Полли окаменела от гнева. Да как он смеет!
Как смеет… попасть в точку?
– Ничего подобного не произошло. И к вам это не имеет никакого отношения. – Ее трясло от праведного гнева, возбуждения и тошноты.
Она подошла к столу, чтобы взять ключи от машины, но не успела зажать в кулак брелок, как ключи были выхвачены решительной мужской рукой.
– Поведу я.
– У нас здесь левостороннее движение. И вы хотя бы знаете, где находится Дартингтон? – уже не столь воинственно произнесла она, понимая, что он прав – она едва в состоянии ездить по извилистым деревенским дорогам.
– Соображу.
Гнев ушел. Теперь она была всего лишь уставшая, ужасно уставшая женщина.
– Можете вести машину, но я буду указывать дорогу. И я закричу, если вы хоть на сантиметр заедете на моем любимом автомобиле не на ту сторону.
Он кивнул.
– О’кей. Но я все равно считаю, что вам лучше остаться дома.
Но она была непреклонна.
– Мне нужно узнать прямо сейчас.
– И тогда что?
Вот это вопрос.
– Тогда и стану планировать.
Она была молчалива. Настолько, что Гейбу даже показалось, что она спит. Но когда он бросил на нее взгляд, она сердито сказала:
– Следите за дорогой.
– Я слежу, – ответил он, и не удержался от маленькой колкости: – Ваша машина – это игрушка для взрослых. И вам придется от нее избавиться.
Полли застыла.
– Что вы имеете в виду?
– Она двухместная. – Ему не нужно ничего больше говорить – она и так поняла.
– Возможно, что все не подтвердится. – В ее голосе не было никакой надежды.
Следующие несколько километров она ничего не говорила, а Гейб в первый раз вел машину для левостороннего движения, и ему пришлось быть предельно собранным, особенно на поворотах.
Уличного освещения в этой сельской глубинке не было, но солнце еще не полностью зашло, и сумерки не сгустились, но все выглядело мутно-серым. Как и его настроение.
У него такое настроение, как будто… им пренебрегают. Гейб вздохнул. Надо встряхнуться. Один поцелуй ни о чем не говорит, но если Полли Рафферти на самом деле позволила себе безымянный секс, то уж лучше бы она предавалась этому с ним. Он не возражал бы.
Конечно, он может ошибаться, но готов держать пари на самую старую бутылку вина из внушительных запасов погребов винодельческого хозяйства Бофилей, что произошедшее с ней – случай единственный. Беременна она или нет, но маловероятно, что она опять этим займется.
– Это ничего не должно изменить. И ничего не изменит. – Голос Полли нарушил его размышления. Она сидела выпрямившись и смотрела вперед, решительно сжав губы. – Время крайне неподходящее, но я справлюсь.
– Вы не хотели детей?
Последовала еще одна долгая пауза.
– Я их… не знаю, – произнесла она. – Я не знаю, что такое нормальная семья, как в ней живут. Нас с Раффом воспитывали дедушка и бабушка, а они отсылали нас в пансионы. Я никогда не думала о детях.
– Но ваш дом… он просто требует семьи. – Пять спален, обширный сад, где полно запретных уголков и деревьев, чтобы на них лазили дети. Дом слишком большой и для двоих, а она живет в нем одна целых три года.
– Это всего лишь помещение, – заметила Полли.
Гейб пожал плечами. Он не психолог, но испытал на себе много чего – группы поддержки хронических больных, семейную терапию, советы психотерапевтов, – так что он немного разбирался в вопросах подсознания. Коттедж в Хоупфорде – это ее мечта о семейном доме.
– Как знать, – ответил ей он.
– А вы? – Она повернулась к нему. – Мечтаете о petits enfants[9] у себя на коленях?
– Я хороший дядя, – коротко ответил он.
– Можно и подождать с семьей, да? Перед вами вся жизнь.
– Никто не знает, сколько осталось жить. – Гейб хотел, чтобы это прозвучало беспечно, но не получилось – горечь он не смог скрыть. Он бросил на нее быстрый взгляд. – У меня обнаружили рак в подростковом возрасте – лимфому. Так что не следует все считать само собой разумеющимся.
Полли ахнула и зажала ладонью рот.
– Гейб… я… простите. Я не хотела…
– Все нормально.
Вот поэтому он ненавидел говорить про свою жизнь.
Люди никогда уже не будут относиться к тебе по-прежнему. Словно на тебе отметина смерти и постоянное напоминание о том, что никто от этого не застрахован.
– К тому же я не могу…
– Чего не можете?
– Иметь детей. Наверное, не могу. Химиотерапия, лечение стволовыми клетками…
– Разве они… ничего не замораживают? Ох, простите. Я не хотела быть назойливой.
– Они не думали, что лечение этому сильно навредит. – Он грустно улыбнулся. – Мне было семнадцать. Честно говоря, об этом я меньше всего беспокоился… и родители тоже. Но все затянулось, потребовались более сильные лекарства, чем предполагалось изначально. Врачи сказали, что это может измениться, но я не сдавал никаких анализов. Зачем? Я в любом случае никого не хочу. Самое худшее в болезни – страдания родителей. Тяжело было это видеть.
– Я помню, как умирал папа, – упавшим голосом сказала Полли. – Это было невыносимо.
Остальной путь они молчали. Гейб погрузился в свои мысли, а Полли отвечала на телефонные звонки.
– Приехали, – наконец произнес он.
Полли посмотрела в окно на неоновые уличные фонари и знак парковки.
– Давайте, пойду я? – предложил он, но она покачала головой.
– Спасибо, но мне нужно сделать это самой.
– Вы достаточно купили?
Полли закусила губу. Возможно, по две полоски от пяти разных фирм – это чрезмерно, но она должна знать точно.
– Не знаю. – Полли нервно теребила в руках сумку. – Как вы считаете, может, надо было купить по три штуки от каждой фирмы?
– Я считаю, что следовало оставить хотя бы один тест в магазине на случай, если кто-то еще ворвется туда среди ночи с такой же нуждой.
– Тогда едем домой. – Полли нетерпеливо дернула ручку дверцы и сердито посмотрела на Гейба – тот не собирался открывать машину. – В чем дело?
Он не сдвинулся с места.
– Может, вы проверите тест сейчас?
Полли оглядела парковку. Рядом находились однотипные ресторанчики, но все они уже закрыты на ночь. А туалеты в супермаркете? Они должны быть открыты.
Полли подавила истерический смех. Она и вообразить не могла, что когда-нибудь станет делать тест на беременность, а уж тем более в уборной супермаркета.
– Здесь негде это сделать.
– Ну, не совсем здесь. Мы можем поискать подходящее место.
– О’кей. – Она ему доверяла. Больше доверять было некому.
Теперь они ехали по другой дороге и остановились на парковке у красного кирпичного здания. Полли наверняка много раз проезжала здесь, но не обращала внимания на этот дом. Да и с какой стати? Какая-то придорожная гостиница.
– Подождите здесь. – Гейб быстро ушел, и она не успела ничего ответить.
Она приподнялась, решив проследить за ним и не потерять самообладания. Но нет, она потеряла самообладание, сегодня во всяком случае. Полли снова опустилась на сиденье, стараясь успокоиться.
Пакет с тестами лежал у нее на коленях, и острые края коробки впивались в живот. Она подцепила пригоршню полосок и, повертев, стала читать мелкий шрифт. Смех, да и только. Дожить до тридцати одного года и ни разу не видеть теста на беременность!
А с какой стати ей это видеть? У нее никогда не было подруги, у которой можно об этом узнать. И никогда никаких доверительных разговоров и тайных тестов в школьных ванных комнатах или университетских туалетах.
И она не тот человек, кто совершает ошибки. Кто угодно, но не осмотрительная Полли Рафферти.
До сих пор.
Как же она не заподозрила, что непонятный вирус мог оказаться чем-то еще? Но она ведь продолжала принимать таблетки, прописанные ей врачом на время путешествия – они помогали ей справиться с неудобствами месячных, о которых она совершенно забыла.
Полли разглядывала тесты: голубая линия, две розовые, крестик для ответа «да». Это положительный знак? На другом просто написано «беременна».
Она вздрогнула от стука в окно, полоски упали на пол, и она поспешно их подобрала.
Подняв лицо, она увидела Гейба. Неужели он заметил, как она читает надписи на тестах? Ее охватил жар.
Она открыла дверцу.
– Тут есть свободная комната. – Гейб посторонился, чтобы она вышла из машины. – Пошли. – Он забрал у нее сумку. – Пошли, – повторил он и направился к гостинице.
Полли замешкалась. Может, подождать до дома? Может, вообще подождать…
Она непроизвольно положила руку на живот. Что, если?.. Есть только один способ узнать.
Фойе гостиницы было таким же безликим, как и фасад. Плитка пола грязно-бежевая, стены кофейного цвета с абстрактными картинами, ресепшен – подделка под дуб. Гейб уверенно прошагал вперед, и Полли заметила, что девушки на ресепшен проводили его глазами.
А ее они смерили завистливыми взглядами. Полли стало неловко от своего вида: старый спортивный костюм, никакого макияжа. Она вскинула голову – пусть судачат.
