нужно твое сердце, родная.

– Оно твое. Разве не знаешь?

– И еще мне необходимо твое мужество.

Шугар Бет прикусила губу.

– Эта самая штука… мужество… дается не так легко, но я стараюсь. Может, все случится не слишком быстро, но я обязательно соберусь с духом. Я не хочу тебя терять. Я еще не все обдумала, но мне кажется, что Парриш сможет пережить очередной скандал и простить двух любящих, но живущих в грехе людей.

Последовала короткая пауза.

– Так вот что тебе надо? Чтобы я вернулся и мы смогли жить в грехе?

– Я знаю, это важный шаг, но я устала бояться – ты и понятия не имеешь как – и готова сделать этот шаг, если, конечно, ты согласен.

– Понятно.

– Ты говорил о женитьбе. Я… это большая честь для меня, Колин. Знаю, для тебя это не менее трудно, чем для меня. Но нам вполне можно попробовать.

Он ничего не ответил, и она вдруг испугалась, что слишком многого требует.

– Но если ты не чувствуешь в себе решимости жить со мной, я пойму и даже не буду настаивать на помолвке: действительно, слишком еще рано. Я перееду в каретный сарай, чтобы у тебя было больше места. И не стану давить и настаивать. По себе знаю, каково это. Времени у тебя сколько угодно. Только возвращайся.

Она ждала. Ответа не было.

– Колин?

– Ты так и не поняла, родная.

Ее обдало жаром.

– Что именно?

– Я вернусь в день нашей свадьбы. Ни секундой раньше.

– В день нашей свадьбы?!

Шугар Бет взметнулась с пола. Гордон со страху полез обратно под кровать.

– Уверен, что Уинни и «Сивиллы» будут более чем счастливы помочь с приготовлениями, а на долю Райана останется вся бумажная волокита.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно.

– Значит, свадьба…

Она принялась метаться по комнате.

– После того как мы поживем вместе и лучше узнаем друг друга. Но очертя голову ринуться в брак? Ни за что! Мы не готовы к семейной жизни.

– Боюсь, мне пора идти, Шугар Бет. Много работы. Поздравляю с продажей картины. Жаль, что не смогу с тобой отпраздновать.

– Не смей вешать трубку! Хочешь сказать, что не покажешься, пока я не соглашусь выйти за тебя?

– Не совсем так. Это дало бы тебе слишком много места для маневра. Нет, я торжественно заявляю, что не вернусь, пока ты не будешь стоять в церкви со всеми старыми друзьями в роли свидетелей.

– Ерунда! Просто бред какой-то! – взвизгнула Шугар Бет, отшвырнув попавший под ноги журнал. – Это не одна из твоих книг, Колин! Это жизнь! Люди так не делают!

– Но ведь мы не обычные люди, верно?

Она начала задыхаться и, хватая воздух ртом, рухнула в кресло.

– Подумай головой! Еще одну ошибку мы просто не можем себе позволить! Нужно твердо увериться, что нам хорошо друг с другом.

– Я давно уверился. И безумно тебя люблю.

Шугар Бет стиснула трубку.

– Приезжай, Колин. Сейчас.

– И снова отдаться на твою милость? Не такой я осел.

– И как мы собираемся это улаживать?

– В церкви, перед священником. Дело за тобой. Да или нет.

Шугар Бет снова подскочила:

– Нет, нет и нет!

Утомленный вздох.

– К счастью для тебя, я готов потерпеть день-другой, что, разумеется, свидетельствует о глубине моих чувств к тебе.

– Перестань вести себя как жалкий фат!

– Время от времени я буду звонить Райану, чтобы узнать о твоем решении. Но – и слушай очень внимательно, солнышко, – тебе я больше звонить не собираюсь. Будь ты нормальной женщиной, я, конечно, вел бы себя более рационально, но, поскольку ты давно уже не в себе, это единственный способ.